Около минуты никто из них не произнес ни слова. – От твоих штанов несет мочой, – наконец сказала женщина. – Ты позвонил мне в одиннадцать вечера, попросил привезти одежду, лекарства, еду и алкоголь с сигаретами. Что случилось, Сережа? Малышев усмехнулся. – Споткнулся и упал. Не повезло, с каждым бывает. Мария выставила на стол водку и некоторое время смотрела на бутылку с таким изумлением, словно у нее проклюнулись глаза и она подмигивала женщине. – Ты не пил восемь лет. – Восемь с половиной, – поправил ее Сергей. – И с табаком ты тоже завязал, – продолжала Мария. Она взяла со стола керосиновую лампу и, мгновение помедлив, осветила фигуру милиционера. И хотя распухшее, покрытое засохшей коркой крови лицо мужчины потрясло ее, на лице Марии не дрогнул ни один мускул. – Значит, ты споткнулся, упал и надул в штаны. Прямо как ребенок из детского сада. Я правильно тебя поняла? – спросила она, ставя лампу на место. Сергей потянулся к водке. – Что-то вроде этого, – обронил он, срывая крышку. Наплескал в пластиковый стаканчик, выпил махом и шумно выдохнул: – Наверное, самое время вернуться к прежним привычкам. По крайней мере, в эту чудесную романтичную ночь, копать-хоронить. Мария принялась вскрывать упаковки с ветчиной и сыром, быстро и ловко раскладывая закуску на картонной тарелке. – Ты вроде в отпуске? – задала она вопрос, когда все было готово. Малышев выпил еще, засунув в рот ломтик ветчины. – Угадала. Видишь, как у меня удачно прошел первый день? Он усмехнулся, но лицо женщины оставалось бесстрастным. – Не хочешь рассказать, что все-таки произошло? – Маша, не доставай меня вопросами, – тихо проговорил Сергей. – Я сейчас не в настроении. Она это знала, поэтому решила больше не приставать с расспросами. В отличие от простого обывателя, у Малышева имелся своеобразный подвал внутри себя самого… и когда того требовала ситуация, он протискивался внутрь и наглухо закрывал люк. – Я сам тебе скажу, когда сочту нужным, – прибавил Сергей. – А пока что – выношу благодарность за то, что выручила в столь поздний час. – Не за что, – сухо ответила Мария. Выдержав паузу, она снова спросила: – И все же. Почему ты не поехал домой? Здесь отвратительно. Сергей потянулся за пачкой сигарет, не спеша снимая с нее прозрачную пленку. – Я не хочу, чтобы моя семья видела меня в таком виде. «Семья? Пожалуй, сложно назвать семьей подсевшую на «колеса» жену со стеклянными глазами… И бледного сыночка со взглядом волчонка, из которого клещами слово не вытянешь», – подумала Мария. Вслух же она произнесла: – А как же «Логово»? Ведь там куда комфортнее. Малышев закурил, в спертом воздухе поплыли едкие струйки дыма. Он закашлялся. – Дерет с непривычки? – полюбопытствовала Мария без тени сочувствия. – Дерет. Что касается «Логова»… Сюда было ближе, – откашлявшись, проговорил Сергей. – И потом, ключи от наших подземных апартаментов все равно остались у меня дома. Она вздохнула, двигая в сторону любовника свернутый пакет: – Здесь спортивный костюм. Обувь, надеюсь, не нужна? Малышев покачал головой, выпуская жемчужное облачко дыма. – Я могу переодеться прямо сейчас, если тебя так смущает запах от моих джинсов, – предложил он. – Почему ты не звонил мне раньше? Я… – Мария запнулась, будто с разбега ударившись о невидимое препятствие. – Я скучала, – добавила она тише, будто смущаясь этим признанием. Сергей тяжело поднялся и встал у наглухо заколоченного окна. – Тяжело привыкнуть, что здесь доски вместо стекла, – сообщил он, глубоко затягиваясь. – Я очень редко бываю тут. Иной раз думаешь – приеду, а кругом одни развалины. Или еще хуже – обугленные головешки… Говорят, скоро в этих местах будет проходить скоростная трасса. Благодаря новой дороге не придется тащиться транзи… – Ты слышал? – повысила голос Мария, перебив его. – Я скучала по тебе, сукин сын! Засранец хренов! Малышев повернулся к застывшей на табуретке женщине. – Мог бы и поцеловать меня, – прошептала она. Сделав очередную затяжку, Сергей затушил окурок прямо об мозолистую кожу ладони и подошел к Марии. Демонстративно положил испачканную пеплом руку на ее грудь, топорщившуюся