Она замотала головой и вцепилась в его майку. Проклятье! Этого еще не хватало! — Ты должна подождать меня тут. — Нет! Я с тобой! — Ты не можешь. Там, куда я иду, опасно, — ему пришла в голову идея. — Там темно и демоны вокруг. В глазах девушки отразился страх, и все же она запричитала, что не останется тут без него. Антон еще раз выругался. Как получилось, что он превратился в няньку? И откуда, черт побери, у существа, порожденного самой смертью, с непроглядным мраком в глазах, подобные страхи? — Послушай, я вернусь очень быстро, честно… — Нет, нет, нет! Тоша потянулся к выключателю, и лампы лаборатории, замигав, засветились. — Нас же могут обнаружить! — воскликнул Евгений. — Видишь, демоны не проникнут сюда, — сказал Антон Кири и, указав на парня, добавил: — А если и так, то он, как и я, справится с любым из них. Побудь с ним немного. — Он не одолеет их! — возразила девушка. — Я вижу, что нет. «Да уж, это и дураку понятно!» — Кири, смотри, — Тоша вынул из-под майки нож из набора, который всегда брал с собой на задания. — Он не простой. Им можно поразить любого демона, и они знают это и боятся. — Правда? — Да, я дам ему на время, — Домов подошел к Евгению и просто насильно всунул холодное оружие ему в трясущиеся руки. — Пока вы ждете меня. И ни один демон не осмелится подойти. — Хорошо, — согласилась девочка и легкими шагами приблизилась к растерянному Жене. Антон довольно выдохнул, хоть и удивился столь легкой победе. — Я скоро, — сказал он, выходя. — Обещаю. Женя растерянно смотрел на свои ладони, в одной из которых лежал пистолет, а в другой изящный узкий метательный нож. Замусоренный этим бредом, окружившим его, мозг мальчика отказывался работать продуктивно. Парень соображал очень туго, если вообще соображал. Действительность была столь нереальна — со сбежавшим из института ученым, с этим странным Антоном, с этой малышкой, что прижималась к нему, с этими непонятными агрегатами и реактивами! Ему казалось, что он сошел с ума и это лишь его болезненный вымысел. Что на самом деле он сидит в той самой больнице, что видна из окон его квартиры. И медсестры дают ему нейролептики. Или что он лежит дома на своей тахте и видит этот диковинный сон. И даже тяжелый металл в руке представлялся ему вымышленным. Ненависть, та самая ненависть, что вела его все это время, заставлявшая его забывать обо всем, заставлявшая его действовать, отчего-то испарилась. Та, что лишь одним фактом своей жизни делала его несчастным, почему-то теперь нравилась ему. Ее кроткий взгляд, ее хрупкое тельце, ее красивое, все еще по-детски славное, но уже юношески привлекательное лицо, все ее существо вызывали в нем вовсе не желание убивать — нет. Они вызывали в нем поистине братские чувства. Глядя на ее страх, на ее дрожь, он хотел защитить ее, а вовсе не растерзать, сделать ее счастливой, а совсем не уничтожить. И все же… все же он знал, кто на самом деле была та, что рядом молча переминалась с ноги на ногу. Он знал все. Но ничего не понимал! Отчего? Отчего он ненавидел ее?! Эту прелестную малышку с большими глазами и мягкими, как шелк, волосами. Отчего? Отчего он не ненавидел ее?! Этого демона, рожденного лишь с единой целью — нести за собой смерть. Ступор, охвативший его, словно сковал все тело Евгения. Неестественно напряженный, он еле дышал, внутри разрываемый противоречиями, и, сам не замечая, порывисто слегка покачивался из стороны в сторону, вытянутый как по струнке, как будто все мышцы слились в одну единую. — Демоны не придут, пока у тебя нож, — сказал тоненький голосок рядом с Женей, но он повернул голову не оттого, что отреагировал на фразу, а просто как на что-то постороннее, как на жужжание мухи над ухом. — Не бойся! Кири положила тоненькую кисть ему на плечо, отчего парень вздрогнул, будто только лишь одно это прикосновение вернуло ему ощущение реальности. — Я боюсь не демонов, — сказал он сиплым голосом. Девочка улыбнулась. — А кого? — Охранников, или ученых, тех, кто придет сюда поймать нас, — признался Женя. — Людей? — Да. — Ну их-то уж точно тебе бояться не следует. — Почему? — Потому что с ними справлюсь я… ОН И МОИ ЖЕЛАНИЯ Антон целенаправленно шел к кабинету Григорьева, следуя по карте, любезно предоставленной Соколовым-младшим. Выйдя