— И чем думаешь заняться? — О, святая наивность! Ничего не понял, вопросы задает. Слушай и на ус наматывай. Надо делать деньги. — А как? — не удержался от любопытства Сашка. Вообще-то в глазах Гребченко авторитет Жудова — огромный. О нем он много слыхал от местных босяков и в свое время его побаивался. — Поначалу, — продолжал Жудов, — достанем винтовки, сделаем из них обрезы, а потом пойдем на «дело». Вот тогда появятся у нас деньги. — А если заберут? — Волков бояться — в лес не ходить. Не дрейфь, опыт есть. Несколько дней спустя Жудов встретился с Гребченко и договорился о предстоящем «деле». — Ночью поедем в Дружковку, — предупредил Жудов Гребченко. — А что там? — Ты забыл, пьяная голова, о чем договаривались? — А-а-а, за винтовками, значит... Чего ж, помню, только не думал, что уже сегодня это надо... — Я возьму ломик и монтировку, а ты прихвати нож, тот, что я видел у тебя. Для психической атаки, на всякий случай, у меня есть зажигалка, похожая на пистолет. Так что любой трухнет, если показать ночью, да еще пригрозить. Встретимся на железнодорожном вокзале. Без четверти час. Не болтайся зря по площади, если придешь первым, не мозоль глаза, а стань в сторонке и жди. — Хорошо, — промямлил Сашка, недовольный нравоучениями. — Ты не дуйся, а впитывай в себя то, чему тебя учат. Ведь ты еще не был у «хозяина». И не ел баланды. А мне, брат, пришлось уже отведать. И не раз, а все два. Последний раз схлопотал десятерик. Благо, подошла амнистия, половину срока скостили. Надо быть очень и очень осторожным. Сделаем промашку, и считай: я полосатую надену, рецидивом нарекут, а тебя в колонию строгого режима. Так что держи ушки на макушке, или, как говорят, топориком... В час ночи электричка отправилась в сторону Дружковки. Жудов сидел в одном конце вагона, Гребченко — в другом, так, чтобы можно было видеть друг друга и при случае подать знак. Доехали быстро. Вышли из вагона и направились к машиностроительному техникуму, где собирались похитить малокалиберные винтовки. — Вот мы и на месте, — сказал Жудов. — В помещение проникаем через подвал, я тут все раньше высмотрел. А теперь доставай ломик и монтировку. Гребченко быстро извлек из мешка инструмент. Несколько ловких выверенных движений — и замка на двери как не бывало. — Иди за мной, — скомандовал Жудов. — Окажется сторож — свяжем. Не вздумай пускать в ход нож. Мокрое нам ни к чему. Если что, то только попугать... Из подвального помещения проникли в вестибюль. — Тише, кажется, за колонной на стуле дремлет сторож, — прошептал Жудов. Вдвоем они обошли спящего сзади и набросились на него одновременно. — Связывай его, — коротко бросил Жудов. — Его же ремнем! Лежи, папаша, смирно и молчи, — приказал Жудов сторожу, и бандиты поспешили в комнату, где хранились винтовки. — Вот они, голубочки долгожданные, — обрадовался Жудов. — Клади их в мешок, — велел он сообщнику. — Смотри, здесь еще какой-то автомат, — шепнул Сашка. — Клади и его. Он, правда, учебный, но пригодится. Теперь пойдем посмотрим, что там есть в кассах. В железных ящиках нашли полевой бинокль, секундомер, оптический прицел. В столе оказались оставленные кем-то из ротозеев сто рублей. — Денежки разделим пополам, а винтовки пока спрячь у себя, — распорядился Жудов, когда вернулись в Константиновку и зашли в дом Гребченко. — Из винтовок сделаем обрезы. Технологию я расскажу позже, понял? — Мг-у, — промычал Сашка. — Автомат и часть патронов я заберу с собой, — строго продолжал Жудов. — И не вздумай где-нибудь похвастаться, у тебя эта слабость есть. Я тебя уже предупреждал, чем все это может кончиться. — Да слыхал я об этом, можно было и не напоминать... — Повторение — мать учения. Учти это и не обижайся. Рано утром Жудов ушел домой. По пути обдумывал, куда деть автомат и патроны. Мысль пришла сразу: «Отдам я его на сохранение моему закадычному дружку детства Сашке Хоменко. Он, правда, еще не тертый, ни в каких переделках не бывал. У него все сто лет может пролежать в целости и сохранности. Живет он в своем доме и вне всякого подозрения». Так и поступил. Правда, Хоменко принял автомат без всякого энтузиазма, с плохо скрытой опаской. Парень еще молодой, женатый, работал газосварщиком, о милиции у него было понятие только разве по прочитанной литературе. И хотя мучил страх, страх ответственности перед законом, он все-таки не смог отказать в просьбе товарища... «А зачем мне много думать, за кого переживать, беспокоиться? — рассуждал