сквозь тонкий свитер. – Пошли, погремим костями, сучка, – промолвил он, ущипнув ее за сосок. – Я же вижу, ты меня хочешь. – С чего ты решил? – с вызовом спросила Мария, убирая руку мужчины. – Твой чудный ротик слегка приоткрыт, – улыбнулся Малышев. – Губки влажные… Понимаешь? Твое тело говорит само за себя. Это неосознанная имитация твоей киски. Мария отвела горящий взгляд, поймав себя на мысли, что этот человек читает ее, словно раскрытую книгу. – По этой причине женщины и красят губки в красные тона. Ведь влагалище при возбуждении наливается кровью и краснеет, – пояснил Сергей. – Ну да, – угрюмо отозвалась Мария. – И если у меня насморк и я дышу ртом, все равно я тебя хочу, верно? – В моем случае – да, – хихикнул Малышев. – У меня сегодня течка, – предупредила она. Сергей коснулся пальцами распухшего носа, скривился. – Это меня только возбуждает, – сообщил он, заговорщически подмигивая. – Люблю, когда вокруг море крови. Идем, ты не отвертишься. Я же вижу, ты от нетерпения готова из кожи выпрыгнуть, чтобы я тебе вдул. Он положил на ее плечо руку, но Мария не собиралась так легко сдавать позиции. Женщину коробило, что ее тащат в постель, как дешевую шлюху. – Но тут нет душа! Малышев бросил взгляд на стол, где стояла двухлитровая бутылка минералки. – Тебе этого хватит, – решил он. – Идем. Я загоню своего лохматого единорога в твою сказочную долину. Спотыкаясь и тяжело дыша, они буквально ввалились в темную, как склеп, комнату. Сергей толкнул женщину на старый топчан, застеленный плоским, лоснящимся от грязи матрацем. – Об этом я мечтала всю жизнь, – пробормотала Мария, когда Сергей, пыхтя, с остервенением срывал с нее одежду. – Трахнуться в вонючей конуре с пьяным мужиком. Который забрызган ссаньем и кровью. – Ты что-то пискнула, мышка? – задыхаясь, спросил Малышев. Он повалил женщину на спину, усевшись сверху. – Я не расслышал. Мария подняла руки и, скрючив пальцы, вонзила ногти в его мускулистую грудь, густо заросшую седыми волосами. – Я говорю, что ты гребаный псих. Хочу, чтобы ты насадил меня на свой кол и драл до самого утра! – хрипло выкрикнула она. Она повела руки вниз, и тот заскрипел зубами, когда ногти женщины, прорвав кожу, оставили на его груди и животе кровоточащие борозды. Левой рукой Малышев схватил ее за волосы, наматывая шелковистые пряди на крепкий кулак. – Любой ваш каприз, леди, – шепнул он, и, словно клещами, сжал нос Марии большим и указательным пальцем. – Только шепни. Глаза женщины вылезли из орбит. – Еще? – проворковал он. Отпустив волосы, Сергей сунул руку в промежность женщины, выковыривая влажный тампон. Внутри было тепло и липко, будто бы он перебирал пальцами густой кисель. – Еще, – прогнусавила Мария, и Малышев удовлетворенно кивнул, стискивая ее нос еще сильнее. Из ноздрей потекли струйки крови. – Ударь меня! – взвизгнула она, елозя под телом мужчины, и Сергей отвесил ей хлесткую пощечину. Его член проскользнул внутрь, и Мария застонала. Ее ногти с удвоенной силой впились в потное тело Сергея, и тот издал звериный вой. – Сла… слабак… – прерывисто дыша, выдавила из себя Мария. Она нащупала его сосок, изо всех сил сдавив его пальцами. – Ска… жи… сучка, – прохрипел Сергей. С его разгоряченного лица капал пот, прямо на шею Марии, скапливаясь на ложбинке между колыхающихся грудей. – Ска… жи… «Сереженька… люблю тебя… люблю больше жизни!!» Ну?! Скажи!!! – Люблю, – прошептала Мария. – Сукин кот… Сереженька… Больше… жизни… – Ее глаза затуманились, она с силой обхватила мокрую от пота спину мужчины, который яростно вгонял свой член все глубже и глубже, словно намереваясь проткнуть ее насквозь, как шампур кусок сырого мяса. – Люблю, люблю… Заскорузлый от грязи и времени матрац съехал вниз, потемнев и намокнув от менструальной крови. Грубо сколоченный топчан вздрагивал, скрипел, стонал и скрежетал под совокупляющимися, будто бы с отчаянием предупреждая, что еще одно резкое движение – и он развалится в труху. Но эти двое обезумевших существ вряд ли это заметят и, скорее всего, продолжат трахаться до тех пор, пока не затрещат доски пола и они не провалятся в погреб…