– У тебя были большие планы на сегодня, Мари? Она переключает внимание на него. – Нет, но меня вызвали по срочному делу, когда я уже подъезжала к вам. Мне придется вернуться, чтобы осмотреть больную кошку. В противном случае я бы предложила вам свою помощь. – Беги. Спасайся, пока можешь! – стону я. Джона игриво шлепает меня по спине. – Как насчет быстрой экскурсии? – Очень быстрой? – Годится. Мне нужно вытащить отсюда эту чертовку, пока она не подожгла дом. – Он обнимает меня за шею, поглаживая ее пальцами. – Что скажешь? Съездим в Уасиллу, чтобы присмотреть новую мебель? – Например, диван? – спрашиваю я, ощущая оживление в своих натруженных конечностях. Он ухмыляется. – Конечно. Мои надежды найти что-то подходящее невелики, но идея съездить куда-нибудь – куда угодно – заставляет спешно попрощаться с Мари и с новыми силами помчаться наверх, чтобы принять душ в нашей мрачной, темной ванной комнате. * * * – Калла, вставай. Меня мягко толкают в плечо. Я испускаю плаксивый стон. В теле болит каждый мускул. – Ну давай же. Тебе нужно это увидеть. – Снова северное сияние? Джона смеется. – Сейчас почти девять. Солнце уже встает. Пошли. Я разлепляю веки и вижу, что Джона уже полностью одет и держит в руках красный махровый халат, который я недавно купила в уасилльском магазине. – Лучше бы это того стоило. Я с дрожью встаю с кровати и спускаюсь вслед за Джоной вниз по лестнице. По пустому первому этажу разносится мягкое бульканье отцовской кофеварки, варящей свежий кофе. Прошло уже семь дней с нашего заселения, и все вещи Фила, которые мы решили не оставлять, исчезли, отправившись на свалку, в магазин или в огонь. Даже головы животных нашли себе временное пристанище в мастерской, потому как я больше не могла выносить на себе их взгляды. И после трех дней складирования всех этих отвратительных вещей, которые, вероятно, и испачкали зеленый сизалевый ковер, Джона наконец согласился скатать его и вынести на улицу. Ковер он оставил рядом со старым диваном, который я также заставила Джону вытащить из дома, чтобы подготовить место к прибытию нашего нового дивана в пятницу со склада в Анкоридже. Не особо ожидала найти что-нибудь в мебельном магазине в Уасилле, когда мы поехали туда в тот день, но, о чудо, у них внезапно нашелся идеальный секционный диван в стиле модерна середины века из темно-бриарового твидового материала. Само собой, Джону смутила его цена. Два дня уговоров, после чего купила диван по своей кредитке и сказала, что путей для отступления больше нет. И я взволнована куда больше, чем когда-либо была при мыслях о диване. Все, что сейчас осталось в доме, – это то, что нам предстоит почистить и расставить по своим местам. Здешней мебелью мы все же будем пользоваться, пока не заменим ее новой. Предстоит сделать тысячу дел: обработать деревянные полы, полностью переделать санузлы, заделать дыры в стенах от гвоздей, заменить треснувшие розетки, подтянуть дверные ручки, смазать петли, заменить технику. Список можно продолжить дальше, и порой он пугает, но у нас есть на все это время. Но самое главное – этот дом наконец-то начинает казаться нашим, а не Фила. Я направляюсь к кухне и кофеварке, но Джона обнимает меня за талию и тянет в противоположную сторону, мимо потрескивающего огня в каменном очаге и к окну в гостиной. – О, ничего себе… Не более чем в десяти метрах от нас, на краю замерзшего озера, на мертвой листве пасутся два лося. Вид, открывающийся передо мной в этот момент, вызывает благоговение: огромное пространство свежевыпавшего хрустящего снега и солнце, которое пряталось за облаками несколько дней подряд, теперь поднимается над горизонтом, а желтое сияние отражается от сурового белого пейзажа, ослепляющего глаза своей яркостью. Я по-настоящему оценила расположение нашего дома, только когда мы переехали сюда: он стоит на