Признаться, этот вампир сильно отвлекал его от попыток преодолеть колдовство, запрещающее использовать магию. — А зачем вам я? — выдохнула Диара, будто не замечая действий держащего ее вампира. — Ну, это совсем очевидно. Ты ведь, милая, — Нуар посмотрел на девушку и любезно кивнул, — дочь самого Эншаррата, принца Смерти. — Чего?.. — озадаченно пробормотала некромантка и скривилась так, словно решила, будто старик двинулся умом. — Принца Смерти, — пожал плечами ректор. — Поверь, мы прекрасно это чувствуем. В тебе кровь темного бога, я ощущаю ее запах. Да и в твой анарель с рождения вписана одна из старших рун эшгенрейского. Буква, означающая личный знак Эншаррата. Если уметь смотреть — то увидеть несложно. Ты — потомок самой Тьмы, в тебе ее часть. Да и магия Ишхары ожила после твоего прикосновения, а это кое-что да значит. — Он кивнул на сухой труп в саркофаге. — Да-да, я знаю, что ты была здесь. Диара дернулась и повернула голову, явно пытаясь взглянуть на блондина за своей спиной. А ректор продолжал: — Элиас был моим хранителем, которого я поставил следить за телом Ишхары. И он очень вовремя сообщил мне, что артефакт очнулся, потому что любопытная Диара Бриан Торре-Леонд пробудила его своим прикосновением. — Ты! — воскликнула некромантка, снова бесполезно дернувшись в руках блондина. — Не стоит так переживать, малышка, — проговорил тот с мягкой улыбкой, почти промурлыкав это обращение к ней. Лютер злился все сильнее, и легче не становилось. А еще он отчаянно прокручивал в голове слова ректора о рунах, пытаясь уложить их в голове. Казалось, все, что говорил старый кровосос, совершенно не удивляло. При этом некромант понятия не имел обо всем этом раньше. Становилось ясно: это именно та информация, которую он заблокировал вместе с памятью Бьельндевира. «Не страшно. Стоит только понять смысл, и все встанет на свои места», — подумал он. Нуар говорил о старшей руне «Смерть», которая означает, что Диара — дочь Эншаррата, темного принца. Но сам Лютер никогда не замечал этого знака на девушке. А ведь, выходит, на нем самом должен быть похожий символ. Каждый темный бог, как и каждый иллишарин, был отмечен одной старшей руной. Этот знак усиливал и направлял их магию, а колдуны с помощью него могли обращаться к своим покровителям. Некромант прищурился, старательно вглядываясь сумеречным зрением в Диару, но поначалу, как и прежде, ничего не замечал. Однако стоило ему разозлиться и совершенно случайно от разочарования прокусить губу до крови, как что-то изменилось. На языке появился солоноватый привкус, а способности парня к магии резко и неожиданно усилились. Некроманты редко прибегали к силе крови, и Лютер, как правило, не пользовался подобными методами. Однако прямо сейчас эта случайность оказалась как нельзя кстати. Парень напрягся, пытаясь проникнуть взглядом как можно глубже в анарель Диары, и наконец увидел то, о чем говорил Шерриун. Старшая руна, которую принято называть «Смерть», хотя у нее есть и иное название — «Принц Смерти». Выходит, Диара и впрямь родня темному богу? И если в остальном ректор также им не солгал, то по всему выходило, что их отец, Тайрел Бриан Торре-Леонд, и есть Эншаррат! Принц Смерти! — Ну и семейка подобралась, — тихо хмыкнул Лютер, покачав головой, но на него никто не обратил внимания. Вот только в следующий миг, продолжая разглядывать Диару более глубоким и сильным сумеречным зрением, некромант вдруг заметил кое-что странное. На ее левой ладони зиял и пульсировал Тьмой еще один символ. Это был круг с вписанными в него причудливым образом крыльями летучей мыши. Дыхание Лютера перехватило. Он мгновенно понял, что это была магическая печать договора. Вот только с кем же Диара могла заключить сделку, в случае невыполнения которой ее ждала смерть? Взгляд сам собой упал на беловолосого вампира, а перед глазами всколыхнулась кровавая пелена бешенства. — Не пора ли нам начинать? — в это время вдруг проговорил старик-упырь, потерев ладони. — Нет! — воскликнула Диара и тут же тише добавила: — Вы еще не рассказали, как вы хотите… использовать нас с Лютером? Она словно понимала, что им нужно время. Вот