Стыд накрывает тоже, горячий и густой, прожигающий меня насквозь вместе со всем остальным, потому что какая-то часть меня, которую я не могу похоронить, счастлива. Я чувствовал это весь день, с того момента, как открылись двери церкви, и я увидел ее, стоящую в конце прохода в самом красивом свадебном платье, которое я когда-либо видел. Я увидел ее и почувствовал прилив счастья. Я смотрел, как она идет ко мне, и представлял ее через несколько месяцев, беременную нашим ребенком, и чувствовал волнение. Я думал о том, что у меня будет семья, о том, что я почти сорок лет своей жизни считал, что у меня ее никогда не будет и я ее не заслуживаю, и я чувствовал радость. Вместе с радостью пришел и стыд, потому что я все еще не заслуживаю этого. Как я могу? Лидия и наш ребенок мертвы, а я не заслуживаю того, чтобы жить дальше. Я не заслуживаю счастья, которого они были лишены из-за моих неудач. И что еще хуже, раз я его не заслужил, то и Елена будет лишена его. Я знаю, что она никогда не будет по-настоящему счастлива, если я не смогу полюбить ее, если я не смогу жить с ней и быть полностью преданным ей и нашей семье. Я так хочу сделать ее счастливой, но, как она уже не раз отмечала, не могу. Я долго стою на балконе, допивая водку, пока она не заканчивается, и тихо возвращаюсь в комнату, чтобы поставить стакан на место. Елена все еще спит, свернувшись на боку лицом к тому месту, где я был перед уходом, и когда я снова раздеваюсь и осторожно, как только могу, ложусь в кровать, ее глаза все равно чуть-чуть приоткрываются. На ее губах появляется небольшая улыбка, и у меня снова замирает сердце при виде этого, потому что я знаю, что она все еще наполовину спит, проснувшись лишь настолько, чтобы знать, что я рядом, и не помня всех причин, по которым это не должно делать ее счастливой. Ее рука тянется вверх, проводит по моей груди, и прежде, чем я успеваю поймать ее, она опускается ниже, по моему прессу, когда она прижимается ко мне. Ее тело прижимается к моему, от груди до икр, каждый дюйм ее тела теплый и мягкий. Когда ее пальцы скользят по ребрам моего пресса, мой член подпрыгивает, мгновенно становясь твердым от ее прикосновений и от того, что она так близко ко мне. Он ударяется о ее руку, и она открывает глаза, ее пальцы тут же обхватывают меня, а большой палец проводит по кончику, посылая в меня горячую волну удовольствия. — Елена… — Это все еще наша брачная ночь. — Она наклоняется, целует меня в плечо, а ее рука скользит вниз, обхватывая мой член. Я чувствую, как пульсирую в ее руках, сперма уже выступает на кончике, когда она начинает двигаться вниз по моему телу, осыпая поцелуями мою грудь, перемещаясь между моих ног. Она выглядит так красиво, ее идеальное обнаженное тело стоит на коленях надо мной, ее волны чернильно-темных волос рассыпаются по моим бедрам, когда она наклоняется, и ее язык высовывается, слизывая каплю спермы, прежде чем она успевает скатиться по моему стволу. Когда я смотрю, как она проводит языком по головке моего члена, по моим венам словно пробегает электрический ток. Я не могу говорить. Все, что я могу, это стонать, когда она улыбается, обхватывая губами мою набухшую плоть, поглаживая рукой вниз, когда ее кулак упирается в основание, а ее губы движутся вниз, чтобы встретить его, и это совершенно другой вид экстаза. Она стонет вокруг моего члена, а я зарываюсь руками в ее мягкие волосы, но не для того, чтобы прижать ее к себе, а просто чтобы почувствовать, как он скользит сквозь мои пальцы. Ее язык скользит по нижней части моего члена, дразня набухшие вены, надавливает под головкой и снова скользит вниз, пока она крепко всасывает