— Да кусок скалы упал на дорогу, мешает проезду. — Так убрали бы его, и дело с концом. — Я тоже так думаю, но вот нашему комбату диверсанты всюду мерещатся. Да какому дураку придет в голову такую глыбу таскать. — Ох уж эти диверсанты, — задумчиво произнес второй офицер. От головы колонны донеслось: — Второе и третье отделение с ломами в голову колонны— бегом. Со всех сторон застучали солдатские сапоги, загремело железо. «Пора и мне убираться», — подумал Волин, направляясь к своей нише. Через несколько минут дорога снова была пуста, батарея тактических мобильных ракет проследовала в направлении деревни Таньково. Капитан Волин и Виник выбрались из своих укрытий и опрометью бросились к лесу. Группу во главе с Завадой они нашли в условленном месте. — Радист в эфир выходил? — спросил Волин. — Нам заданий новых нет? — Работали на прием, — ответил тихо радист, — для нашей группы никаких сообщений. Игорь взглянул на свои часы, затем поправил лямку ранца, размял суставы и скомандовал: — Подтянуть животы, еще один марш-бросок — и все. Мы, может, вложимся в нормативы. Бегом марш. II В тамбуре купейного вагона стоял офицер в черной морской форме, его отстегнутый, закрепленный за полу белоснежной гимнастерки галстук безжизненно болтался в такт покачиваниям вагона. Военный с погонами капитана, облокотившись на входную дверь, дымил сигаретой. — До Москвы еще два с половиной часа, — сообщила выглянувшая в тамбур немолодая проводница в форменном кителе, — вы, товарищ офицер, еще успеете чайку попить. — Спасибо, напился, сколько можно, — попытался отговориться Волин. — Ну, как хотите, — не настаивала женщина. Дверь в вагон закрылась. Игорь Волин тоже зашел в вагон. В узком коридоре людей почти не было, лишь проводница разносила чай, да ее сменщик — немолодой худосочный мужчина в противоположном конце вагона — вяло махал веником. В купе, в котором ехал Волин, расселось семейство, члены которого с аппетитом уплетали вареные яйца, плавленые сырки с хлебом, запивая чаем. Игорь не стал мешать их трапезе, повернувшись спиной к купе, он облокотился на перила, с любопытством стал рассматривать придорожный пейзаж. Утро только начиналось, под лучами восходящего солнца искрилась еще не высохшая роса. Деревья вяло шевелили листвой под легким дуновением ветра. Листья на верхушках некоторых деревьев уже пожелтели. «Осень», — почему-то с сожалением подумал Игорь. Поезд пронесся мимо небольшой деревушки с деревянными избами, сутулыми колодезными журавлями и небольшим магазином, над дверями которого висел голубой щит с белой надписью «Сельмаг». Примерно так и выглядела деревушка Таньково, когда капитан Волин разглядывал ее через окуляр бинокля, только там вместо жителей были солдаты, а вместо живности танки и броневики... Аттестационные учения спецназа, разработанные умниками — стратегами и тактиками Генштаба и рассчитанные на трое суток, завершились немногим более чем через сутки, и виной этому — диверсанты из группы Волина. «Взрыв» на ракетной батарее, по мнению экспертов из аттестационной комиссии, полностью уничтожил «зону» и деревню Таньково вместе с охранными батальонами, боевой техникой и штабом ударной армии «противника», штабом корпуса ПВО и фронтовым узлом связи. По мнению экспертов, взрыв тактической ракетно-ядерной батареи обезглавил фронт «противника» и создал выгодные предпосылки для действий не только частей спецназа в тылу, но и общеармейских подразделений по фронту. Группа Волина вышла к финишу третьей, это был неплохой результат. Игорь доложил председателю комиссии о выполнении поставленной задачи, на следующий день с утра надо было написать подробный рапорт, но не пришлось. Учения пришлось сворачивать, из сорока двух диверсионных групп главному «волкодаву» — генералу Хрящу — удалось нейтрализовать лишь семь. Остальные же после его героической «гибели» в штабе ударной армии беспрепятственно шли к финишу, громя цели. После того как все группы собрались на территории полевого лагеря, руководство решило через два дня провести разбор учений. Но уже на следующий день капитан Волин был вызван к руководителю учений генерал-полковнику