только казалось, что ректор ЦИАНИДа тоже об этом догадался. Он снисходительно улыбнулся, склонив голову, и махнул рукой остальным вампирам, давая знак приступать к делу. А сам в этот момент продолжал говорить: — С удовольствием расскажу, милая, — кивнул он, растянув губы и обнажив клыки. — Для ритуала мне нужно три темных божества. Неплохо, правда? Когда-то сложно было представить, что однажды у меня появится подобная мощь. Вот только я всегда говорил, что терпение окупается. Обязательно окупается. И когда я вступил на должность ректора этой замечательной академии, у меня появилась темная богиня безумия. Ишхара. Вампир ласково погладил омерзительные останки женского тела в саркофаге и снова заговорил: — Я продолжал ждать. Затем однажды на пороге моего кабинета появился мальчик, лишенный памяти, но обладающий удивительной силой. Я принял его и дал ему дом, еще не зная, что мне повезло встретить темного дракона в человеческом теле. Но чем сильнее становилась его сила, тем ярче начинала сиять руна эшгенрейского на его анарель. Сначала она была плохо различима, но уже тогда я понял, что это руна — «Черное крыло». Знак одного из иллишаринов. Ректор добродушно улыбнулся своим воспоминаниям, словно рассказывал какую-то добрую сказку. А Лютер невольно коснулся рукой груди и тут же опустил ладонь. — Последней оказалась девушка с руной «Принц Смерти». И она снова сама пришла в мой кабинет, потому что опоздала с зачислением. А ведь я мог много месяцев не замечать ее в толпе магиан! Что это, если не провидение, решившее вознаградить меня за все страдания? — воскликнул Нуар, широко разведя руки в стороны. В это время один из слуг старого упыря взял у хозяина кинжал с черным лезвием и подошел к Лютеру. Полоснул его по ладони, дав крови стечь в серебряное блюдо, и пошел к Диаре. Некромант сцепил зубы. Рана оказалась не слишком болезненной, но неприятной. А отвлекаться Лютер не мог. Ему никак не удавалось разрушить наручники чистой силой, хотя благодаря всевозрастающей ярости сумеречная магия уже плескалась в нем, как штормовое море. Она накатывала на блокирующее заклинание мощными волнами, но бесполезно утекала прочь, ничуть не повреждая странный артефакт на его запястьях. И тогда Лютер вдруг понял, что ответ на эту сложную задачу на самом деле прост. Нужно лишь сделать то, чего он никогда не делал. Вот только получится ли? — В общем, — подходил к концу своего рассказа Нуар, — Ишхара уже мертва, и с этим, к сожалению, ничего не поделаешь. Но смерть вас двоих, — он по очереди посмотрел сначала на Диару, потом на него, — даст мне необходимый поток магии. Тьма трех богов сольется воедино, и я сумею повернуть время вспять. — Это бред! — не смог не сказать Лютер, едва не выплюнув эту фразу. — Время неприкосновенно. Нерушимо. Его так раздражали самонадеянность и фантастические планы старого упыря, что он не удержался. Нуар покачал головой. — Тридцать лет назад смерть двух богов открыла портал между мирами. Именно через него сюда пришли мы. Сегодня сила трех повернет время. — Вы сошли с ума, — проговорила Диара, когда и к ней подошел вампир с кинжалом. Она с ужасом посмотрела на лезвие, воскликнув: — Такой магии не существует! Ай!!! Она вскрикнула и дернулась, пытаясь вырваться из рук удерживающего ее блондинистого упыря, но он только сильнее прижал ее к себе и… что-то шепнул на ухо! Помощник Нуара полоснул ей лезвием по ладони, собрал немного крови и вернулся к своему хозяину. Блондин, которого Нуар, кажется, называл Элиасом, склонился ниже к девушке, прижимая ее сильнее, и снова шепнул что-то на ухо, будто заставляя успокоиться. Диара неожиданно затихла, широко раскрыв глаза. Заметив, что Лютер поймал его за этим занятием, Элиас внимательно посмотрел на него и многозначительно улыбнулся, игриво приподняв бровь. Словно издевался. Некромант был в бешенстве, но ничего не мог сделать. Ему нужно было еще время!!! В этот момент взгляд Лютера заметила и Диара, неожиданно покраснев. И только один Нуар, кажется, ничего не видел, продолжая оживленно рассказывать: — Вампиры — символ остановки времени. Для нас оно почти мертво. Но тебе этого не понять, Диара Бриан. Тебя с детства учили, что темные боги — абсолютная сила. А Тьма — единственная мощь, которой можно по-настоящему управлять. Но это лишь в вашем мире. А там, откуда пришел я, в мире, который был колыбелью ваших богов, они могли останавливать солнце и осушать океаны. Магия сумеречных богов была иной. Не темной, универсальной. Эта сила позволяла говорить со зверями и управлять монстрами, создавать из воздуха предметы и… останавливать время. Поэтому мне нужно лишь немного порвать ткань реальности, открыв дорогу в тот мир, Диара. На нашу Беану. И тогда я смогу использовать заклятие Времяворота. Я запущу свое старение в обратную сторону. Снова стану молодым! — воскликнул он восторженно. — Признаться, мне не удалось бы, если бы не вы, — улыбнулся он через мгновение. — Но довольно болтать. Элиас, держи нашу девочку крепче. Тельмер, Шанрис и еще пятеро — держите иллишарина. Он махнул рукой в сторону Лютера, и к нему тут же скользящими тенями приблизились семеро упырей, двое из которых были высшими. Судя по всему, те самые Тельмер и Шанрис. Все они были мужчинами, все как смерть бледные и мрачные. Некромант не запоминал их лиц, он был слишком занят удерживанием ревущей в груди магии, растущей и становящейся с каждым мгновением все шире и мощнее. Теперь уже звенящей почти у самого его горла. — Ты знаешь, что это, Лютер Рейвел? — спросил Нуар Шерриун, ничего не замечая, и поднял в воздух тот самый кинжал, которым нанесли им с Диарой неглубокие раны на руках. Странное черное лезвие опасно блеснуло в воздухе. Лютер пригляделся, чуть прищурившись, и ему показалось, что от крови, которая осталась на металле, клинок будто слегка оплавился. — Еще один славный привет из твоего мира, древний, — ухмыльнулся Нуар. — Кинжал из черного золота. Единственный, которым можно убить дракона. К сожалению, если я сразу воткну его в твое сердце, лезвие растворится, превратившись в яд. Поэтому сначала придется убить Диару. Он повернулся к девушке и виновато растянул губы, отчего на его морщинистом лице появилось еще больше складок. — Прости, милая, — добавил он. — По этикету следовало бы сперва прикончить юношу, но, увы! Он развел руки в стороны и кивнул Элиасу, чтобы тот подвел к нему Диару. На лице некромантки отразился испуг. Она бросила нервный взгляд в сторону Лютера, а затем проклятый светловолосый вампир подтолкнул ее вперед, тоже не забыв при этом хитро посмотреть на парня. Лишь в последний момент некромант успел задаться вопросом, почему Диара за все это время ни разу не попробовала применить магию. Ведь на ней-то не было запрещающих браслетов. Но сейчас думать об этом он уже не мог. Времени не осталось. — Пора начинать! — поднял левую руку старый вампир и вылил кровавое содержимое серебряного блюда прямо на иссушенный труп богини. Диара была уже слишком близко к нему. Слишком… — Ты ошибся, Нуар, — вдруг громко проговорил Лютер, привлекая к себе внимание. Ректор академии на миг замер, приподняв бровь. Семеро вампиров за спиной некроманта ощутимо напряглись, окружая его со всех сторон. — Ты думал, что теперь я простой колдун и тебе удастся легко справиться со мной. — Без памяти иллишарина так и есть, — склонив голову набок, ответил старик. — Чем же ты хочешь меня удивить, мальчик мой, когда магия в твоих руках блокирована браслетами? Признаться, я даже заинтригован, но, боюсь, на пустые разговоры у меня нет времени. И едва он отвернулся, чтобы призвать Тьму, как Лютер усмехнулся и ответил: — Может быть, я больше не дракон, но я и не просто колдун, господин ректор. — Правда? — переспросил Нуар, явно заинтригованный. — А кто же ты? Лютер улыбнулся шире, но теперь — он знал — его собственное лицо стало гораздо больше похоже на оскал. — Я самый лучший колдун вашей академии, — проговорил он, а затем одним резким рывком повернулся в руках удерживающих его вампиров и сделал то, что вряд ли делал хоть один маг до него. Открыл рот и выпустил прочь живую, так долго накапливаемую силу, совершенно не используя руки. Черное пламя вырвалось из его горла, распространяясь вокруг страшной, сжигающей все волной. И вампиры закричали.