— Со всего Таджикистана собраны лучшие бойцы спецназа. Руководство ГРУ что-то задумало, пока остается ждать. Мой заместитель неожиданно попал в госпиталь —желтуха, не скоро выйдет, поэтому срочно вызвали тебя на замену. Думаю, сработаемся. — Я тоже на это надеюсь, — задумчиво произнес Волин, он слишком долго рвался на войну. И теперь настоящая боевая операция его пугала страхом что-то сделать не так, опозориться. — Все свободны, — негромко произнес Чечетов, потом добавил, обращаясь к Лебедеву: — Михаил Михалыч, покажите капитану свободную койку. Потом, повернувшись к Волину, сказал: — В общем, сегодня, Игорь, отдыхай. А настоящее знакомство начнем уже завтра. IV Новый день начался с пронзительного скрипа кроватных пружин. После всего, что Волин увидел вчера, сегодняшний свободный подъем вместо общей побудки казался вполне естественным. Поднявшись с кровати, Игорь потянулся и, взяв из своей тумбочки полотенце, мыло и зубную щетку, обул тапочки и в одних трусах последовал за группой бойцов, которые в таком же виде направлялись в глубь ангара. За блоком размещалась «комната отдыха», в которой находились несколько табуреток, длинная, плохо обструганная скамья, некогда цветной телевизор «Фотон» и проигрыватель «Вега» с полусотней пластинок типа «Эстрада 80-х». Напротив комнаты отдыха был еще один блок. Огражденный небольшими листами пластика, он занял едва ли не четверть территории ангара. Здесь размещались умывальник, туалет, душ. Волин привел себя в порядок, почистил зубы, сполоснул лицо, взглянув на себя в зеркало, погладил щеку, решая, бриться или нет. Поразмыслив над здешними законами и обычаями, решил не спешить. Вернувшись из душевой, он увидел, что большинство бойцов застелили свои постели и тренируются в спортзале. Тяжело пыхтя, мичман Лебедев тягает двухпудовые гири, прапорщик Зульфибаев с остервенением работает на тренажере. По его лицу стекает пот, а на лбу вздулись вены. Кадыров держит боксерскую грушу, по которой ногами лупит Ким. Ковалев, вырядившись в облегающие велотреки, руководит «секцией аэробики», в которую он «записал» срочников из ДШМГ. Бойцы из спортроты «оккупировали» турник и подобно киплинговским бандерлогам дурачились на нем, то крутя «солнце», то цепляясь ногами за перекладину и в прыжке выписывая кульбиты. Натянув брюки от полевой формы, с голым торсом Волин отошел от тренирующихся подальше и медленно стал выполнять плавные движения китайской гимнастики тайзы-цуань. Сосредоточившись на выполнении упражнений и правильном дыхании, Игорь абсолютно забыл о присутствующих. Очнулся он лишь тогда, когда услышал за спиной хлопки. Оглянулся. В двух шагах от него стоял Ким, на губах корейца играла улыбка, а глаза, спрятанные в узких щелках, оставались холодными и бесстрастными, ничего не выражающими. Про такие глаза говорят — «глаза убийцы». — Где ты этому научился? — по-прежнему улыбаясь, спросил Ким. — Пять лет назад служил в Дальневосточной бригаде армейской разведки. Там у нас начальник спецподготовки был помешан на китайских боевых искусствах, многому нас научил, — спокойно ответил Игорь и спросил у Кима: — Хочешь со мной поспарринговать? — В полный контакт бои нам запрещены. А без контакта кому нужен этот балет, — пожал плечами кореец. Разминая шею, он снова вернулся к «груше». Размявшись, Волин направился к «железу», сорок минут работы со штангой, гантелями, налил мышцы свежей кровью и силой. Пора было переходить к «груше», но не успел, подошло время завтрака. Длинный стол, который использовали для чистки оружия, сейчас был заставлен чайниками с кипятком, блюдами с пышными горячими лепешками и кусками вяленой верблюжатины. Игорь помнил из лекций в училище, что питаться надо этнической пищей того народа, где должны действовать диверсанты. Правило это пришло от американцев, воевавших во Вьетнаме. После завтрака всем бойцам Кадыров