мой член, а ее вторая рука прижимается к моему бедру, словно желая удержать меня, чтобы она могла доставить мне удовольствие своим ртом. — Боже, ты выглядишь так чертовски красиво с моим членом между твоих губ. — Слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить. Я протягиваю руку, когда она приподнимается, отпуская меня на мгновение, чтобы перевести дыхание, пальцы под ее подбородком, а большим пальцем я нажимаю на ее опухшую, покрасневшую нижнюю губу. Ее глаза блестят от усилий, затраченных на то, чтобы довести меня до самого горла, ее губы опухли, и она выглядит так чертовски великолепно, что это причиняет боль. — Хочешь еще? — Она высунула язык, произнося слова мягко и хрипло, слизывая еще одну капельку спермы с моего кончика, и мой член дернулся, слегка шлепнувшись о ее губы и заставив ее рассмеяться. — Думаю, это "да". На этот раз она не медлит. Она обхватывает губами мой кончик и сосет, сильно, скользя вниз, так что я оказываюсь в ее горле прежде, чем я осознаю это, ее голова покачивается, пока она трахает меня ртом, ее рука скользит под мои яйца, чтобы нежно обхватить их, а пальцы другой руки вдавливаются в мое бедро. Голова кружится от удовольствия, когда ее нос прижимается к моему животу, а мой член почти полностью заглатывается между ее мягких, приятных губ. — Я… о боже, Елена, я кончу тебе в рот, если ты будешь продолжать в том же духе… Она снова скользит вверх, и мой член выскальзывает из ее губ со слабым хлопком, пока она наблюдает за мной, ее взгляд затуманен желанием. — Ты этого хочешь? — Мягко спрашивает она. — Или ты хочешь снова войти в меня? Блядь. Я знаю, чего она добивается. Она хочет услышать от меня, что я хочу ее, что я хочу от нее. И я не могу винить ее за это. Это ее брачная ночь, а какая невеста не хочет услышать, как ее новоиспеченный муж говорит, как сильно он ее хочет, и шепчет ей свои фантазии? Я отодвигаю чувство вины на второй план и даю ей хотя бы это. Потому что, черт возьми, я знаю, чего хочу. — Я хочу, чтобы ты была на мне. Бля… — простонал я, когда она снова провела языком по головке моего члена, слизывая вытекающую из него сперму. — Я хочу, чтобы ты скакала на моем члене, пока я играю с твоим клитором, и я хочу чувствовать, как ты кончаешь на мне, пока я снова наполняю тебя… о боже, я хочу трахать тебя, пока ты все еще полна моей спермой, и… Я полностью теряю ход своих мыслей, когда Елена наклоняется, ее рука крепко обхватывает мой ствол, когда она садится на меня, ее ноги по обе стороны от моих бедер, когда она тащит мою головку члена вдоль своего входа. Я чувствую, какая она мокрая, чувствую смесь ее возбуждения и моей спермы, вытекающей из нее ранее, и эта мысль заставляет меня пульсировать в ее руках, когда она немного откидывается назад, скользя кончиком моего члена по своему клитору. — Так приятно, — пробормотала она, покачивая бедрами. — Вот так… Это более чем приятно. Вид прекрасной, некогда невинной Елены на мне, трущейся моим членом между ног, о свой набухший, блестящий клитор, моя сперма, смешивающаяся с ее возбуждением, когда она откидывает голову назад и стонет… этого почти достаточно, чтобы я кончил снова. Я представляю, как моя сперма выплескивается на ее кожу, смачивает ее клитор, стекает по упругой плоти ее живота, и у меня почти кружится голова от желания освободиться. — Я хочу кончить вот так, — пробормотала она, ее слова ломаются от наслаждения. — Тебе нравится? Нет слов, чтобы описать, как мне это нравится. — Да, — простонал я, положив руки на ее бедра, позволяя ей двигаться в своем собственном темпе, но чувствуя, как она движется мне навстречу, причем не только в этом. Мои