Еременко. Невысокий, широкоплечий, седой, как лунь, генерал-полковник Андрей Сергеевич Еременко почти был на пенсии, его служба в Генштабе была скорее символической, чем реальной. Он возглавлял всевозможные комиссии, делегации, выступая в них лишь «торговой маркой», а всю работу выполняли эксперты и аналитики. Волин о своем прибытии доложил по полной форме. Генерал пожал ему руку и, указав на стул перед столом, произнес: — Присаживайся, Игорь Саныч. И когда Волин сел, положив тяжелые кулаки на колени, добавил: — Из Москвы поступило распоряжение откомандировать в разведку Генштаба самого перспективного офицера. Мы единодушно остановились на твоей кандидатуре. — Но почему я? — удивился Волин. — Моя группа пришла лишь третья. — Ну, первыми к финишу пришли боевые пловцы из отдельного отряда Северного флота. Они удачно высадились, установили радиомаяки, но после уничтожения объекта наткнулись на засаду. Десять часов они уходили от погони, когда пришли к финишу, их командира капитан-лейтенанта Храпова в предынфарктном состоянии отправили в реанимацию, а его людям еще не одна неделя понадобится, чтобы выжить, они выложились полностью и уже ни на что не годятся. Вторая группа действовала слишком осторожно, после установки радиомаяка не пошла на объект, указанный для атаки, а отделалась лишь «минированием» шоссе. Кстати, участок этот оказался безлюдным. Обойдя все засады, десантники из монгольской группы войск практически не выполнили задание. И теперь твоя группа, капитан Волин. Вы ни разу не засветились, выполнив все поставленные задачи, даже сверх того. Группа вышла к финишу или, как у нас говорят, «на свою территорию» в установленное время. К тому же твои люди имели еще приличный резерв выносливости, что в боевых условиях имеет немаловажное значение. Правда, цена этой выносливости нам известна. Волин удивленно поднял глаза на генерала. В уголках глаз старого разведчика сверкали насмешливые искорки. — Ты, наверно, думаешь, нам неизвестно, что в нарушение условий учений ты разделил группу и вдвоем с рядовым Ивановым устанавливал радиомаяк? — Но откуда? — удивленный возглас вырвался из уст капитана. Потом, как будто спохватившись, он спросил: — Завада доложил? — Нет, — хмыкнул генерал-полковник, — старший сержант тут ни при чем, хотя должен был. — После короткой паузы, видя, что недоверие Волина не исчезло, Еременко сказал: — Луч. — Луч? — А ты думал, Луч простой радист-срочник, поздно призванный на действительную службу. Нет, милый друг, Юрий Афанасьевич Луч, как и ты, — капитан, только он не спецназовец, а доцент, аналитик при научно-исследовательском центре Генштаба. Именно этот центр предложил на учениях вместо посредников использовать наблюдателей, внедренных в диверсионные группы. Этот опыт дал абсолютно неожиданные результаты. Игорь Волин вспомнил широкоплечего радиста, который с трудом выдерживал темп спецназовцев. «Да уж, а ведь и сам мог догадаться, что Луч не сроч-ник», — подумал капитан, возвращаясь к разговору с генералом. — Кстати, одно из главных условий — не разделять группы — было не чем иным, как ловушкой для дураков. В боевой обстановке для спецназа нет условий, а есть реальность, и надо действовать в соответствии с ней. К сожалению, кроме тебя, капитан, этого никто не понял. Генерал Еременко замолчал, у капитана вопросов не было, он тоже молчал. — И еще, лучший отзыв от своего наблюдателя получил только ты. Капитан Луч тебя характеризует как волевого, быстро ориентирующегося в меняющейся обстановке и применяющего нестандартные, но эффективные решения. Вот почему выбор пал на тебя. Игорь по-прежнему молчал, обдумывая услышанное, в горле пересохло. — Кроме того, сейчас генерал-лейтенант Хрящ пишет рапорт на имя командующего сухопутных войск, почему он в одном месте собрал ключевые объекты руководства связи и тактический ракетный комплекс. Хотя и так ясно, он думал, что за бетонными стенами «зоны» укроет их от диверсантов. А вот не получилось. К тому же, если на разборах учений выяснится, что твоя группа делилась, Хрящ потребует отменить результат комиссии, а эта склока никому не нужна. Так что, — подвел итог генерал-полковник, — сегодня