раздал карты приграничного района Афганистана, кроме того, каждый получил брошюру, где было записано несколько фраз по-пуштунски с русским переводом. Волин тщательно изучил карту, все населенные пункты, все тропы, колодцы, позиции моджахедских застав. В русско-пуштунский разговорник он даже не заглянул. За несколько дней он все равно ничего не выучит. Повторив наизусть карту, Волин поднялся со своего места, отработав серию ударов «по корпусу», двинулся в сторону стенда для метания ножей. Там вовсю тренировался Дубинин. Он с какой-то непонятной яростью метал ножи в силуэт человека. Половина из брошенных ножей не втыкалась, из-за чего Олег еще больше нервничал, яростней метал ножи. — Бросай мягче и на вылете фиксируй кисть, — посоветовал Игорь. Взяв из рук Олега длинный штык от устаревшего «АК-47», занес его за голову и, размахнувшись, метнул. Просвистев, штык врезался в центр силуэта, вбив клинок в доску почти наполовину. — Здорово, — произнес Дубинин. Взяв за лезвие нож разведчика, он повторил движение Волина. Нож вонзился в область головы, лезвие на этот раз вошло прочно. — Неплохо, — похвалил бойца капитан, потом, как бы спохватившись, спросил: — Ты же снайпер, работа на расстоянии, зачем тебе нож? — В каком-то западном фильме слышал такое изречение: «Нож —это корона мастерства в ремесле наемного убийцы». — Ну, так то на Западе. Да и к тому же... ты что, собираешься стать киллером? — с усмешкой спросил Игорь, для него как-то не вписывался этот парень с неоконченным высшим образованием в роль убийцы по найму. — А что, на завод идти? — вопросом на вопрос ответил Дубинин, голос его был бесстрастен. — Да и заводы почти все закрыты. А к тому времени, как истечет мой контракт, так вообще ни одного завода не останется. Так что мне, машины мыть «новым русским»? Уж лучше их мочить. Олег направился к стенду собирать ножи. Глядя ему вслед, Волин подумал: «Теперь ясно, за что его выгнали из института. Фантазер». — Кх...кх, —послышалось за спиной, Игорь оглянулся. Одетый в выгоревшую до белизны афганку, с ремнем на талии, бляха которого опущена едва ли не до паха, перед ним стоял Ковалев. — Тут такое дело, товарищ капитан, — изображая смущение, произнес «Гога», — мы тут с коллективом посовещались, ну, сами понимаете, реформы, демократические веяния докатились и до армии, ну, в общем... — Короче. — Если короче, то Чечетова, как мы поняли, сегодня не будет. Его еще до подъема вызвали в Душанбе. А у «бобров» из учебного батальона можно на консервы «Герань» выменять. Молодые еще, не наедаются. — Что за «Герань»? — не понял Волин. — Ну, одеколон такой, — пояснил доходчиво Ковалев, — а пока нет майора, можем себе небольшой праздник устроить. Мы вот с Михал Михалычем готовы смотаться. Игорь посмотрел на мичмана, рыжий пузан изображал само внимание по изучению разговорника, хотя напряженная поза, в которой он сидел, говорила о том, что Лебедева сейчас больше волновал результат переговоров. — Надо оттянуться, — продолжал давить Ковалев, — а то кто знает, когда в следующий раз доведется выпить и вообще доведется ли. Скорбные ноты в голосе рекордсмена срочной службы могли разжалобить кого угодно, но не Волина, прослужившего более девяти лет в частях специального назначения, и для которого понятие «дисциплина — основа воинской службы» воспринималось не только головным мозгом, но даже и спинным. Ответ был коротким. — Гога, на твой счет майор Чечетов не только дал характеристику, но и особые указания, огласить? — Да уж не надо, — буркнул Ковалев отходя. Игорь подошел к самодельной «груше», расправив грудную клетку и размяв шею, он подумал о словах Ковалева, про себя решив: «Да, а оттянуться необходимо», — кулак правой руки с «оттяжки» начал свой энергетический путь от пальцев ноги и врезался в связку покрышек со скоростью и силой локомотива. От такого удара «груша» подпрыгнула. Не