яйца так напряжены, что это причиняет боль, но я сдерживаюсь, наблюдая, как она трется об меня, и все больше моей спермы стекает на ее клитор, когда она приближается к краю и ее бедра начинают дрожать. — Я так близка…, — тихо хнычет она, ее ноги раздвигаются чуть шире, а бедра подрагивают. Головка моего члена вспыхивает и пульсирует, проливая на ее кожу все больше скользкой, перламутровой жидкости, и я вижу, как она внезапно становится жесткой, ее рот открывается в крике удовольствия, ее спина выгибается, а рука сильно сжимает мой член, ее бедра бешено трутся об меня, когда она кончает на кончике моего члена. Я вижу все это вблизи, это одна из самых эротичных вещей, которые я когда-либо видел за всю свою гребаную жизнь. Когда она выгибается, пропуская меня внутрь своих все еще трепещущих глубин, опускаясь на мой член, мне кажется, что я умер и попал в рай. Она невероятная, скользит по мне, крепко обхватывает меня, двигает бедрами, принимая меня внутрь себя, и моя спина выгибается, вдавливаясь в нее. Ее голова откидывается назад, ее груди трепещут надо мной, когда она садится на меня, и она выглядит так чертовски великолепно, что у меня перехватывает дыхание. Все в ней идеально, и я поднимаюсь, беру одну грудь в руку, провожу пальцами по ее соску и слегка щипаю его, пока она снова опускается на мой член, захватывая каждый дюйм пути. Она стонет, ее бедра подергиваются от ощущений, и я тянусь обеими руками вверх, играя с ее грудью, пока она подпрыгивает на моем члене. Я хочу, чтобы она кончила еще раз, еще один раз, прежде чем это сделаю я. Я хочу увидеть, как она кончает на мне. Я просовываю руку между ее ног и провожу пальцами по ее скользкому, пульсирующему клитору, когда она задыхается, ее волосы рассыпаются по лицу, ее глаза закрываются, а руки прижимаются ко мне. Она наклоняется вперед, ее бедра бьются о мою руку, скрежеща по моему члену, а ее рот находит мой. Я скольжу пальцами взад-вперед по ее чувствительной плоти, чувствуя, как она каждый раз задыхается и стонет, как звуки поглощаются ее губами, прижатыми к моим, и я сильно насаживаюсь на нее, моя вторая рука на ее бедре теперь тянет ее вниз на меня каждый раз, пока каждый дюйм меня не оказывается погребенным внутри нее с каждым толчком. — Левин! — Она выкрикивает мое имя мне в рот, ее спина выгибается, когда она начинает дрожать, ее тело прижимается к моему. Одна ее рука прижата к моей щеке, другая обхватывает мое плечо, а ее бедра продолжают двигаться, и я чувствую, как она начинает сжиматься, с каждым разом втягивая меня все глубже, и это ощущение становится слишком сильным. — Блядь, Малыш, я тоже кончаю, о, блядь… Во второй раз кульминация еще лучше. Я все еще чувствителен после первого оргазма, и мой член как будто усиливает каждое ощущение, легкая болезненность в яйцах каким-то образом только добавляет удовольствия, когда я хватаю ее бедро и продолжаю гладить ее клитор пальцами, чувствуя, как она пульсирует и извивается, ее крики вибрируют на моих губах, когда ее киска пульсирует вдоль моей длины, и мой член взрывается внутри нее снова и снова. Она снова сильно прижимается ко мне бедрами, словно пытаясь получить каждую каплю моей спермы, ее дыхание согревает мои губы, а моя рука на ее бедрах обхватывает ее задницу, сжимая мягкую плоть, когда воспоминания о том, как она умоляла меня трахнуть ее в задницу в номере отеля в Рио, внезапно возвращаются в памяти. Я точно не собираюсь делать этого сегодня, и, возможно, никогда. Но эта мысль усиливает мой оргазм, мысль о том, как тугая, нетронутая попка Елены сжимается вокруг моего члена, пока я лишаю ее невинности, проносится в моем