— Доложите, были ли на вашем участке вечером танцы или проводы в армию. Это вы непременно должны знать, — подчеркнул майор. — Вечер танцев был во Дворце моряков, но там никаких грубых нарушений не было, — стал докладывать Гавриленко. — Правда, при выходе из Дворца кто-то из подвыпивших пытался затеять драку, но дружинники его одернули, и все обошлось без инцидентов. Баранов посмотрел на часы и, что-то вспомнив, сказал: — Даю общую установку для участковых инспекторов: выявить все места, где были многолюдные вечеринки, проводились вечера танцев или другие массовые мероприятия. О проведенной работе доложить немедленно. Опросить как можно больше людей, возможно, кто-то оказался нечаянным свидетелем происшествия, но не решается к нам прийти по каким-то соображениям. Участковые могут идти, а оперсоставу — остаться. Следователь прокуратуры внес поправку: — По-моему, следует как можно быстрее установить образ жизни убитого, была ли у него подруга, невеста?.. Версию об убийстве из ревности нельзя исключить. — Замечание по существу, — согласился Баранов. — Версию обсудим с работниками уголовного розыска, для этого я их и оставил. А поручим эту работу товарищам Захарову и Крамскому. И последнее. Вас, Андрей Петрович, — обратился майор к следователю прокуратуры, — прошу утром допросить тех, четырех, доставивших Зарубина в больницу, ведь они почти очевидцы убийства. Весть о трагедии на Портовой быстро разлетелась по городу. Люди негодовали. Убийц нужно было найти как можно скорее. Первым в райотдел явился с добытыми утром материалами участковый Гавриленко. — По соседству с нашим общественным участковым инспектором, — сообщил он, — живет молодой человек, некий Графов, работающий на металлургическом заводе то ли вальцовщиком, то ли горновым. Графов рассказал, что, возвращаясь в тот вечер домой, видел пьяную компанию, направлявшуюся в сторону кинотеатра. Навстречу пьяным шел парень в морской фуражке и черном нейлоновом плаще. Один из тех, подвыпивших, подмигнул своим дружкам: «Смотри-ка, морской волк. Пощекочем, а?» Второй из той же группы, среднего роста, светловолосый, окликнул моряка. Тот остановился. Светловолосый подбежал к нему и ни за что ни про что ударил по лицу. Моряк с пьяными хулиганами не стал связываться, пошел своей дорогой. Что дальше было, Графов не видел и не слышал. А утром узнал о происшедшем. Баранов, оценив сведения, немедленно вызвал к себе Захарова: — Вместе с участковым Гавриленко сейчас же поезжайте к его общественнику, найдите Графова. Если он на работе, разыщите в цехе и выясните все самым подробнейшим образом. Рассказ этого свидетеля похож на правду: совпадают время, место события и характер преступления. Справитесь — немедленно сюда, доложите лично мне. Баранов на должность начальника отдела угрозыска горуправления был назначен недавно, но уже успел зарекомендовать себя грамотным розыскником, умелым руководителем. Обладая уравновешенным характером, он терпеливо обучал новичков, пришедших в отдел из специальных средних школ милиции или по рекомендации коллективов трудящихся. После ухода Захарова майор встал из-за стола, подошел к окну, выходившему на море, взглянул на поднимающееся солнце, подумал: «Хотя бы эта версия оправдалась». Зазвонил телефон. — Доброе утро! — поприветствовал Баранова начальник управления. — Чем порадуете, Борис Иванович? А то жизни нет. К телефону хоть не подходи: звонят со всех концов. Вопрос один: когда найдете? Может, помощь какая нужна? — Да нет, спасибо. Помощи пока не надо. Кое-что уже есть. Сейчас Захаров проверяет. Как только вернется, сразу доложу лично. Инспектор уголовного розыска Голобородько, проверявший общежития, расположенные вблизи места происшествия, доложил рапортом: «В общежитии пароходства, в двенадцатой комнате, трое жильцов — Куренной, Лепехов и Белов отмечали проводы Куренного в армию. Пили много — целый день. А вечером отправились во Дворец моряков. Дежурная увидела их поздно ночью, ее разбудили электрозвонком. Она спросонья пожурила их, что шляются допоздна, но ничего особенного не заметила. Жильцы пошли в свою комнату и легли спать». Баранов, прочитав рапорт, тут же вспомнил доклад Гавриленко и подумал: «А не могли ли эти подвыпившие молодцы со своими друзьями напасть на моряка?.. Не исключено, что ссору затеяли во Дворце, а продолжили расправу на Портовой... Вся