— Но… — сказала я. Головой о землю били только при императоре, дело было в манерах. — Ты сама предложила, — сказал он, — и я принял. Хочешь добраться до тела или нет? Я сжала кулаки. Я злилась. Я стыдилась за поведение и бессилие. Мог ли он привести меня к телу? Он говорил, что мог, он сказал это без моей просьбы. Как-то он знал, что я этого хотела. Выбора не было. Я могла унизиться перед монстром и вернуться в тело, а могла сохранить лицо и остаться в мире духов. Я подавила гнев и встала на четвереньки. Я закрыла глаза и приготовилась бить лбом о землю. Глаз рассмеялся. Его смех был не жестоким, как я ожидала. Он был бодрым, теплым и приятным. — Я шучу, юная леди, — сказал глаз. — Идем. Встань и следуй за мной. Я раскрыла глаза, встала и отряхнулась. — Маленький монстр, — прошептала я. — Я это слышал, — ответил он. * * * Ножки господина Янци несли его медленно, и я подняла его на плечо и понесла. Я поворачивала, когда он говорил, шла туда, куда он направлял. Влево и вправо, мы шагали среди тумана между жизнью и смертью по загадочным тропам в мире духов. — Мы близко, — сказала я. — Я это чувствую. — Конечно, — сказал он. Сквозь тонкий слой тумана было видно храм отца. Дерево и кирпич были почти такими же яркими, как я помнила, луна мира духов почти не изменила краски. Я пошла к храму. — Не туда, — сказал господин Янци. — Мы идем не туда. Я повернулась растерянно к нему. — Но там я оставила себя. Свое тело. — Вправо, — сказал он. — На Дюпон через две улицы. Я послушалась, пошла среди полуденной толпы, пока мы не пришли к лазарету доктора Вэй. Это был друг отца, они часто курили сигары и играли в фантан, пока спорили. Доктор Вэй применял американскую медицину в своей практике, поддерживал реформы юного императора. Отец спорил, что старый стиль лучше, что Китай должен оставаться таким, каким был. У двери лазарета на ткани была цепочка талисманов. Это были талисманами отца, сильными, отгоняющими духов и болезни, но был добавлен новый талисман, который я раньше не видела. На нем было мое имя призракописью, окруженное рисунком двери. Я потрясенно уставилась на него. Отец разместил талисман, что пропустил бы меня через его волшебный барьер. Отец всегда был таким далеким и сильным. Я была потрясена тем, что он сделал для меня. Я была так благодарна, что слезы чуть не полились из глаз. Отец сделал талисман для меня, только для меня, чтобы я нашла его здесь. Это было на него не похоже. Эмоции бурлили во мне, я была в смятении. Но не понимала, почему отец хотел, чтобы я прошла сюда, а не домой. Я повернула голову к глазу-духу. — Он ранен? Глаз отвел взгляд и промолчал. Казалось, он защищал меня от знаний, что причинят боль. Он напоминал отца, когда тот что-то скрывал. Когда отец отводил взгляд и быстро моргал, было сразу видно, что он врет. Я замерла и задумалась насчет глаза на плече. Монстр был странным, как для яогуая. Что-то было не так. Отец не вызвал бы яогуая в Китайский квартал. И откуда господин Янци знал путь между миром духов и людей? У него не было красной нити. Я что-то упускала. Без красной нити дух на моем плече не смог бы найти проход между мирами. Пока не было якоря. Если он не был частью живого тела. Я задумалась о теле, о движении жизненной энергии в нем, поднимающейся от источников у пяток к полю в черепе, дающей жизнь духу каждого органа, каждой конечности… Я поняла. Казалось, кусочек стекла упал с вершины здания, медленно пролетел в тишине и разбился на сотни кусочек. — Ты, — сказала я глазу на своем плече. — Я знаю, что ты. Он с любопытством посмотрел на меня. — Что я, Ли-лин? Я не могла говорить. Слова сдавливали горло. — Ты — его глаз, — выдавила я. — Дух глаза моего отца. Господин Янци тихо отклонился. — Не понимаю, — продолжила я. — Чтобы прислать тебя в мир духов ко мне, отцу нужно было… нужно… Я не могла сказать слова вслух. Ему нужно было вырвать один из глаз. Глаз кивнул. — Он сейчас в лазарете. Ты без сознания рядом с ним. — Зачем он это сделал? — Он понял, что твоя красная нить разорвана. Тебе нужен был проводник в мир живых. Он послал меня. — Нет, — сказала я. — Нет. Это глупо. Он не стал бы. Он так не сделал бы. Не для меня. Дух его глаза резко посмотрел на меня. — Но он это сделал. Господин Янци был духом глаза моего отца, но он был бы без разума без заклинания отца. Он не знал отца так, как я. Отец не сделал бы так для меня. Была другая причина, которую я пока не понимала. Я опустила голову и прошла к двери лазарета. Талисманы были барьером, я ощущала, как они отталкивают меня, словно ветром. Сил пройти барьер не было. Но потом талисман с моим именем открыл проход. Словно между мной и ветром появилось дерево, и я слышала, как ветер ревет по сторонам от меня. Я прошла мимо барьера, и господин Янци спрыгнул с моего плеча с воплем. Я повернулась и увидела, как он упал лицом вниз на землю, оттолкнулся. — Как недостойно, — сказал он. — Ты не можешь пройти талисманы. — Очевидно, не могу, — сказал он, стряхивая пыль с ручек. Он был недоволен, словно человек с уязвленной гордостью. Заклинание отца не пускало его. Обходилось с ним, как со всеми монстрами. Я посмотрела на дух глаза с тревогой. — Слушайте, господин Янци. Я пройду к своему телу. Я буду там пару часов, поговорю с отцом и доктором Вэем. Вы сможете дождаться, пока я вернусь? Глаз посмотрел на меня. — Ты не вернешься, — сказал он. — Когда ты будешь в теле, ты меня не увидишь. Я моргнула. — Вы не знаете, — сказала я. — Вы не знаете, что у меня глаза инь? — Инь? Ты видишь духов? — Да. Он почесал ручкой подбородок, где он был бы, будь у него лицо. — Я — глаз инь? — Хм, — я задумалась. — Вы… у отца не глаза инь. Но вы — дух, так что зависит от того, каким глазом вы были. Не знаю, может, вы инь. — Ха, — сказал он. — Думаешь, вы будете в порядке? — повторила я. — Я о себе позабочусь, — сказал он мрачным тоном. Я прошла к двери. Тело было в лазарете без сознания. Там и отец. Без глаза и под опекой друга. Дверь открылась, вышел один из помощников доктора Вэя, его косичка покачивалась за ним. Дверь за ним закрывалась, и я поспешила, пока она еще была открыта. Лазарет был оживленным. Доктор Вэй, его жена и три помощника были там, ухаживали за больными. Как и многое другое хорошее, лазарет оплачивался господином Вонгом, и он был открыт всем, кто платил Аншень-тонг. Английские газеты считали тонги бандами. Но если бы не господин Вонг, больные не получали бы ухода, трупы не хоронили бы, иммигранты не могли бы работать и жить, а призраков не изгоняли бы.