сознании, и хотя я знаю, что потом буду чувствовать себя чертовски виноватым за это, прямо сейчас она посылает еще один электрический разряд удовольствия через меня, когда я наполняю ее своей спермой во второй раз, чувствуя жар ее капель между нами, когда она двигается на мне, ее бедра замедляются, когда оба наших кульминационных момента ослабевают. Она скатывается с меня, задыхаясь, ее рука касается моего бедра, сейчас уже гораздо смелее, и мы оба устали, настолько устали, что, когда она подкатывается ко мне, чтобы прижаться поближе, я не позволяю себе думать о том, хорошая это идея или плохая. Сейчас я тоже хочу, чтобы она прижималась ко мне, пока я сплю. Я хочу ощущать ее мягкость, прижимаясь к ней, и говорю себе, что завтра мы сможем вернуться к тому, чем это должно быть. В конце концов, это наша брачная ночь. Это, конечно, оправдание. Но сейчас оно кажется чертовски хорошим. 12 ЕЛЕНА Проснувшись утром на огромной кровати рядом с Левином, я почувствовала себя больной, растерянной и измученной. В какой-то момент ночи я перевернулась на другой бок и почувствовала его позади себя. Должно быть, он следил за мной во сне, и его рука тяжело обвила мою талию, его дыхание теплое на моем плече, его тело прижато к моей спине. Я чувствую, как его член, твердый и горячий, упирается в мою голую спину, и не могу удержаться от того, чтобы не выгнуться дугой в его сторону. Я хочу, чтобы он проснулся и снова вошел в меня, несмотря на то что я чувствую себя усталой после прошлой ночи, после того как мы не были вместе несколько недель. Я хочу, чтобы он провел рукой по моему бедру и вошел в меня, чтобы его губы коснулись моей шеи, когда он будет медленно трахать меня сзади. На мгновение я задумываюсь о том, чтобы забраться под простыни и разбудить его своим ртом на его члене. Мне кажется, это достаточно обезоружит его, и мы сможем заняться сексом еще раз перед отъездом, и я понятия не имею, сколько времени пройдет, прежде чем он снова будет убежден сдаться. Он сказал, что планирует удовлетворять меня в нашем браке, но что это значит? Если это значит, что так часто, как хочу я, то мы не будем покидать постель в течение нескольких дней. Но я не думаю, что он имеет в виду именно это. Зная Левина, как я, и его стремление поступать правильно, а также стараться сделать все возможное, чтобы я была счастлива, он имел в виду разумное количество раз, при котором никто из нас не сойдет с ума. Под этим определением мне повезет, если я буду укладывать его в постель раз в неделю. На всякий случай я слегка прижимаюсь к нему. Я все еще слабо ощущаю его липкость между бедер, оставшуюся с прошлой ночи. Мысль о том, что он снова наполнит меня, заставляет меня сжимать их вместе, а мой клитор пульсирует от желания кончить снова и снова. Он немного сдвигается за мной, его член трется о мой позвоночник, и я прикусываю губу, чтобы не застонать. Как можно постоянно так сильно хотеть кого-то? Я осторожно опускаю руку между ног и провожу пальцами по клитору. Он набух, киска намокла от моего возбуждения и спермы Левина, и мои бедра слегка покачиваются вперед, обеспечивая трение, которого я так сильно хочу. От удовольствия по коже бегут мурашки, тело мгновенно возбуждается еще больше, и пока член Левина жарко пульсирует во сне, я закрываю глаза и пытаюсь напомнить себе, что прошлая ночь, по крайней мере, не будет последней. Мои пальцы все еще двигаются по моему клитору. Я даже не осознаю до конца, что тру себя, пока Левин снова не зашевелился, его член задевает мою задницу, когда он приподнимается на локте, и я слышу, как он издает низкий стон позади меня. — Ты ненасытная, — говорит он, его