Когда я останавливаюсь у дома несколько минут спустя после Тоби, он сидит на крыльце, а столик уже выгружен и ждет меня у входной двери. Примерно в шести метрах от него стоит Зик, наблюдающий за Тоби. Козел переминается с ноги на ногу и готов броситься бежать при любом резком движении. Я стону в голос, заглушая двигатель. Должно быть, Джона забыл обмотать защелку проволокой этим утром, когда пошел кормить животных. Это единственное, с чем пока не смог справиться Бандит. В ту же секунду, когда я снимаю с головы шлем, старый козел бежит ко мне, громко блея. – Я пытался его поймать, но он даже не дает мне подойти! – кричит Тоби. – Да, он мужененавистник. Я слезаю со снегохода. – Наверное, не стоит позволять этому козлу разгуливать на свободе вот так. Он станет легкой добычей для волков или медведей. – А мы ему и не позволяем. Его выпускает наш енот. Я хмурюсь, отступая в сторону, чтобы Зик не вцепился в мое пальто. По крайней мере, того животного ужаса, когда я вижу его, у меня больше не возникает. Он проходит, сменяясь будничным раздражением. Брови Тоби изгибаются дугой. – Ваш енот? – К сожалению. Я вернусь через минуту. – Если ты отопрешь дверь, я могу занести стол внутрь, – предлагает Тоби. Я бросаю ему ключи, а затем оборачиваюсь назад, ругая Зика, пока он бежит за мной, ускоряя шаг. Когда козел благополучно возвращается в свой загон – временно, – я иду в дом, радуясь теплу. Тоби стоит посреди нашей гостиной, уперев руки в бока, и оглядывает относительно пустое пространство. Я чувствую, как на моем лице растягивается глупая ухмылка, когда смотрю на кофейный столик, который Тоби поставил перед диваном. Выглядит даже лучше, чем я себе представляла. И в моей корзине онлайн-покупок уже лежит коврик, который прекрасно дополнит интерьер комнаты. – Большое тебе спасибо, что помог. – Ага. Без проблем, – отмахивается он. – Боже, этот дом выглядит так по-другому. – Это и было моей целью. За те недели, прошедшие с тех пор, как мы переехали, мы полностью отполировали полы на первом этаже – это был грязный шестидневный процесс, который включал в себя аренду шлифовального станка, наколенники, которые лишь частично защищали от боли, галлоны краски и полиуретана, которые, несмотря на то, что я была в защитных перчатках, я все еще счищаю со своей кожи. Но результат стоил усилий. Наши полы цвета темного ореха придают помещению свежий вид. – Мне следует почаще ходить за покупками в комиссионные магазины. Или, быть может, на свалку. – Я бросаю свою сумочку на кухонный стол. – Слова, которые, я думала, никогда не произнесу. Тоби смеется, и высоко на его щеках, почти под глазами, появляются две ямочки. – Как думаешь, я найду там подходящие к нему тумбочки? Он пожимает плечами. – Кто знает? Попроси Кэндис дать тебе знать, если появится что-то такое. – Он замолкает на секунду. – Или ты можешь спросить Роя, не сделает ли он тебе такие. – Роя? – Я нахмуриваю брови. – Того нервного старого соседа с ружьем и собаками, похожими на волков, Роя? – Ага. Он плотник. Делает мебель в том большом сарае на своем участке. Вероятно, для него будет не слишком сложно сделать что-то подобное. Совсем не сложно. – Так вот почему он был весь в опилках, – бормочу я, больше для себя. – Слышал, он очень хорош, но индивидуальные заказы не принимает. Он мастерит только то, что считает нужным, а потом продает на реализацию партиями то тут, то там. – Я не удивлена. – Не могу представить его контактирующим с другими людьми. – А чем он занимается помимо этого? Ну, кроме того, что ненавидит своих соседей. Тоби трясет головой. – Этот орешек еще никто не смог расколоть. Он здесь уже много лет. Держится особняком, мастерит мебель, скупает коз и кур. По дешевке, разумеется. Считает каждый свой грош и не очень