от Евгения и Кири, Домов пребывал в состоянии легкой злости и раздражительности, потому что время шло, двери и коридоры на его пути кончались, а Таня, ради которой он и согласился на это, не обнаруживалась. Но именно из-за того, что он, будто раззадоренная мегера, врывался в каждую комнату по пути, Тоша быстро потерялся в этих заковыристых поворотах Отдела Генетических Аномалий. Однако заставив себя остановиться и успокоиться, что всегда выходило у него на ура, он быстро разобрался в своем месторасположении и прочертил в мозгу наиболее короткий путь к Василию Ивановичу, у которого и решил узнать, где держали Татьяну, ибо поиски ее в каждом углу весьма утомляли и уже начинали надоедать. Серое нутро ОГА, затемненное ночной дремотой, с длинными, как кишка, коридорами, с блестящими металлическими ручками, бесконечными кнопками, и при этом советских времен потолком и полом, покрытым старым, протоптанным и оттого мутным мрамором, создавало картину угнетающую и давящую. Будто ты пришел к стоматологу, и, в предчувствии долгого сверления, бродишь по поликлинике в поисках своего мучителя. И ты знаешь, что не хочется тебе с ним встречаться, но и понимаешь, что нужно с ним встретиться. Вот и Антон шел к Григорьеву без воодушевления. Ему все опостылело, и единственным желанием было поскорее покончить со всем, оказаться дома и позабыть происходящее, но мысль, что иначе Таня так и останется в этом проклятом месте, а его усилия окажутся напрасными, заставляла его продолжать. Наконец заветная цель показалась на горизонте. Домов без секундного размышления отворил вожделенную дверь — чем скорее, тем лучше! В кабинете горел тусклый свет от настольной лампы с персикового цвета старинным абажуром, окрашивая дорогую мебель из темного дерева в приятный теплый тон. На противоположной от двери стенке во всю ее длину протянулся огромный архив, забитый папками, бумагами, книгами. Рядом с ним висели две белые доски, исписанные формулами. Из прикрытого жалюзи открытого окна задувал свежий ветерок. В углу у окна лицом к улице стояла высокая стройная фигура. — Василий Иванович Григорьев, полагаю, — спросил Тоша, не желая терять времени. — Неправильно полагаете, — послышался приятный баритон, и силуэт развернулся. Домов ощутил, как внутри все его мышцы напряглись, как он, не успев даже сообразить что к чему, приготовился к схватке. И только секундой позже понял отчего — на него смотрели эти глаза. Да, те самые, что он так хотел увидеть вновь. «Мое тело быстрее, чем мой разум!» — улыбнулся Антон про себя. — Что ты здесь делаешь, и где Григорьев, — спросил он. — Неужели вы считаете, что мы настолько наивны, чтобы позволить вам вот так просто и беспрепятственно подобраться к институту? Да еще и встретиться с Василием Ивановичем? — ответил его собеседник с ухмылкой. Он был одет в строгий черный костюм — это несмотря на невыносимую жару! — и светлую рубашку, что, как обычно, сидели на нем идеально. Его светлые волосы опять лежали волосок к волоску — будто принадлежали манекену, а не живому человеку, но при этом выглядели чрезвычайно естественно. Этот образ чистюли выводил Тошу из себя. — Зачем же позволили? — спросил он. — Затем, чтобы с помощью вас быстро выйти на Соколова. — Ага, самому сложновато, видимо… — Я бы сказал — больше мороки. С вашей помощью все будет гораздо быстрее. — Я помогать не собираюсь. — Ваше мнение по этому вопросу вряд ли будет учтено. — Слушай, Дмитрий, Джон, Джеймс, дядя Джо, как там тебя, я… — Вы вполне можете называть меня Дмитрием, — перебил тот. — Это имя уже давно стало мне родным. — Да хоть Дмитрием Дмитриевичем Дмитриевым! — оскалился Антон. — Где Таня и Григорьев? — Василий Иванович сейчас за пределами института, можете и не рассчитывать сегодня на встречу с ним, а о какой Тане идет речь, я не совсем понимаю… — О той, что ты охмурил, а потом притащил сюда. — Ах, тихоня из «Документ-Сервис»! Вы ревнуете? — улыбнулся Дмитрий. — В ваших словах слышится характерная злость… В любом случае, я ее сюда не притаскивал. — Тогда кто притащил? — Никто. Ее здесь никогда не было. — Ты лжешь! — В этом для меня никакого резона. Татьяна не переступала порог этого института. Ни сама, ни насильно. Да и вообще зачем бы я стал притаскивать ее сюда?