голос низкий и хриплый со сна, и я тихонько выдыхаю, желание снова захлестывает меня. — Я хочу тебя, — шепчу я, не в силах остановиться и оглядываясь через плечо. Мои пальцы перестали двигаться, но член Левина все еще прижат к моей попке, а рука все еще между ног. — Еще один раз, прежде чем мы уйдем. — Я выгибаюсь назад, как бы подтверждая свою точку зрения, и глаза Левина ненадолго закрываются. Я вижу, как он желает сил, и разочарование начинает сменяться желанием. Я тянусь к нему, беру его руку и кладу поверх своей, а пальцами провожу по своему клитору. — Ты мог бы мне помочь, — шепчу я, и вижу, как напрягается его челюсть, как желание на мгновение омывает его лицо, прежде чем он напрягается, а затем отстраняется. — Нам нужно поскорее выписаться, — говорит он, отстраняясь от меня и отодвигая одеяла. — И нам обоим нужен душ, я думаю. В его тоне чувствуется вынужденная легкость, но мне от этого не легче. Я закрываю глаза от грозящих слез, от чувства отказа, и все мое возбуждение исчезает в одно мгновение, когда я отдергиваю руку, и холодное, тонущее чувство сменяется пульсирующим жаром, который я ощущала всего мгновение назад. Наша брачная ночь закончилась. Он ясно дал это понять. И хотя он, возможно, готов лечь со мной в постель, чтобы я не чувствовала себя обделенной вниманием, ясно, что секс на следующее утро после свадьбы, когда мы дважды трахались прошлой ночью, он считает чем-то запредельным. — Я пойду в душ после тебя, — говорю я, изо всех сил стараясь, чтобы это не звучало так, будто я вот-вот разрыдаюсь. — Ты уверена? — Левин смотрит на меня, и я киваю. Я не могу вынести мысли о том, чтобы оказаться с ним в душе прямо сейчас, увидеть его обнаженным, мокрым и великолепным, захотеть прикоснуться к нему и знать, что он оттолкнет меня, вспомнит все те ночи в мотелях в Рио, когда мы делали в душе столько всего, и не позволит мне сделать этого сейчас. — Хорошо. Я быстро. — Он встает, и я не могу удержаться от того, чтобы не бросить на него взгляд. Он красив, как всегда, его голая мускулистая задница выгибается, когда он встает, татуировки на спине спускаются чуть ниже поясницы. Мои ладони чешутся от желания провести по его коже, проследить эти узоры кончиками пальцев. Я хочу целовать каждый его сантиметр, затащить его обратно в постель и держать здесь до тех пор, пока снова не стемнеет. Мы должны были бы отправиться в медовый месяц, готовиться провести несколько дней в постели, выходя только поесть и немного исследовать окрестности, но это не про нас. Я лежу и слушаю, как за ним закрывается дверь в ванную, как вскоре после этого включается вода, и стараюсь не представлять его голым в душе. У меня есть возможность закончить начатое, но все желание улетучилось. Я не хочу лежать здесь и трогать себя, пока не кончу. Я хочу, чтобы руки и рот Левина были на мне, и, если мои собственные пальцы заставят меня кончить, я хочу, чтобы это произошло, когда его член будет в это время внутри меня. Я хочу своего мужа, и мне кажется чудовищно несправедливым, что я не могу его получить. Ты сама застелила эту постель, напоминаю я себе, смахивая слезы, которые начинают катиться по щекам. Ты все время уговаривала его переспать с тобой в Рио и игнорировала риск, даже если он говорил тебе, что это не перерастет в нечто большее. Я не могу притворяться, что Левин не был честен со мной с самого начала. Он всегда был честен. Я просто не слушала. Теперь я замужем за человеком, который будет моим мужем только в самом техническом смысле. И как бы мне ни хотелось с горечью сказать себе, что я не лягу с ним в постель, если он будет делать это только для того, чтобы