давая ей занять прежнее положение, Игорь с остервенением начал ее молотить, двойки, тройки боксерских ударов гулко откликались под сводами ангара, иногда заглушая работу дизель-генератора. На смену ударам кулаками пошли удары локтями, коленями, ногами. Только так можно избавиться от «дурной» лишней энергии, еще в училище Волин таким образом снимал стрессы. — Офицеров и прапорщиков вызывает майор Чечетов в штаб, — раздался голос одного из спортсменов, стоящих в охране ангара. Эта команда отвлекла Игоря от избиения спортивного инвентаря. Взяв со своей кровати куртку, он двинулся вслед за выходящими из помещения офицерами. Штаб группы размещался в кузове «шестьдесят шестого», под брезентовым тентом скрывался обшитый металлическими листами «кунг», внутри которого был стол, радиостанция, несколько табуретов. В центре стола сидел майор Чечетов. — Садитесь, — сказал он вошедшим. Не спеша все рассаживались вокруг стола, где была расстелена карта, на которой розовым цветом был обозначен район утреннего изучения группы. — Наконец получено задание, — сообщил собравшимся майор, — операция «ХЕ 103 «Упреждение», где главная роль отводится нашей группе. Нам предстоит пересечь таджикско-афганскую границу, углубиться на территорию сопредельного государства на расстояние сто двадцать километров. Здесь в развалинах старой крепости находится штаб таджикских фундаменталистов. Наша задача ликвидация их лидера Абдулхана Юсуфа Нурадина. На стол легла пачка фотографий, на них был изображен еще не старый мужчина с черной окладистой бородой, в белой чалме, в полувоенной форме без знаков различия, но затянутый кожаным ремнем с портупеей и с автоматом у бедра. — Почему надо вмешиваться в дела таджиков? — поинтересовался Ким, разглядывая фото лидера сепаратистов. — Ведь до недавнего времени говорилось, что Российская армия не вмешивается во внутренние дела таджиков, что же сейчас произошло? — По полученным агентурным данным, с Нурадином хотят заключить договор английские спецслужбы. А это денежные инвестиции, новое оружие, английские инструктора. И забьет тогда «фонтан» русской крови с новой силой по всей длине таджикской границы. Этого допустить нельзя, — объяснил смену ситуации Чечетов. — Еще есть вопросы? Все молчали. Каждый, узнав, что его ждет, думал сейчас о своем. Это потом будет подготовка, изучение, отработка действий, когда мозг и рефлексы будут задействованы лишь на одно — на выполнение задачи. А сейчас каждый думал о личном. — Хорошо, — сказал командир группы. — Сегодня еще изучайте карты. Завтра будем заниматься изучением макета крепости и теоретической проработкой операции. Вечером выезд на стрельбище, пристреляем оружие, поработаем в боевом применении. Всё, все свободны... Местом для стрельбища было выбрано старое брошенное еще при советской власти высокогорное таджикское село. Два десятка полуразрушенных каменных и глинобитных домов с обвалившимися крышами и выбитыми окнами. Группу Чечетова доставили сюда на броневиках в сопровождении двух взводов охранения. Пока бойцы спецназа разминали затекшие от долгой езды ноги, солдаты охранения занимали позиции по периметру деревушки. В большом полуразрушенном здании, стоящем в центре деревни, где наверняка в лучшие времена располагался сельсовет, сейчас самая большая комната была превращена в арсенал. — Разбирайте оружие, — тихо произнес Чечетов, и чтобы не было неразберихи, добавил: — «Стечкина» пулеметчикам, снайперу, мне и моему заместителю, остальным «ТТ». «Калаши» с подствольниками кто захочет, гранатометы все равно всем нести придется. После такого заявления самыми желанными, естественно, стали обычные «Калашниковы». — Тю, так это же китайские, — неожиданно произнес мичман, разглядывая клеймо на корпусе автомата. После минутного раздумья он со злостью плюнул на пол и выругался. Лебедева поддержал прапорщик Зульфибаев.