Ох. О, нет. В глубине моих глаз защипало, а сердце разбилось вдребезги. Милая маленькая девочка с папой-солдатом разбила мое сердце на миллион осколков. Я хотела подарить ей весь мир. Она была храбрее, чем я когда-либо была, а она прожила всего треть моего возраста. Я наклонилась и раскрыла объятия, чувствуя необходимость предложить ей как можно больше любви. Джейн бросилась ко мне, и я обняла ее крошечное тельце: — Твой папа очень гордился бы тобой. Ты заботишься о своей мамочке? Она отстранилась: — Папа всегда говорил мне заботиться о ней и Фионе. Я очень стараюсь быть хорошей девочкой. — Я в этом не сомневаюсь, — сказала я. — А как же твоя мама? Она работает? Джейн взяла вилку из стоявшего перед ней ящика и, наколов кусочек батата, отправила его в рот: — Она не работала, когда папа… до того, как он ушел на войну. Мы оставили бабушку, чтобы вернуться домой. Я видела, как она смотрела на газету. Сказала, что надеется найти место, где можно заработать немного денег, чтобы прокормить нас. Она обводила там какие-то вещи. Я была уверена, что она обводила вакансии. Я заправила прядь растрепанных светлых волос Джейн за ухо, когда она повернулась ко мне и кивнула. — Ладно, девчушка. Давай дадим тебе и твоей маме чего-нибудь поесть. А как же Фиона? Что она ест? — Иногда настоящую еду. Но в основном размятую морковь и отвратительную зелень, — Джейн вздрогнула, ее затошнило, когда она подумала об этом. — У мамы в сумочке есть какая-то смесь. Я кивнула и собрала их тарелки: — Ты бери напитки, и давай отнесем поесть твоей маме. Джейн улыбнулась и последовала за мной в гостиную. Когда мы вернулись, Виктория с отсутствующим выражением лица смотрела на камин, а Рид продолжал укачивать в кресле маленькую Фиону. Я протянула Виктории ее еду, и она тихо поблагодарила меня и начала есть. Джейн разместилась за кофейным столиком, а я села на противоположный конец дивана. — Эм, э-э, — начала я, чувствуя себя идиоткой из-за того, что предположила, что мое предложение принесет Виктории какую-то отсрочку, но я должна была попытаться. — Джейн сказала, что ты, — я вздрогнула, — ищешь работу. Возможно. Она сурово посмотрела на Джейн, но кивнула: — Так и есть. Это было… это было тяжело, и я оказалась без работы и с двумя детьми, которых нужно было содержать. Глаза Рида нашли мои, его брови изогнулись. — Я, эм, владелица местного магазина. В Уизли. Виктория перестала есть, чтобы встретиться со мной взглядом. Я глубоко вздохнула: — Мы с моим деловым партнером искали кого-нибудь, кто мог бы управлять магазином в течение дня, — серьезно. Уже неделю мы проводим по меньшей мере пять собеседований в день, но безуспешно. — Нам нужен кто-то, кто будет управлять кассовым аппаратом, проводить инвентаризацию и тому подобное. Ее вилка звякнула о тарелку, и Рид улыбнулся, покачав головой, как будто я его удивила. — Виктория, мы были бы рады, если бы ты пришла к нам работать. Если… если ты, конечно, захочешь, — у меня было чутье на людей. Я всегда доверяла своей интуиции, и что-то глубоко внутри меня подсказывало мне, что Виктория и ее милые девочки нуждаются в помощи, и поскольку я была в состоянии предложить ее, я знала, что это правильный поступок. Кроме того, мы были армией храбрых женщин, прошедших через что-то трудное или, в случае Виктории, травмирующее. Мы были компанией воинов, и я хотела, чтобы она была в нашей команде. Мы помогали нашим коллегам-женщинам, когда могли, а Виктория, она нуждалась в нас. — Ух ты, — сказала Виктория. — Вы серьезно? Я рассмеялась: — Я серьезно. Мы сможем во всем разобраться, как только вернемся в город, но что-то подсказывает мне, что ты — счастливый билет. Виктория рассмеялась, вытирая скатившиеся по щекам слезы: — Вы даже не пригласили меня на собеседование. Я могу быть ужасна! Я подняла глаза: — Вы сильная женщина, у вас есть воля к борьбе. Вы прекрасно впишетесь. — Спасибо. Огромное спасибо. Вы — благословение, Чарли, — затем она посмотрела на Рида с Фионой, и ее тело смягчилось впервые с тех пор, как она приехала. Из ее глаз потекли слезы, и я начала ощущать каждую волну эмоций, которые она испытывала. Мне хотелось