Улло широко улыбнулся – будто засмеется в следующую секунду. Но нет, его непонятная мне улыбка скоро спа́ла, и он ответил: - Можно назвать экспертом среди чародеев в своей области. Временами присутствует на судах инициированных. И твой процесс пропустить было никак нельзя. - Она мне завтрак приносила, – задумчиво произнес я вслух, не понимая, зачем эксперту в чем бы там ни было приносить мне еду. В ответ на мою мысль защитная печатка на двери сорвалась, и в комнату вошла – кто, вы думаете? – та самая дама. Сейчас она несла в руках поднос с высокими стаканами, полными свежевыжатого сока, и графином воды, а под мышкой зажала какую-то тоненькую папку. Опустив поднос на столик, она приблизилась к нам и протянула Милиану прозрачную папку с единственным листом внутри. - Это уже первые учреждения, предварительно готовые принять осужденного. Лишь для справки и понимания вами. «Осужденный», «отбывание», «наказание». Чем чаще прогоняешь эти слова в мыслях, вслух произносишь и смакуешь, тем больше кажется, что ты уже сидишь в полосатой пижаме с номером где-нибудь в мурманской колонии, брр. Тоску и боль наводят. Дама обвела нас заинтересованным взглядом и, развернувшись, вышла. Загадочная особа. Я еще думал про нее, глядя уже на закрывшуюся дверь, опираясь одной рукой на трость, как вдруг почувствовал острую, почти невыносимую боль в своей раненой ноге, будто в ней пробурили узкий тоннель, влили обжигающее, расплавленное железо и провели через эту лаву разряд тока, способный напитать энергией пол-Москвы. Всё случилось быстро, но, самое чудовищное, я прочувствовал этот ад каждым атомом кожи и мускула. Я взвыл от резкого болевого всполоха, что прошил ногу до самой пятки, и выронил трость. Подкосился и едва не рухнул на пол, всё же удержав себя в стоячем положении, согнув ногу в колене. Обхватив бедро в месте почти зажившей раны, я приглушенно выл, сомкнув губы, надеясь мычанием быстрее погасить пульсирующую, медленно затухающую боль. - Что это! Что с ногой! – выдавил я через силу на крикливых нотках, стискивая зубы и пытаясь не закричать в голос, пережидая, когда боль стихнет. Даже слезы на глазах выступили. - Прости, я не знал, как ты перенесешь заклинание. Извини, что пришлось стерпеть, – сказал Улло. Я увидел в его руках волшебную палочку. Мерзавец! Какое еще заклинание?! Оздоровительное?! Вот что-то не верю! Наоборот! Покалечил еще больше, кажется! Зачем?! Как он мог?! Он же знает, что в эту ногу меня ранил Морсус! - Милиан!!!.. Вы!!!.. Как могли!!!.. Так внезапно!!!.. Вы совсем, что ли!!! - Я ведь не обещал, что не будет больно. - Вы вообще ничего не говорили!!! - Зато скоро должно пройти. Печатка на двери опять сорвалась, и к нам влетели двое дежурных с зажженными в атакующем заклятии артефактами. Они не увидели явных недоброжелателей и уставились на меня, в муках бодающего воздух и обхватившего ногу, и Милиана с волшебной палочкой в руке. - Всё нормально, он сейчас взбодрится, – заверил дежурных Улло, вытянув к ним руку. – Я был рядом, ничего серьезного. - Да уж. Немного подустал. Выдохнуть решил после нервного денечка, – буркнул я и всё решил ослабить пальцы, уже не чувствуя пульсацию в ноге. Перемигнувшись с Улло и друг с другом, дежурные молча удалились. Я же, начиная осознавать и понимать произошедшие перемены, разжал на бедре руки, осторожно разогнул колено и присел, с удивлением уставившись на свою ногу. Я ощущал, что она совершенно здорова. Мускулы не тянет, кожу не стягивает, ставшей привычной тяжести нет. Неужто и шрамов не осталось тоже? - Вы меня починили! – восхищенно произнес я, похлопав по бедру? поднимая глаза на Улло. - Не благодари, – улыбнулся тот. - Нет, нет, извините, но спасибо, правда! Вы прямо как действительный врач, а не логистик! Я смело перенес на «исправленную» ногу вес тела. Наконец-то, как приятно вновь шагать на своих двоих! И не нужна теперь трость! На радостях я оттанцевал какую-то пятисекундную импровизированную чечетку и несколько раз согнул ногу, будто разминающийся перед забегом спортсмен. - Но почему вы не сделали этого раньше? Еще… тогда? – Я поднял с пола оброненную трость и положил ее на кресло. - Перед твоими родными нужно было выставить тебя пострадавшим. Не может же быть такого: человек получил серьезную рану, а на следующие сутки ее уже не