– Не-а. Просто взлетно-посадочную полосу. Гравийную дорогу на моей собственной земле с ангаром для самолетов, чтобы я мог прилетать и улетать, когда захочу, и не иметь никаких дел со всем этим дерьмом, связанным с общественными аэропортами. Чтобы никто не указывал мне, что делать. – А такие места вообще существуют? – На Аляске? Конечно. Если у тебя имеется достаточно земли. Я уже заранее знаю, что ни в одном из просмотренных мной объявлений нет такого участка, которого будет достаточно для посадки самолета. – Сколько будет стоить нечто подобное? – В окрестностях Анкориджа? – Джона вздыхает. – Дорого. – Ну… мы можем снять жилье и подкопить достаточную сумму, разве нет? – Я же сказал тебе, Калла, я не хочу платить за кого-то его ипотеку, когда мы можем позволить себе приобрести свое жилье. А ты? – Нет, но… Саймон тоже теперь в команде «сначала аренда, а покупка – когда будешь уверена в Аляске и Джоне на все сто» по настоянию моей матери или потому, что он чувствует себя обязанным предупредить меня. Как бы то ни было, отмахнуться от его советов куда сложнее, чем от советов мамы. Однако в этом году мне исполняется двадцать семь. Не пора ли уже перестать позволять им так сильно влиять на мои решения? Особенно раз у Джоны нет ни капли сомнений касательно нас. Мне тоже не стоит сомневаться, понимаю я, потому что как у нас может все получиться, если постоянно строю запасные планы на случай, если все пойдет не так? – Нет, думаю, я тоже за покупку. – Начинаю рассматривать альтернативные варианты. – Быть может, мы переедем в дом с участком побольше через несколько лет, после того как откроется «Йети»? Джона бросает на меня суровый взгляд. – Мы не станем брать это название. – Еще посмотрим… – передразниваю я нараспев, закрывая вкладку и готовясь к тому, что сейчас Джона начнет меня раздевать. Это уже стало его привычкой: через пять минут после того, как его тело касается матраса, независимо от того, насколько длинным был его день, я оказываюсь голой. Моя кровь заранее бурлит от предвкушения. Но он пока не двигается. – У Агги сегодня был очень интересный разговор с Барри. Мне требуется мгновение, чтобы связать все воедино. – Того фермера? – Ага. Он хочет купить наши дома. Этот и дом Рена. – Правда? У них ведь и так есть хороший двухэтажный дом. – Его бизнес процветает, и он хочет увеличить территорию для посевов. – Это хорошо, да? Мы же боялись, что продажа займет целую вечность. – Ему нужна только земля, Калла. Он демонтирует дома. Мне снова требуется время, чтобы сообразить. – Ты имеешь в виду снесет? – Ага. – Я чувствую на себе пристальный взгляд Джоны. – Что ты об этом думаешь? Дома, где десятилетиями жили мой отец, бабушка и дедушка, где любили друг друга мои мать и отец и где жила я; место, которое все еще носит на себе цветы, нарисованные маминой рукой почти двадцать семь лет назад. Эти два простых модульных дома в этом холодном просторе тундры – один мшисто-зеленый, а другой маслянисто-желтый, – которые ничего не значили для меня, когда я впервые увидела их, теперь ощущаются словно потерянное детство, каким-то образом обретенное заново. А Барри Уиттамор хочет их снести? Имею ли я право вообще расстраиваться? Ведь мы с Джоной уезжаем из Бангора, чтобы начать жизнь в другом месте. – Честно говоря, я не знаю, что думать. А что думаешь ты? Джона закусывает нижнюю губу в раздумье. Проходит мгновение, прежде чем он отвечает. – Если мы переезжаем, мне здесь делать нечего. И все же… я всегда думал, что здесь будет жить какая-то другая семья. – Точно. А Агнес? Что она думает? Он фыркает. – Само собой, ей эта идея не понравилась. Эта чертова женщина разъезжает в дерьмовом битом грузовике Рена с лысой резиной только потому, что ее гложет ностальгия. Однако нужды заботиться сразу о двух домах ей нет. Она сказала Барри, что он должен сдать эти дома в аренду и сделать грядки вокруг них. Он ответил, что не против. И продать дома Барри было бы разумным решением. Иначе кто знает, как долго еще мы будем продавать их. Да еще и тому, кто купит их не для сноса. – Согласна. Я жду, когда он продолжит, предчувствуя какое-то «но». Джона пожимает плечами. – Это кажется мне чем-то неправильным, понимаешь? Рена больше нет, «Дикой Аляски» тоже. А теперь не станет даже его дома. Словно память о нем стирается. И я понимаю, что он хочет сказать. Папа говорил, что на Аляске для меня всегда будет дом, но технически теперь это неправда. Молчание затягивается, и я слежу за борьбой на лице Джоны – его челюсть напряжена, а глаза обводят линии потолочной плитки так, будто это мой отец собственными руками выложил ее здесь. О чем он на самом деле меня спрашивает? Возможно, он просит моего разрешения позволить кому-то перекроить историю моей семьи? – А что бы сказал папа, если бы он был здесь? Я ненавижу то, что не знаю этого, потому что не очень хорошо знала его. Но Джона знал. Мой отец был для него отцом больше, чем когда-либо был им для меня. Джона задумывается на мгновение, а затем его губы искривляет медленная улыбка. – Он бы спросил, не его ли это карма за отказ есть брокколи и морковку. Что-то в этом роде. И я смеюсь, потому что почти представляю, как мой отец стоит на пороге гостиной, чешет подбородок и хмурит свои обветренные брови, в раздумье произнося именно эти слова. Улыбка Джоны становится тоскливой. – Но потом он сказал бы нам продавать. Что это всего лишь дом. Что не нужно повторять его ошибок, связывая себя обязательствами за счет людей, которых мы любим. Я киваю в знак согласия. Джона прав. Мой отец продал «Дикую Аляску» – пятидесятичетырехлетнее наследие нашей семьи – именно потому, что всем нам пришло время двигаться дальше. Дом рядом с нами – это просто куча стен, крыша и двести сорок четыре кряквы с нарисованными от руки сосками. Семьи Флетчер больше нет. – Тогда вот и ответ. Эти дома нужно продать Барри. Джона медленно кивает. – Думаю, пришло время заняться поиском дома всерьез. Что еще тебе попадалось? – Он просматривает открытые вкладки на моем ноутбуке и замирает, хмуря брови. – Ты хочешь жить на ферме? – Нет. Я просто подписалась на этот аккаунт, – признаюсь я, прокручивая красивую подборку фотографий. С тех пор как я приняла решение переехать сюда, начала искать вдохновение в блогах, посвященных разным образам жизни, особенно в сельской местности. – Девушка, которая его ведет, – дизайнер интерьеров. Она ремонтирует старый дом в Небраске вместе с мужем и ведет хронику. Мне нравится ее стиль изложения. И этот дом такой аутентичный. Это то, что я хочу – дом со своим характером. – Он же полностью белый, – усмехается Джона. – Неправда. – Ну смотри: стены – белые, полы – белые… Ладно, занавески не белые… – Он ухмыляется. – Даже диван тут белый! Где они, черт возьми, сидят? – Это чехол. Джона качает головой, смеясь. – Бога ради, пожалуйста, не заставляй меня жить в полностью белом доме. – У нее интересные истории! Она занимается переработкой мусора и придерживается экологичного образа жизни. У них есть животные, и она сама выращивает все овощи, которые они едят.