вечером, Игорь Саныч, отбываешь в Москву. Игорь снова посмотрел в окно вагона, впереди показались первые строения Белокаменной: пора было собираться... На Ярославском вокзале толчея, шум. Капитан Волин, держа в левой руке небольшой чемоданчик, вышел из вагона последним. Его никто не встречал, и торопиться было некуда. Но к своему удивлению, Игорь увидел на перроне прапорщика общевойсковика. — Капитан Волин? — спросил тот, прикладывая руку к козырьку. — Прапорщик Динисенко, имею письменное предписание доставить вас в управление. — Документ был солидный, с печатью строевой части Генштаба, Волин безразлично пожал плечами и сказал: — Поехали. Быстрым шагом Динисенко направился к выходу, он ловко орудовал локтями, прокладывая путь капитану в людском море. Москва в начале осени была такой же, как и год назад, и два: душной, пыльной, с раскаленным асфальтом и вечно спешащими москвичами. Рассматривая столицу через окно служебной «Волги», Волин не ощущал того сожаления, которое испытал в прошлый свой приезд. Засилье западной рекламы на московских улицах ему не казалось уничтожением русской самобытности. Прапорщик мастерски обгонял другие машины, запросто «подрезал» иномарки, не обращая внимания на угрюмые рожи «новых русских» в них. Волин за свою армейскую жизнь привык к переездам. Но в этот раз экстренная командировка в Москву смущала. «Неужели направят в «горячую точку»?» — думал капитан. Давным-давно, когда еще гибли пацаны в военной форме под безжалостными лучами солнца в Афганистане, — Завада доложил? — Нет, — хмыкнул генерал-полковник, — старший сержант тут ни при чем, хотя должен был. — После короткой паузы, видя, что недоверие Волина не исчезло, Еременко сказал: — Луч. — Луч? — А ты думал, Луч простой радист-срочник, поздно призванный на действительную службу. Нет, милый друг, Юрий Афанасьевич Луч, как и ты, — капитан, только он не спецназовец, а доцент, аналитик при научно-исследовательском центре Генштаба. Именно этот центр предложил на учениях вместо посредников использовать наблюдателей, внедренных в диверсионные группы. Этот опыт дал абсолютно неожиданные результаты. Игорь Волин вспомнил широкоплечего радиста, который с трудом выдерживал темп спецназовцев. «Да уж, а ведь и сам мог догадаться, что Луч не срочник», — подумал капитан, возвращаясь к разговору с генералом. — Кстати, одно из главных условий — не разделять группы — было не чем иным, как ловушкой для дураков. В боевой обстановке для спецназа нет условий, а есть реальность, и надо действовать в соответствии с ней. К сожалению, кроме тебя, капитан, этого никто не понял. Генерал Еременко замолчал, у капитана вопросов не было, он тоже молчал. — И еще, лучший отзыв от своего наблюдателя получил только ты. Капитан Луч тебя характеризует как волевого, быстро ориентирующёгося в меняющейся обстановке и применяющего нестандартные, но эффективные решения. Вот почему выбор пал на тебя. Игорь по-прежнему молчал, обдумывая услышанное, в горле пересохло. — Кроме того, сейчас генерал-лейтенант Хрящ пишет рапорт на имя командующего сухопутных войск, почему он в одном месте собрал ключевые объекты руководства связи и тактический ракетный комплекс. Хотя и так ясно, он думал, что за бетонными стенами «зоны» укроет их от диверсантов. А вот не получилось. К тому же, если на разборах учений выяснится, что твоя группа делилась, Хрящ потребует отменить результат комиссии, а эта склока никому не нужна. Так что, — подвел итог генерал-полковник, — сегодня вечером, Игорь Саныч, отбываешь в Москву. Игорь снова посмотрел в окно вагона, впереди показались первые строения Белокаменной: пора было собираться... На Ярославском вокзале толчея, шум. Капитан Волин, держа в левой руке небольшой чемоданчик, вышел из вагона последним. Его никто не встречал, и торопиться было некуда. Но к своему удивлению, Игорь увидел на перроне прапорщика общевойсковика. — Капитан Волин? — спросил тот, прикладывая руку к козырьку. — Прапорщик Динисенко, имею письменное предписание доставить вас в управление. — Документ был солидный, с печатью строевой части Генштаба, Волин безразлично пожал плечами и сказал: