— Я знаю, что это не так. Это было больше для меня. Она сверкнула глазами. — Я не собираюсь извиняться. Этот парень заслуживает большего, чем просто удар кулаком в лицо. — Я знаю, что это так! Он заслуживает удара по яйцам. Удара карате в шею! Чертово выбитое глазное яблоко! — закричала она. — Я хотела быть тем, кто сделает это. Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел. Она была права. Я воспользовался возможностью, предоставленной ей. Теперь я понял, о чем говорила Блейк. Чарли продолжала смотреть своим ледяным взглядом в мою сторону, и мне почти захотелось съежиться. Я никогда не чувствовал, как утихает ее гнев, и, честно говоря, я не был фанатом. — Я не могу забрать то, что сделал обратно, — и я не хотел этого делать. — Я защищаю то, что принадлежит мне. И так оно и было. Моя. Признаем ли мы это сейчас или позже, сути это не изменило. Ее плечи опустились, но она продолжала пристально смотреть в мою сторону: — Я… я твоя? Я вздохнул: — Не могу поверить, что ты задаешь мне этот вопрос. Она прошагала ко мне четыре фута, обняла меня за спину и поцеловала. Это был не тот безопасный поцелуй, который мы разделяли раньше. Я был не готов к этому, и вы могли бы подумать, что после стольких часов, проведенных в воображении ее, ее губ, ее объятий, всей ее, я был бы более подготовлен. Я отшатнулся на фут или два, я не был уверен, она погрузила меня в туман. Ее поцелуй воспламенил мой разум, согревая все мое тело низким гулом. Она была моим спасением. Моим мучением. Она была и хорошей и плохой. Она заставила меня летать и осадила на землю. Она заставила меня захотеть умереть, воспоминание о ее губах на моих навсегда запечатлелось в моем сознании. Она тянула и дергала меня за волосы, отчаянно пытаясь приблизиться. Положив руку ей на спину, я повел нас в дом, ногой захлопнув за нами дверь. Оторвавшись от меня, она скользнула рукой по моей руке, ведя меня по длинному коридору. У меня не было времени оглядеться по сторонам, мое зрение сосредоточилось на ней. Ничто другое не имело значения. Переступая порог, она взялась за подол своей рубашки и при этом повернулась ко мне. Она зажала тонкую ткань в тисках, но стянула ее через голову самым сексуальным способом, который я когда-либо видел, чтобы кто-то раздевался. Ее взгляд метался, улыбка играла на ее губах, когда она наблюдала за мной. Мои руки дрожали, и мне пришлось засунуть их в карманы. Никто не знал моего секрета, и я был близок к тому, чтобы кому-нибудь рассказать. Наконец-то. Все эти тихие моменты с Чарли, когда я никогда не был по-настоящему откровенен, потому что не был уверен, что она сможет справиться с моей правдой, привели к этому моменту. С ней. Это должна была быть она. Я не мог представить себе никого другого. Мой взгляд скользнул по ее телу, когда она направилась к кровати, ее шаги были медленными и плавными. Целенаправленными. Я прислонился к дверному косяку и наблюдал с пристальным вниманием, наслаждаясь тем, как двигались и изгибались мышцы ее спины, когда она посмотрела на меня через плечо. Держать руки в карманах было плохой идеей. Мне нужен был воздух. Мне нужна была свобода, чтобы схватить ее, когда придет время. Я не знал, что Чарли может быть застенчивой, но, черт возьми, я был неправ. Она была охотницей, сиреной, взывающей ко мне своим небесным голосом. Ее притягательными губами. Ее страстными глазами. Она была похожа чувство как будто впервые услышал свою любимую песню. Она вернулась ко мне с ухмылкой, изгиб ее губ искривился от голода и жара. Она протянула ко мне пальцы, сокращая последние остатки пространства между нами, и посмотрела на меня выразительными глазами. — Поцелуй меня, Рид. Здесь нет никого, кто мог бы нам помешать, — ее глаза затрепетали, закрываясь, и я судорожно вдохнул воздух. Я сделал, как мне было сказано, закрыв глаза, когда мои руки нашли ее обнаженную кожу. Я провел рукой от ее спины к плечу и ключице, электричество волнами исходило от