стало. Собственно, да, логично. Я наконец обратил внимание на листок, который Милиан держал в руках. Водрузив на нос очки, он пробежал по нему глазами всего за пару секунд и, спустив оправу на цепочке на грудь, вложил лист в папку. - Что на бумаге? – спросил я, не успев заметить текст. - Осужденным не должно быть известно содержание учреждений, куда его могут направить по приговору, – ответил Улло, не глядя на меня, и поднял с подноса принесенный стакан сока. - А Проводникам можно? – Я тоже, взяв сок, отпил из стакана. - Проводник ведь имеет право голоса в обсуждении мест отбывания наказаний инициированным. Более того – обладает правом вето. Но лишь один раз за все судебные процессы, что учиняются против новоизбранных. - А вы уже когда-то им пользовались? - Ни разу. Тем более у меня до тебя, как помнишь, было совсем немного инициированных. И тем более над ними не было суда. Тут я почувствовал неприятный укол – оказался первым осужденным новоизбранным в практике Улло. Те другие правосознательными, что ли, оказались? А я, горячая голова, набитая вихрями эмоциональных всплесков, вычудил, называется. Выделился, значит. - Но, думаю, я не нарушу судебно-исполнительной тайны, когда не назову тебе конкретные наименования списочных учреждений, но скажу, что они мне известны и представляют собой хорошие и профессиональные места, серьезные. – Улло посмотрел на меня поверх стакана, делая новый глоток. Приятно слышать, конечно. Есть, интересно, надежда, что меня отправят в нечто культурно-музыкальное? Будто в ответ на мой немой вопрос Милиан сказал: - Но осужденных инициированных не привлекают к работам, напрямую связанных с основной деятельностью в их мире. Жалко. Я давно хотел побывать в театрах Амарада: узнать, как похожи и различны музыкальные теория и практика, познакомиться с местными коллегами, посмотреть спектакль. Правда, не в таких вот обстоятельствах: в качестве отбывания наказания. - Я не хочу встречаться с журналистами, – искренне произнес я, глядя на Улло, надеясь на понимание. - Тебя никто не заставляет. – Тот развел ладони и указал мне за спину. Я развернулся и только сейчас заметил неприметно стоящий за каминной нишей контрабасный кейс. Магическая из-под-бандурная переноска в действии! - Серьезно? Вы как знали! Что, правда отпустите меня домой? - Только сперва дождись документов на подпись и можешь спокойно возвращаться. Ага. «Спокойно». Меня переполняют эмоции: и радостные, и волнительные, даже не знаю, каких больше. Дверь открылась, вошел служащий-делопроизводитель, держа в руках пишущее перо и планшетку с документами. - Мое почтение. – Он слегка наклонил голову и, подойдя, сразу протянул мне принесенные с собой канцелярские принадлежности: – Константин, судебное разбирательство по вашему делу завершено, решение оглашено. Здесь утвердительная часть акта. (Служащий жестом указал на первый лист и перевернул его.) Это заявление об отсутствии замечаний и возражений составу суда и участникам на стороне свидетельства. Если всё же есть замечания, напишите внизу, какие. (Новый жест на второй лист, переворот на третий.) Это заявление, что вы заранее информированы, что вас для отбывания наказаний в указанный срок вызовут органы исполнения судебных актов Амарада по делам инициированных и ваши права при общении с ними. Ознакомьтесь и подпишите там, где указано ваше имя. По два экземпляра всех документов. Я кивнул и внимательно, добросовестно, вдумчиво прочитал каждую страницу, прежде чем поставить свою закорючку. Что ж, предельно ясно, понятно, возражений по ходу суда не имею, проинформирован и ознакомлен. Подпись. Милиан смотрел, как я вчитываюсь в строки и как расписываюсь, разместив планшетку на сгибе локтя. Я вернул всё служащему, тот вручил мне три экземпляра, которые я, согнув, вложил во внутренний карман пиджака. - Будьте готовы к вызову. В этот день вам назовут место отбывания наказания. Не будет возражений – в эти же сутки прибываете на место для его исполнения. Если возражения будут, об этом вынесется протокол, выбор учреждения будет обжалован, назначат новое. Если назначат, поскольку возражение может быть отклонено, – напоследок пояснил служащий. - Понял. Спасибо. - Формальности завершены. Всего хорошего. Распрощавшись, маг вышел. Из-за раскрытых дверей, за которыми он скрылся, доносились приглушенные