Хоменко. — Пускай себе стреляет, ведь не в меня же. Моя хата с краю, и я ничего не знаю». Позже Хоменко на допросе скажет следователю: «Жудов ведь не говорил мне, где он взял оружие...» Так равнодушие, инертность, безразличие к происходящему сделали молодого человека, еще не испорченного вредными привычками и поступками, соучастником преступления. Утром следующего дня начальник горотдела внутренних дел Коробов вызвал к себе начальника угрозыска Харламова. — У соседей, дружковцев, — сказал он, — неизвестными преступниками ограблен машиностроительный техникум, забрали две малокалиберные винтовки, патроны к ним и учебный автомат. Немедленно ориентируйте весь личный состав, проверьте у всех работников угрозыска наличие сигналов о лицах, желавших приобрести оружие, и тех, кто его приобрел и незаконно хранит. Дайте задание оперативникам активно включиться в эту работу. Ее надо провести по всем опорным пунктам без суеты и ненужной шумихи. — Есть, товарищ майор! Все будет выполнено, как положено. У нас при уголовном розыске есть ребята из комсомольского оперативного отряда, мы и их подключим к этому делу. — Делайте все, что считаете необходимым, инициативу вашу гасить не буду. Держите меня в курсе, если потребуется помощь — обращайтесь... ...После дружковского дела Жудов не встречался с Гребченко, лишь издали наблюдал за его поведением. И только спустя два месяца, когда убедился, что никто пока из уголовного розыска им не интересуется, решил поговорить о новом замысле. Августовским вечером Жудов подстерег Гребченко на железнодорожном вокзале. Выбрав момент, незаметно подошел к дружку. — Есть разговор, — сказал тихо. — Отойдем в сторону. Уединились в лесопосадке. — Как дела? — поинтересовался Жудов. — Нигде ничего? — Вроде бы глухо. — Ну а ты как, страх прошел? Первые дни каждую ночь чего-то ожидал: вот придут и скомандуют: «Поднимайся, пойдем с нами...» А теперь вроде бы можно и по новой. — Я это и хотел от тебя услышать. Значит, моя школа не прошла даром... А теперь слушай. Ты видел прошлый раз, как трудно было разбивать железные ящики и взламывать дверцы? — М-г-у. — Так вот, для облегчения взлома тех ящиков, что попадутся нам под руки при следующих делах, надо достать дрель. — Да это пустяк. В любой школьной мастерской они есть. — Пройдемся по этой улице, а там видно будет. Шли молча, зорко поглядывая по сторонам, высматривая подходящий объект для кражи. — А вот и вторая школа, — сказал Сашка, — искать больше ничего не надо. Они подошли к мастерской со двора, монтировкой выставили окно, сорвали решетку, проникли в помещение, затем взломали замок в кладовой и похитили дрель. Через взломанное окно вылезли и ушли. — Сашка, ты никуда в эти дни не отлучайся, будет разговор, — приказал Жудов. — Понял. — Нигде не броди и не пей «аквавиты», чтоб тебя не подхватила спецмашина, а то еще в вытрезвителе вздумаешь исповедь держать, за что пьешь, с кем пьешь, с кем компании водишь. Гребченко пропустил все мимо ушей, спросил: — Придется куда-то ехать? — Потом скажу. Никому не болтай об этом... * * * ...Жена Жудова Люба оторопела, наткнувшись рукой на что-то металлическое среди белья в шифоньере. Она извлекла замотанный в белую тряпку тяжелый предмет и с ужасом увидела обрез от винтовки. Ей стало не по себе. «Для чего Юрка принес оружие? Может, опять за старое взялся?» — терзалась Люба в догадках. Она замечала, что в последнее время муж стал каким-то странным, рассеянным, не похожим на себя: то от него слова не вырвешь, то рассыпается в нежностях... Почему стал задерживаться допоздна? Может, здесь замешана женщина? Говорит, что задерживается на работе, но так ли это? Правда, получку и аванс приносит до копейки. «Тогда что же может быть? Впрочем, посмотрю. О своей находке ему говорить ничего не буду, пусть обрез лежит на месте, но его матери непременно об этом расскажу... Я думаю, она с ним разберется, характер у нее крутой, волевая женщина... Вот снова он задерживается, а ведь должен давно быть дома. А еще говорит, что хочет ребенка. Разве с таким можно иметь детей?.. При живом отце сирот растить». Когда Юрий пришел домой, Люба с тревогой спросила: — Где ты так долго пропадал? — Заходил к другу, но дома не оказалось. Хотел попросить его, чтобы он отработал за меня смену, так как мне нужен день — намерен был съездить в Донецк. А теперь придется отложить поездку, — пролепетал Юрий явно надуманное объяснение, пришедшее на ум в эту минуту.