нее. Прикасаться к ней было почти больно, но я был обжорой и не стал бы отказывать себе, даже если бы это причиняло мне боль. Не сейчас. Двигаясь сама по себе, моя рука переместилась к ее подбородку, где мой большой палец легонько коснулся кожи. Я не мог остановиться, мой большой палец продвигался к ее нижней губе, ощущая пухлую кожу под подушечкой моего пальца. Я застонал, открывая глаза, придвигая нас ближе, и она отстранилась, ее пронзительно-голубые глаза остановились на моих губах. — Чего ты хочешь, Чарли? Ее брови нахмурились, как будто в моем вопросе была заключена тяжесть всего мира. Мгновение она изучала меня, ее руки играли с кожей на моей пояснице. Проведя пальцами вверх, она стянула мою рубашку через голову. Ее глаза снова остановились на мне: — Тебя, Рид. Я хочу тебя. — Ты уверена? Ее грудь вздымалась, и я видел по ее глазам, что ей было трудно сформировать правильные чувства. Она вздохнула, ее глаза все еще горели: — Мы потратили слишком много времени, отрицая тот факт, что мы принадлежим друг другу. Я скользнул руками к ее талии, мои кончики пальцев впились в ее кожу. Она закрыла глаза, притягивая меня к себе, наши лбы соприкасались. Сделав глубокий вдох, я прошептал: — Не было ни одного момента, когда бы ты не была моей. Она ухмыльнулась, как будто собиралась рассказать все секреты, которые у нее были внутри. Каждая её правда разрушает меня еще больше. Комната на мгновение расплылась, затем снова обрела четкость, ее руки расчесывали мои волосы. Затем ее губы прижались к моим, слившись со страстью, и я не мог в это поверить, но на вкус она была лучше, чем раньше. Самый сладкий нектар, который когда-либо употреблялся, восхвалялся и почитался массами. Приподняв ее, она обхватила ногами мою талию, и я подтянул ее повыше, поддерживая весь ее весом. Ее поцелуи, непримиримые и неумолимые, заставили меня подойти к кровати. В тот момент, когда я усадил ее на одеяло, она раздвинула ноги, и я устроился между ними, одетый и все такое. Откинув волосы с ее лица, ее яркие завитки так контрастировали с белоснежным одеялом, я заглянул глубоко в ее глаза: — Скажи мне что-нибудь настоящее. Она сжала губы в тонкую линию, как будто то, что она собиралась сказать, разрушило бы то, что у нас было, но я знал, что бы она ни собиралась сказать, это только сблизит нас. — Ты заставляешь меня чувствовать себя свободной. Я ухмыльнулся, опускаясь губами к ее шее, осыпая ее горячими поцелуями. Она приподнялась, чтобы встретиться со мной взглядом: — Рид, расскажи мне что-нибудь настоящее. Мой рот замер, и я понял, что это был мой момент. Она беспокоилась, что ее слова повлияют на меня, но она понятия не имела, что я собираюсь сказать. Я припал ртом к ее губам, мой язык искал утешения в ее, издавая последний стон, прежде чем рассказать ей свою окончательную и совершенно чуждую правду. — Чарли, — выдохнул я. Она что-то промурлыкала, ее руки массировали кожу на моих боках. Моя рука переместилась с ее талии на заднюю часть бедра, перекинув ее через свое бедро. Наклонившись к ее уху, я прошептал: — Я девственник. Ее движения прекратились, и я был благодарен лампе на противоположной стороне комнаты, потому что мог видеть все эмоции, которые она не выдавала. — Любимая? Она медленно моргнула: — Ты… девственник? Но как? Я рассмеялся, прижавшись своим лбом к ее лбу: — Ну, видишь ли, когда мужчина и женщина… Она игриво шлепнула меня: — Я понимаю всю логику этого, умник. Это связано с религией? Я отстранился: — Что? Черт возьми, нет. — Тогда почему? Я еще теснее прижался к ней, мои колени уперлись в матрас между ее ног. Я перенес свой вес на руки, нависая над ней: — Я пообещал себе, что ни с кем не зайду слишком далеко, пока не буду относиться к ним серьезно. Чарли прикусила губу: — Тогда почему я? Ладно, значит, я был неправ. Этот вопрос имел вес всего мира. Я вздохнул: — Чарли, я ждал тебя много лет. Ее брови нахмурились. — Дом через дорогу… — я склонил голову набок.