полуострове, где восход солнца застает нас с востока, а закат – с запада. – Они, наверное, убегут, как только я заведу трактор, чтобы расчистить снег, – тихо шепчет Джона мне на ухо, будто лоси могут нас услышать. А может, они и в самом деле слышат. – Тот, что слева, огромен. Я видела лосей только с воздуха, пролетая мимо. – Ага. В ней, наверное, килограммов четыреста… Может, больше. А самцы достигают восьмисот килограммов. – Откуда ты знаешь, что это она? В смысле… – Я выворачиваю шею, но с этого угла мне ничего не видно. Джона усмехается. – Это определенно важный признак. Как и то, что у нее нет рогов. Самцы сбрасывают свои рога каждую зиму, но сразу же начинают отращивать новые. – Да ты просто кладезь знаний. – Знаешь, все это есть в той книжке, которую я подарил тебе на Рождество. Ты сказала мне, что прочитала ее. – Я тебя проверяла, – вру я, но меня выдает смех в голосе. – Ага-ага, – ухмыляется Джона. – Тот, что поменьше, рядом с ней – бычок. Она родила его прошлым летом, скорее всего. Два огромных животных продолжают пастись у нашего дома, ничем не потревоженные и, кажется, даже не подозревающие о нашем присутствии, хотя уши матери несколько раз дергаются. – Мне нужно их сфотографировать, пока они не ушли. – Я пытаюсь сдвинуться с места, но руки Джоны на моих бедрах удерживают меня на месте. – Не волнуйся, лоси обычно обитают на территории радиусом километров в восемь, так что ты постоянно будешь видеть их поблизости. Только не подходи к ним слишком близко. – Он украдкой целует меня в шею. Я прислоняюсь спиной к груди Джоны, наслаждаясь созерцанием этой сцены с матерью и ее детенышем. – Я удивлена, что Фил не повесил их на стену. – Не-а. Ему наверняка нравилось, что здесь есть живность. Как и мне, понимаю я, любуясь живописным видом. – Ладно. Хорошо. Ради такого тебе разрешается меня будить. И в тихом утре звенит глубокий негромкий смех Джоны, что вызывает очередное подергивание ушей лосихи. Глава 12 – Как ты думаешь, мы сможем поставить сюда ванну побольше? – Ни единого шанса. Я щелкаю выключателем в ванной, когда выхожу, посвежевшая после долгого купания, которое помогает облегчить ноющую боль в мышцах, поселившуюся там после десяти дней работы на коленях, подтягиваний вверх и отскребания взад-вперед. – Ладно. Тогда переделаем маленькую спальню в еще один санузел и выделим немного места, чтобы расширить эту ванную. – Тогда у нас останется только две спальни. Джона сидит, прислонившись спиной к раме кровати, и все его внимание приковано к экрану моего ноутбука. Его мускулистые бицепсы, обтянутые рукавами темно-синей футболки, на мгновение сбивают меня с мыслей. – И что? Серьезно, Джона, сколько, ты думаешь, гостей будет у нас останавливаться одновременно? – Я больше думал о детях. – Ох. Точно. Я окидываю взглядом спальню, которая занимает всю площадь задней части дома, устраиваясь на своей стороне кровати. В воздухе витает прохлада, даже несмотря на отопление и поленья, подброшенные Джоной в камин, прежде чем он поднялся в спальню. Замена окон должна решить проблему, хотя бы частично. – У них могут быть двухъярусные кровати. – Это сработает для двоих. Что насчет остальных шести? – спрашивает Джона задумчивым тоном, сосредоточенно разглядывая фотографию, на которой изображены он и мой отец, в разделе «О нас» на сайте «Йети». – Ну не знаю. Придется спросить у животного, с которым ты заведешь потомство. Может быть, у нее где-то есть логово, в котором они все поместятся? Нашу спальню заполняет глубокий смех Джоны. – Уже есть заказы? – спрашиваю я с улыбкой. Сайт «Йети» работает всего три дня. – Откуда мне знать? Ты не показала мне, как это смотреть. Я придвигаюсь к нему ближе, упираясь подбородком в его плечо. – Точно, не показала. Должна же я как-то сделать себя незаменимой для тебя. Голубые глаза Джоны скользят по моему лицу.