беда могла начаться на вечере. Поэтому в ДК следует хорошо поработать опытному работнику. И поручу я эту задачу Захарову, а в помощь ему дам инспектора из райотдела...» Выполнив задание, Захаров зашел к Баранову. — Что-то ты быстро возвратился, — заметил майор. — Временем надо дорожить, Борис Иванович, — объяснил Захаров. — Вы ведь всегда на это нас настраиваете. А попусту его тратить — делу вредить. Ничего нового рабочий цеха проката Графов не рассказал, по сути, повторил то, о чем нам уже доложил участковый инспектор. — Ясно. Но пока ты был занят этим поручением, я тут тебе, Егор Михайлович, подготовил новое: возьмешь с собой толкового инспектора райотдела и тщательным образом изучишь все, что касается вечера танцев во Дворце моряков. Выясни, как он проходил, кто им руководил, какие были нарушения общественного порядка, чем они закончились, были ли дружинники. Поинтересуйся работой буфета: продавались ли там спиртные напитки. Постарайся узнать, как вели себя Лепехов, Белов и Куренной. — Борис Иванович, а как понимать тогда рапорт участкового Гавриленко? Ведь на оперативке он докладывал, что вечер прошел без грубых нарушений общественного порядка... — Вот я тебе потому и поручаю разобраться, что у меня появились сомнения на этот счет, — и Баранов протянул Захарову рапорт Голобородько: — На, почитай... Захаров очень скоро возвратился из Дворца моряков. Он весь горел от негодования: — Как можно верить таким участковым? Речь идет о тяжком преступлении, раскрыть его нужно немедленно, по свежим следам. А здесь вместо помощи с его стороны — прямой вред. — Не горячись. Спокойствие прежде всего. — Как же тут не возмущаться? Все мы слышали доклад на оперативке этого Гавриленко. На самом деле, оказывается, все было не так. На вечере играл эстрадный оркестр. Подвыпившие молодые люди, расталкивая всех, выделывали дикие пируэты. Вечер танцев превратился в толчею. Объявили перерыв. Чем заняться? Молодежь слонялась из угла в угол: каждый использовал перерыв по-своему. Разгоряченные твистом и спиртным, тот самый Лепехов и его дружки не унимались, искали острых ощущений. Рядом с танцевальным залом — буфет. Двери гостеприимно распахнуты: милости просим, имеется большой выбор напитков. Выпив у буфетной стойки по одному-другому стакану вина, они снова направились в зал. Такие вылазки повторялись несколько раз, до конца вечера. Время и по домам. Сергей Лепехов при выходе из Дворца затеял ссору. Назревала драка. Разняли. Потасовка не состоялась. Пьяная компания направилась к кинотеатру «Буревестник»... Баранов, внимательно выслушав Захарова, спросил: — Выяснили, с кем был Лепехов? — Во Дворце к уже известным нам лицам присоединились некие Сиденко, Шубин и Гарькавый. — Значит, можно сделать вывод, что Лепехов и его компания ушли из Дворца вместе. После неудачной затеи с дракой возле Дворца направились к кинотеатру. А там рядом — Портовая. Баранов распорядился: — Создать несколько групп, чтобы в каждой был инспектор уголовного розыска. Согласуем со следователем и — всех этих... задержать! Только рассадить отдельно друг от друга, чтобы не могли переговариваться. — А вы думаете, Борис Иванович, они еще не договорились? — Может быть, и так. Но наша задача при проведении допросов держать их в изоляции. Как бы дружки ни клялись друг другу молчать, ровно через сутки работники уголовного розыска и следователь прокуратуры заполняли протоколы допросов. Александр Зарубин возвращался с почты по Портовой улице. Здесь столкнулся с пьяными гуляками. Один из них крикнул: «Бей его!» Зарубин пытался убежать от хулиганов, но они бросились за ним. Гарькавый настиг Александра и сбил с ног. Но парень поднялся. Подбежавший Сиденко снова свалил Зарубина на землю. Разъяренный Лепехов стал избивать упавшего ногами. Били поочередно все — кто куда мог. И даже тогда, когда матрос перестал дышать, Лепехов продолжал бить каблуками по лицу. Поняв, наконец, что совершили убийство, хулиганы разбежались. Страшное преступление видели несколько прохожих. Но никто не остановил хулиганов, не схватил за руку, не призвал к порядку. Сбежав после расправы над матросом, Лепехов и его дружки издали наблюдали, как четверо подоспевших прохожих подобрали безжизненное тело и на руках отнесли в «Скорую помощь». Боясь ответственности, они вновь собрались вечером и поклялись друг другу молчать. У