голоса – наверно, еще не разошедшихся и надеющихся на пресс-конференцию со мной журналистов. С улицы также продолжал доноситься шум. - Возвращайся домой. Я предстану перед корреспондентами, – сказал Милиан. – Ничего лишнего не наговорю, не волнуйся. - Когда мы встретимся опять? – Взяв в руку трость, я шагнул к кейсу, намекая Улло, что действительно хотел бы убыть восвояси: волнение несколько отпустило, требовательно накатывала забывшаяся на время усталость, сонливость – мне просто необходимо доспать еще хотя бы час, но вряд ли получится, так хоть на диване мягком в квартире посижу. Лишь бы в родном месте – дома. - Буду в день твоего вызова. – Улло тоже шагнул со мной, настраивая палочку на оборотное заклинание из Изнанки в мою Москву. Он протянул руку, коснувшись футляра, и открыл его. - Передавайте Венди привет, – сказал я, когда он откидывал крышку, за которой царил сумрак. Мгновения спустя я распознал часть прихожей, гостиную и прикрытую дверь в спальню в своей квартире: согласно волшебству, я появлялся из ванной комнаты. - С удовольствием, – улыбнулся Милиан. Я протянул ему руку для пожатия. Мы сцепили ладони, и я шагнул в квартиру, оказавшись в отбрасываемой на полу полосе света. Обернувшись, я не увидел комнату своего временного пребывания в здании суда Амарада и Милиана – вместо них смотрел в освещенную лампой ванную своей квартиры. Я щелкнул выключателем и на время замер, прислушиваясь к звукам в доме. Девочки спали, даже Танюша в очередной раз еще не проснулась и не требовала к себе внимания. Из кухни ко мне двинулся комок на ножках и с хвостом: ну конечно, кто жрет ночами, так это кот. Широкими шагами я прошел в гостиную, сел на диван и только сейчас достал мобильник, чтобы узнать время. Яркая подсветка резанула глаза. Тот же час и та же минута, когда я выступил вслед за магом из квартиры на суд. Что я там сказал супруге? Надо уйти раньше? Согласно легенде, надо покинуть дом – иначе как ей объяснишь, что я до сих пор делаю в квартире. С другой стороны, этот суд эмоционально меня измотал. А эмоционально я восстанавливаюсь так же, как и физически: сном, лежанием, дремой. Ладно, прикорну маленько. Импровизировать буду, когда Лиза застукает. Я положил трость на пол, удобнее откинулся на диванную спинку, чтобы не сильно помять костюм, и закрыл глаза. В последнюю секунду, как меня выщелкнуло из реальности и перенесло в мир сновидений, успел подумать, что еще какое-то время перед всеми меня знающими надо продолжать косить под хромоногого, несмотря на то, что Милиан меня излечил. Весьма экстравагантным способом. На то он и Улло. Глава 5 Обычный вечер, не предвещавший ничего страшного, обернулся очередным внезапным и грандиозным внедрением Изнанки в мою мерную и мирную жизнь. Это послужило началом сперва занятного, а в дальнейшем – пугающего и опасного, о чем я в тот час, конечно, еще не знал и не догадывался. Казалось, ничто не могло испортить мой вечер и скорректировать планы: обычное семейное времяпрепровождение – Танюша сладко дремлет, Ариша, лежа на диване, смотрит полнометражный мультфильм, а Лиза хлопочет на кухне, завершая готовить блюда к ужину. Я ей помогаю, мы ведем беседу об обыденном и в то же время важном: что скоро нужно оплатить танцевальную школу старшей дочки; что мне надо напомнить супруге, как она хотела записаться в многофункциональный центр, а у нее всё нет на это времени; как надо уже купить что-то в подарок Матусу, мужу Кристинки, и быстрее отправить, чтобы почтовая подарочная посылка прибыла в руки адресату прямиком в день его рождения. В минуты разбора вороха этих семейно-бытовых вопросов вмешался дверной звонок. Я не понял, кого могло принести к нам без предупреждения, и безмолвно вопросительно посмотрел в сторону прихожей, не успев даже задавать вопрос вслух, как Лиза, стоя за плитой и помешивая рагу, произнесла не оборачиваясь: - Открой, пожалуйста, это, наверно, Влада, коллега. Мы договаривались как раз на вечер, когда она с работы поедет, забежит. - Что-то передает? – Я встал из-за стола. - Да, она вчера вернулась из Грузии, привезла мне какие-то ассорти приправ, вяленые фрукты. Встреть ее, я сейчас подойду, у меня тут ответственный момент. С этими словами Лиза открыла духовку и вынула запекаемые перцы, поставив противень на плиту, чтобы добавить соус и сыр.