удовлетворить меня в случае необходимости, я знаю, что это не так. Как бы стыдно мне ни было, я приму от него все, что смогу получить. Душ он принимает быстро, как и обещал, но мне все равно кажется, что прошла целая вечность, прежде чем дверь снова открылась, и он вышел, обернув полотенце вокруг талии. Я чувствую вспышку злости на него за то, что он вышел в таком виде, неужели он не мог одеться в ванной и не дразнить меня? Странное чувство, потому что я никогда раньше не злилась на Левина. Я не совсем уверена, злюсь ли я сейчас, но мне кажется, что это самый близкий к этому момент. Он открывает дверцу шкафа и достает толстый махровый халат, протягивая его мне. — Если хочешь, — говорит он, накидывая его на кровать рядом со мной и подходя к стоящему у комода кожаному вещевому мешку, очень похожему на тот, который я видела, как он использовал в Мексике, когда мы остались в особняке Диего после вечеринки. Тот чемодан, конечно, сейчас лежит на дне океана вместе с остальными обломками самолета, но я бы ни за что не догадалась об этом по виду нового, если бы сама не летела на нем. Левин — человек привычки. Я тянусь за халатом, стараясь отвести глаза, пока Левин поднимает вещевой мешок и ставит его на край кровати. На самом деле нет смысла притворяться, он уже побывал во мне почти всеми возможными способами. Мы знаем друг друга досконально, и мне не нужен халат, чтобы сходить в душ. Но я все еще ощущаю его руки на своей коже с прошлой ночи, как клеймо, липкость его спермы между моих бедер, следы на груди, где он покусывал и посасывал мою плоть. Я чувствую, что не хочу, чтобы он видел доказательства того, что он прикасался ко мне прошлой ночью, когда он оттолкнул меня сегодня утром. Поэтому я неловко соскальзываю с кровати, натягивая халат и стараясь, чтобы простыни как можно больше облегали меня. Это не имеет значения, я вижу, что он, кажется, избегает смотреть на меня так же сильно, как я пытаюсь не смотреть на него, и я завязываю халат рывком, сдерживая новую волну разочарованных слез, которые грозят пролиться, пока я иду через комнату в душ. Плотно закрыв за собой дверь в ванную, я прислоняюсь к ней и закрываю глаза, пытаясь взять свои эмоции под контроль. Не помогает и то, что в комнате пахнет им: мужские ароматы хвойного геля для душа и цитрусового шампуня наполняют влажный воздух. Должно быть, он принес с собой свои вещи, а не воспользовался тем, что предоставил отель. Такое ощущение, что я окружена им, все запахи, которые ассоциируются у меня с его телом, обнаженной кожей, волосами под моими руками, его лицом, прижатым ко мне, заполняют мои ноздри. Меня окутывает все это, и боль в груди распространяется по телу, пока все, что я чувствую, это безнадежное чувство боли. Я не должна была этого делать. Впервые в жизни я так думаю, и я пытаюсь побороть это чувство. Я не хочу жалеть ни о чем, ни о пляже, ни о Рио, ни о нашем браке. Я хочу верить, что в последующие годы что-то изменится. Что время, близость и наша семья, которая зарождается сейчас, что-то изменят. Я, конечно, полная дура. Если он не изменился за двенадцать лет, то не изменится и еще через двенадцать. Неважно, что я буду делать. Эта мысль тяготит меня. Мои шаги становятся свинцовыми, когда я иду в душ, включаю его и выпускаю пар из стеклянной кабины. Когда я захожу в душ, я наливаю в руку здоровое количество шампуня с апельсиновыми цветами и медом, вспениваю его и даю ему стечь под струей воды между пальцами, пока этот аромат не начинает наполнять воздух, а не то, что осталось от Левина. А потом я прислоняюсь к плитке, тяжелые брызги воды заглушают все звуки, и позволяю себе заплакать.