юристов есть такой порядок: любое преступление рассматривается с истоков — что побудило того или иного человека стать на преступный путь? Это нужно еще и для того, чтобы беспристрастно и объективно разобраться в самом совершившемся факте. А еще для того — и это, пожалуй, самая главная цель — устранить причины, порождающие преступления. И когда знакомишься с материалами предварительного следствия, читаешь показания свидетелей, смотришь на убийц, которые выглядят теперь так жалко и ведут себя так униженно трусливо, то становится, честно говоря, как-то не по себе. Даже человеку по роду своей профессии, казалось бы, привыкшему к подобным вещам, трагедия, разыгравшаяся на Портовой улице, представляется настолько бесчеловечной и чудовищной, что появляется даже сомнение в вероятности случившегося. Ну как можно здоровым парням набрасываться на незнакомого человека и с такой жестокостью расправляться с ним! Невероятно, но, увы, факт. Некоторые могут сказать, что во всей этой трагедии главным виновником, основным подстрекателем была выпивка. Она, мол, сделала свое — привела этих людей на скамью подсудимых. Так говорят на предварительном следствии свидетели. Так объясняют свои звериные поступки обвиняемые. Так считают отдельные люди со стороны. И те, и другие, и третьи в какой-то мере вроде бы правы. Водка сделала свое дело. Как установлено, в буфете Дворца культуры моряков крепкие вина, коньяки и даже водка продавались беспрепятственно, несмотря на то, что продавать спиртные напитки в местах культурного отдыха категорически запрещено. И все-таки объяснять совершившееся тем, что преступники были пьяны, что их никто не остановил, когда они брали в руки стаканы, по меньшей мере, неубедительно. Кстати, Шубин был трезв. Однако это нисколько не помешало ему принимать активное участие в избиении человека. Значит, дело не только в водке. Корни этого преступления уходят глубже. Убийцы пришли к нему не в один вечер. Случай на Портовой улице — уже финал, логическое завершение их моральной деградации. Еще пять лет назад один из участников убийства Сергей Лепехов напал на своих сверстниц, двух девочек, ограбил их, пытался избить. Тогда ему по молодости хулиганскую выходку простили. Но уже сам этот факт должен был стать серьезным, тревожным сигналом для всех, кто общался с Лепеховым, — вместе с ним учился, работал, проводил свободное время. А Василий Шубин? Разве не знали те, кто говорил о нем на суде только хорошее, что у Шубина не было других интересов, кроме развязных танцев? Здесь ему в активности, действительно, нельзя было отказать. Как реки начинаются с неприметных ручейков, так с неприметных, поначалу как будто не слишком серьезных проступков начинается преступник. Об этой простой истине знают, пожалуй, все. Однако порой мы проходим мимо хулиганства или даже стремимся как-то оправдать тех, кто его совершает, и тем самым не мешаем человеку сделать первый скользкий шаг. Ведь как получилось на следующий день после страшного происшествия на Портовой? Кое-кто из дружков распоясавшихся хулиганов знал о том, что произошло, но никому не сказал ни слова, проявив эдакую «солидарность» с бандитами. Например, Алексея Бершадского — двадцатилетнего комсомольца — встретил один из участников преступления Владимир Сиденко и попросил его никому ничего не рассказывать, держать язык за зубами. И только после того, как преступники были водворены за решетку, Бершадский заговорил. Заговорил как свидетель. И заговорил не по своей воле. Его заставили это сделать. А представьте себе, что бандиты не были бы вовремя пойманы и обезврежены. Где гарантия, что через несколько дней им не захотелось бы снова «поразвлечься»? Повторить свой страшный опыт на ком-нибудь еще. НЕДОСТАЮЩЕЕ ЗВЕНО Начальник следственного отдела майор Лагунов достал из папки лист бумаги, на котором было отпечатано: «Дело о хищении типографского шрифта из Красноармейской городской типографии». Ниже от руки пометка: «Приостановлено». Сняв трубку, майор набрал номер: — Александр Михайлович, зайдите ко мне с делом о краже шрифта. Тимофеев, недоумевая, чем вызвано желание шефа поутру видеть это «дело», открыл шкаф и стал рыться в пыльных папках приостановленных дел. Найдя нужную, пошел к майору. — Разрешите? — Заходите, давайте-ка посмотрим, что сделано за время расследования, — сказал майор, листая папку с