добродушный сосед. Он приходил на заседание городского совета несколько раз, но только если на повестке дня было важное голосование. Обычно такое заканчивается перебранкой между ним и моей матерью на парковке. Несколько лет назад во время одной из таких ссор Рой свалился с сердечным приступом, и нам пришлось срочно отвезти его в больницу. Ему повезло, что он не был один дома в этот момент. – Тоби ухмыляется. – Но опять же, не думаю, что он бывает настолько взвинчен, когда моей матери нет рядом, чтобы трепать ему нервы. Чем больше я слышу о матери Тоби, тем больше мне хочется с ней познакомиться. – Он всегда жил один? – Насколько я знаю, во всяком случае. Мама сказала, что до его приезда сюда он был женат, но его жена от него ушла. Не спрашивай, откуда она это знает. Я вздыхаю. – Наверное, потому что он мудак. Тоби согласно хмыкает. – Кстати, как ваши снегоходы? Папа спрашивал о тебе на днях. Ты не появлялась с тех пор, как забрала их. – Да, знаю. Я была слишком напугана для пробежек, даже с аэрозолем от медведей, – с досадой признаюсь я. – Когда нахожусь на улице, у меня постоянно такое чувство, будто за мной кто-то наблюдает. – Сегодня, к счастью, этого жуткого чувства не испытывала, но оно возникало у меня еще не раз после того дня. – Знаю, звучит безумно. – К этому нужно привыкнуть, а? – Ты имеешь в виду, не волноваться о том, что за мной может погнаться медведь или волк, или что я попаду под копыта лосихи, когда выхожу на пробежку? Да, я об этом. Тоби смеется. – В любом случае я с нетерпением жду, когда получу водительские права, чтобы снова ходить в спортзал. Жаль только, что он не в получасе езды отсюда. Взгляд Тоби блуждает по каменному камину. Кажется, этот парень не сильно спешит вернуться домой к ремонту покинутого двигателя. – Ты часто бывал здесь раньше? – Пару раз. В основном, чтобы починить самолет Фила. – Он подходит к книжной полке, где я расставила семейные фотографии в рамочках – те, что стояли дома у Джоны, и несколько моих собственных. – Моя мама и Колетт были довольно близки. Она просила меня о помощи, особенно в последние несколько лет, когда Фил со многим перестал справляться. – А почему ты работаешь с малолитражными двигателями, если умеешь чинить самолеты? – с любопытством спрашиваю я. Джоне и Тоби действительно стоит встретиться, и поскорее. Он пожимает плечами. – В гостинице не очень-то удобно работать с самолетами. Немного помогал Сиду Кесслару на сотом километре шоссе, но, между нами говоря, он обдирает своих клиентов. Терпеть не могу таких парней. В общем, я и не собирался возвращаться сюда. – Тогда почему же ты вернулся? – Дерьмо случается. – Он берет в руки фотографию меня с Дианой. – Это твоя сестра? На мгновение отвлекаюсь. – Лучшая подруга. Я единственный ребенок в семье. – Хотя прошлым летом я на пять минут убедила себя в том, что у моего отца есть тайная дочь – Мейбл. – А что насчет тебя? У тебя есть братья или сестры? – Брат. Дикон. Я вспоминаю ту охотничью фотографию на стене «Пивного домика». – Старший или младший? – Младший. Два года разницы. – Он тоже помогает в гостинице? Если да, то я его еще не видела. – Он помогал раньше, – отвечает Тоби, возвращая фото на полку, – до того, как пропал. Я нахмуриваю брови, повторяя его слова про себя на случай, если расслышала неправильно. – Пропал, вроде переехал в Майами и вы больше не общаетесь? Серые глаза Тоби устремляются на меня, и в них мелькает намек на мрачное веселье. – Вроде однажды ушел на охоту пять лет назад и не вернулся. Меня охватывает леденящее чувство. – О боже! Он… Я имею в виду… Как ты думаешь, он все еще может быть где-то там? – Не-а. Во всяком случае живой. Мы искали его месяцами. Полицейские штата, местные поисково-спасательные службы, добровольцы.