Дику она нравится. Ему вообще нравится все вульгарное. — Дик! — представляется он и целует руку. — Тот самый? — она бросает на меня недоверчиво взгляд, игриво играя бровями. Клянусь, если бы она не была лесбиянка, я бы подумала, что она с ним заигрывает. — Тот самый. — А я Рената! — Приятно познакомиться, Рената. Когда закончишь, набери мне, я заберу тебя. — со стороны его слова можно воспринять как заботу любящего парня, но я слышу в них только приказ, отдающий сталью и не возможностью ослушаться. И меня это заводит. Его слова бьют прямо вниз живота, там становится сразу же влажно. Хочу его. — Если бы такой, как он был у меня первым, я бы и лесбухой не стала. — Руки прочь, этот гнилой фрукт мой. — даже в шутку толкаю Ренату. Или не в шутку? Ее слова распаляют во мне дикую ревность. — все! Все! Успокойся! Мы проходим в кафе, заказывает английский завтрак и первые минуты говорим ни о чем. Мысленно я все еще возвращаюсь к фигуре Дика у его машине, приказывающего мне позвонить ему. Мне хотелось позвонить ему, попросить забрать меня, поцеловать… Но отношения не могут быть односторонними. Они должны поддерживаться обоюдно. — Эй, ты где витаешь? Я с тобой говорю. — Рената щёлкает перед моим носом пальцами, приводя меня в чувство. — Слышишь, что сказала? — Просто задумалась. — признаюсь я, отпивая кофе. — Ты слышала, что твоего бывшего избили до смерти? Андрей в больнице сейчас. Врачи еле спасли ему жизнь! От ее слов мне становится нехорошо, кофе застревает комом в горле. Это шутка? — Когда? — глупо спрашиваю. — Сегодня вечером? Боже, это мог быть Дик? Нет, он был со мной… но я не видела, как уходил Андрей… и Дик мог подослать кого-нибудь… — Прости, Рената! Мне нужно идти. Деньги скину на карту! — А работа? — Давай позже обсудим! Во мне присыпается следователь, который четко и ясно говорит, что мне нужно делать и какие вопросы задавать, чтобы разобраться в случившемся. Андрей лежит в отдельной палате. На него больно смотреть физически. Семьдесят процентов тела перебинтовано. Он растянут на больничной койке. В таких случаях обычно говорят — не осталось живого места. Не решаюсь войти сразу к нему, потому что не знаю, что сказать, и со стороны он напоминает мумию. Страшно, что я могу оказаться виновной в содеянном. — Входи уже… — его надломленный и усталый голос ввергает меня в депрессивное состояние. Сжимаю в руках пакет с фруктами и соками. Не знала, что еще купить по такому случаю. Обычно такой веселый Андрей выглядит неприлично грустным и разбитым. В его глазах есть что-то обручённое и это угнетает. — Как ты? — Отлично. Коротко. Без эмоций. В горле застревает главный вопрос «Кто это?» Я так боюсь услышать подтверждение моих мыслей. Одна часть меня говорит, что Дик не мог совершить такое, потому что он здравомыслящий человек, другая часть утверждает, что он занял место Буркова. Это значит, что я ничего о нем не знаю. Не могу и догадываться, на что он может быть способен. — Расскажи мне все. — набираюсь сил и сажусь рядом с ним, тихонечко проводя рукой по его перебинтованному телу. — Кто это сделал? — я не видел. — отвечает Андрей. — он подошёл сзади. У него в руке была бита или что-то металлическое. Не помню… мне вообще трудно это вспоминать… Доктор говорит, что это какая-то там амнезия, защитный механизм мозга. Внутри меня все сжимается от негодования и желания найти ублюдка и отомстить ему за это. Как наша земля носит таких мерзких тварей? Именно из-за этого я хотела стать следователем, защитить людей от такого зла. А теперь все в прошлом. Не хочу Андрея заставлять страдать и возвращаться сейчас в тот вечер. Сижу с ним просто как друг, поглаживая его и вспоминая минуты, которые мы провели вместе. Хорошо, что между нами было много радостных событий. Воспоминания льются из меня потоком. Хочется настроить его на положительные эмоции. В какой-то момент друг засыпает, размеренно вздыхая. Убедившись, что сон крепкий, я встала и покинула палату. Я должна найти того, кто это сделал. У самого выхода я сразу натыкаюсь на Дика, который курит неторопливо у входа. Он расслаблен и серьёзен, грозно смотрит на меня и ничего не говорит. Не ожидала его здесь увидеть. Как быстро он меня нашёл. — Ты следишь за мной? — сейчас я испытываю только негодование. Чувство боли и страха пересиливают все. — Как ты узнал, что я тут? — Я следак, Сиськастая… — Бывший. — Бывших не бывает. — почему-то Дик произносит эти слова неспокойно, словно вкладывает в них какой-то особый смысл. Будто намекает на меня и Андрея. Или мне кажется? Я хочу убедить себя, что он ревнует. — Это твоих рук дело? — сразу же спрашиваю, желая застать его врасплох. Не выдержу носить этот груз в себе. Вглядываюсь в лицо Дика, в его бледные глаза, пытаясь понять говорит ли он правду. Хочу поймать его с поличным. — Ты совсем крышей потекла? — от его фразы мне становится не по себе. Дик берет меня под руку и ведёт к машине. — Я устал уже бегать за тобой по всему городу! Чего ты добиваешься? — Ты не ответил мне на мой вопрос. — упираюсь и не даю ему затащить меня в машину. — А что отвечать? Ты серьезно думаешь, что это я? — Я испугалась, что это ты… — после его вопроса мне становится легче. Начинаю верить в невиновность Дика. — Если бы я хотел набить ему морду, то сделал бы это прямо в его студии. — отмахивается мужчина, заталкивая меня в машину. — Или я похож на человека, который бьет из-под тишка? Мы сейчас съездим и посмотрим, что записано на камерах. Найдём мы этого ублюдка. — Ты действительно хочешь помочь найти мне того, кто сделал это все с Андреем? Дик не отвечает, просто поднимает брови и выжимает газ. Рядом с ним мне становится спокойнее. Хочется протянуть руку и ощутить тепло его тело, зарядиться его силой. Провести рукой по волосам, пригладить непослушные пряди назад, которые выбелись на ветру. *** Дик выполняет своё обещание, привозит меня к своему старому знакомому, который показывает все записи с камер вблизи с домом Андрея. Мы долго их смотрим, изучаем кадр за кадром, ищем зацепки. Видно, как парень один идет домой. За ним никого нет. Ничего необычного. Избиение Андрея не попало ни на одну камеру, тот кто бил его, как будто знал, где располагаются камеры. За это время я убеждаюсь — это точно не Дик. Поступок подлого и трусливого человека. Не его почерк. Дик не такой. Все это время сам Дик молчит, молча курит и всматривается в записи, изучает все досконально и внимательно. Мне хочется услышать его мнение. Кому было нужно избивать фотографа, который никого не трогает? Седьмое чувство показывало мне, что я как-то связано со всем этим. Трудно объяснить, но я была уверена, что Андрея били из-за времени, проведённого со мной. — Может это сделал кто-то из приспешников Буркова?