бы как-нибудь помочь ей поправиться. Я знала, что это был ее путь, но всякий раз, когда я чувствовала это непреодолимое желание бороться за что-то или за кого-то, я никогда не сдавалась. Я испытывала то же самое по отношению к Виктории. Не имело значения, что мы только что познакомились или что она была знаком вопроса. Что имело значение в глубине души, так это то, что она заслуживала передышки, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь. Это было просто. Я нежно коснулась рукой колена Виктории, и она улыбнулась мне. — Кстати, можете называть меня Вик, — сказала она, как только вернула себе свое самообладание. — Мой муж всегда называл меня Вик. Рид рассмеялся, а затем прикрыл рот рукой, когда Фиона слегка дернулась в его объятиях. — Что тут смешного? — спросила Вик, глядя на меня, пока я хихикала про себя. Я улыбнулась в ее сторону, потому что в тот момент поняла, что сделала идеальный выбор. — О, эм, — я прочистила горло, — меня зовут Чарли. Моего делового партнера зовут Блейк, а другого моего партнера, тоже женщину, зовут Джеймс. Это заняло у Вик секунду, а затем она ухмыльнулась: — У нас у всех мальчишеские имена. Я улыбнулась, и Джейн хихикнула рядом со мной: — Я так рада, что меня зовут по-девчачьи. Вы такие странные. — Эй, — сказали мы с Вик обиженным тоном вместе, что заставило Джейн рассмеяться еще сильнее. На следующее утро я проснулась от боли. Ох, Чарли, что ты ела? Мои мысли сразу же вернулись к остаткам еды, которые мне удалось стащить у Джейн накануне вечером. Девочка практически съела целую тарелку салата из макарон. Может быть, что-то испортилось? Кого-нибудь еще тошнило? Мой желудок пульсировал, требуя, чтобы я нашла ванную. Дерьмо. Дерьмо. Двойное дерьмо. Я вскочила с кровати, сбросив с себя одеяло, и бросилась в ванную, как будто от этого зависела моя жизнь. Моей единственной передышкой было прикосновение холодного фарфора унитаза к моей коже, когда я яростно извергала все содержимое своего желудка. — Э-э, Чарли, — сказал Рид у меня за спиной. У меня не было сил поднять глаза. — Ты в порядке, любимая? Я отмахнулась от него рукой, моя голова была не в состоянии оторваться от сиденья унитаза: — Уходи. Он тихо рассмеялся: — Могу я принести тебе немного воды? Может быть, лекарство? — Нет, спасибо. Сейчас я бы хотела медленно здесь умереть, Мой желудок на мгновение успокоился только для того, чтобы вернуться с издевательской местью. — Любимая, я буду в комнате, если понадоблюсь тебе. Я кивнула, чувствуя, что моя голова весит больше, чем все мое тело. Я проспала большую часть дня, просыпаясь только ради воды, которую приносил Рид, и случайных приступов тошноты. Суббота прошла как в тумане, я все еще пыталась вернуть хоть какую-то уравновешенность, которая когда-то была у нас с желудком. Стелла и Брайс были заботливыми и внимательными, и я проводила много времени с Джейн и маленькой Фионой в саду. «Родной милый Виндзор» был таким замечательным местом, где было чем заняться, жаль, что я не могла насладиться им в полной мере, потому что мой желудок ненавидел меня. Я пообещала себе, что мы вернемся сюда, когда я буду здорова и в состоянии это сделать. Когда наступило воскресенье, мне было грустно покидать Виндзоров. Они были очень похожи на моих родителей. Любящие и милые, но в то же время немного сумасшедшие. Хороший вид сумасшествия. Из тех, что держит тебя в напряжении и всегда смешит. Нормальная жизнь, которой я жаждала с тех пор, как мои родители решили уехать в фургоне ради «хорошей жизни», вернулась. Когда Брэндон бросил меня, слово «семья» стало ругательством. Это было так, словно он вычеркнул его из моей жизни. Семья — это то, чего у меня никогда не будет. Я думала, что он забрал ее у меня, и из-за этого я была запятнана. Сломана. Половина человека. Но, будучи с Виндзорами и Ридом, они показали мне, что я заслуживаю этих вещей. Что бы ни случилось в моей жизни, хорошее или плохое, семья будет единственным, что удержит меня на земле. И я была благодарна за то, что эта семья вошла в мою жизнь, когда это произошло. Я рада, что Рид появился в моей жизни именно тогда, когда он это сделал.