бумагами. — Задание уголовному розыску дали, форму процессуального закона соблюли, а выполнения не потребовали и мне не доложили. Так негоже, товарищ старший лейтенант. Однако я вас пригласил не только для того, чтобы пожурить, но и посоветоваться. Мне сообщили, что в Азове, во время «сбыта» свидетельств об окончании курсов повышения классности шоферов, был задержан некто Супрун. Никаких документов при нем не оказалось. Под этой фамилией его и поместили в спецприемник. Супрун заявил, что свидетельства он купил у неизвестного лица для своих знакомых, но вынужден был их продать, потому что не хватило денег для приобретения зимней одежды. Супруну удалось бежать из спецприемника. Через некоторое время его задержали в Приморске, у некоей Жени, и отправили обратно в Азов, так как работники уголовного розыска Приморска не числили за ним никаких преступлений. Зато Женей занялись. Начальник нашего управления, которому доложили о Супруне, вызвал меня и навел на мысль: не тем ли самым шрифтом, похищенным из типографии несколько лет тому назад, печатают «свидетельства». То преступление до сих пор не раскрыто. Поэтому нам предложено заняться Супруном и его связями. Теперь давайте решим, как лучше. Вы сразу поедете в Азов или у вас есть другое мнение?.. — Товарищ майор, мое мнение — лучше сразу поехать в Приморск и там всесторонне отработать связи Супруна, а потом можно будет решить: забирать его к нам сюда, в область, или допросить в Азове. — Не возражаю. Кстати, о Жене. Работники уголовного розыска выяснили ее окружение. В числе знакомых Жени оказалась Лариса Махортова. Сейчас ее личность изучают. — Майор приподнялся со стула и с легким прищуром глаз посмотрел на следователя. — Значит, принимаем решение: секретарь пусть выпишет командировочное удостоверение, я думаю, пока дней на десять, а время покажет. И завтра же в путь. Возражений нет? — Нет, Александр Матвеевич. Разрешите идти? — Да, пожалуйста. ...Тимофеев по приезде в Приморск первым делом ознакомился с оперативными данными уголовного розыска о Жене и Ларисе. Женя — одинокая девица с неудавшейся судьбой. Особа увлекающаяся, не прочь провести время с первым попавшимся мужчиной. Вот у нее-то и отсиживался Супрун, когда сбежал из Азова. Много неясного было в отношениях Жениной подруги Ларисы с Василием Зубковым. Выдает он себя за геолога, но фактически нигде не работает, а живет на широкую ногу. По нескольку дней не бывает дома, говорит — в командировке. По некоторым данным, он контактировал с Супруном, но эти сведения подлежали проверке. Тимофеев решил начать с допроса Жени, не проявляя заметного интереса к личности Супруна, однако намеревался исподволь выяснить, что ей известно о его связях в Приморске, на чем основана ее дружба с ним и Ларисой. — Что можно сказать о муже и жене? — вопросом на вопрос ответила Женя Нестерова, когда следователь спросил ее об отношениях Ларисы и Василия Зубкова. — Дай бог каждой молодой женщине такого мужа! — Их брак зарегистрирован? — Да разве смысл жизни только в том, расписаны или нет? Какой толк из того, что я была расписана?.. Ежедневные пьянки, ругань, синяки от побоев... Я вам расскажу об одном эпизоде, свидетелем которого была. Как-то пришел Василий перед вечером домой. Лариса уже закончила стирку и хлопотала у плиты. Он подошел к ней, обнял: «Лариса, а у меня для тебя новость, завтра едем, готовься в дорогу». «Куда это ты надумал?» — спрашивает. «Махнем в стольный град». — «Это что же, в Москву?». — «Да не-е-т, в Киев. А потом и в Одессе побываем. Что мы — хуже других? Людей посмотрим и себя покажем». Я подумала: счастливая все-таки Лариса! Не муж, а золото!.. Василий вышел из кухни, взял оставленный в зале портфель, достал сверток, раскрыл его. «Ты только посмотри, что я тебе купил!» Глаза Ларисы радостно заблестели, когда при ярком свете люстры она увидела кримпленовое платье с разводами. И тут я опять позавидовала. «Вот это подарок! Спасибо тебе, родной! Такого у меня сроду не было!» — Говорят, нет любви с первого взгляда, — подытожила Женя. — Неправда это! Они ведь познакомились, можно сказать, случайно. На пляже, в Ялте. Василий сразу произвел на Ларису хорошее впечатление: интеллигентный вид, приятные черты лица, вежливый, предупредительный. Василий рассказывал о своей работе — он геолог, взволнованно и горячо говорил о любви, верности.