— Что это, вода действительно сладкая? Сперва думал — результат перепоя, не могу понять вкус воды. А сейчас чувствую, действительно сладкая. — Вот уж прислали на нашу голову представителя среднерусской полосы, — смеясь, произнес Чечетов, — без хлорки и прочей химии воду пить не можете. Ведь это настоящая, родниковая. Бронированный «козлик» свернул с трассы и запрыгал по ухабам грунтовки по направлению к плато. Среди остроконечных, тянущихся в поднебесье гор плато было похоже на поляну среди вековых дубов. Но чем ближе «уазик» подъезжал к плато, тем лучше было видно, что поляна имеет размер нескольких футбольных полей. В центре плато стояли постройки, по их форме Игорь угадал здания казарм, двухэтажные вытянутые бараки. Пятиэтажная башня со стеклянным куполом — командно-диспетчерский пункт (главная принадлежность аэродромов), дальше шли ангары. Огромные овальные сооружения из оцинкованного гофрированного железа. — Что это? — спросил Игорь, указывая рукой вперед. — Бывший вертолетный аэродром. Здесь базировался полк «Ми-8». После боев за столицу суверенного Таджикистана, кроме погранцов и 201-й дивизии, остальные наши части были выведены. Аэродром оставили за двести первой как склады НЗ. Хотя, как я понимаю, оставлен этот аэродром как плацдарм. В случае чего здесь запросто можно развернуть несколько бригад ДШБ да еще с тяжелым вооружением. Да и до Душанбе рукой подать. Впереди появились два ряда проволочных заграждений. По углам периметра Волин заметил вышки с часовыми наверху, которые до этого сливались с горным рельефом. Кроме вышек, капитан обнаружил несколько танков, зарытых в землю по башни и накрытых маскировочной сетью. Недалеко от танков, задрав стволы в сторону гор, стояли двуствольные зенитные пушки ЭПУ-23-2, позиции вокруг этих «золушек» были обложены мешками с песком или штабелями ящиков с землей. В стороне от позиций торчали бетонные холмы блиндажей, где рядом на деревьях висело солдатское белье. Возле ворот был установлен контрольно-пропускной пункт, внешне напоминающий блокпост таджикской милиции. Те же бетонные перекрытия, торчащие в разные стороны стволы пулеметов, гранатометов, автоматических пушек «БМП-2». Солдаты, увидев «козлик», поспешили открыть ворота. Совсем еще пацаны (явно срочная служба), одеты в подогнанную форму, еще не успевшую выгореть под жарким таджикским солнцем. В касках, бронежилетах, автоматы с примкнутыми штыками. Увидев незнакомого офицера, козыряют. — Командование дивизии, получив в свое пользование этот аэродром, приняло мудрое решение, — пояснил Чечетов, — здесь разместили учебный батальон, три учебных роты, два взвода инструкторов. Прежде чем попасть в пекло войны, детвору отучают от «мамкиных пирожков», готовят к службе. Охрана и оборона этого объекта для них первое боевое задание. Громыхая бронированными плитами на ухабах, «УАЗ» въехал на территорию военного городка. На плацу «тянули носок» два десятка бойцов в широкополых панамах. С противоположной стороны в спортгородке несколько десятков новобранцев с голыми торсами подтягивались на турниках, прыгали через коня, качали пресс. «Козлик» повернул за угол двухэтажной казармы, на глаза Волину попался древний транспарант — «Слава советским Вооруженным Силам — гаранту мира и стабильности». За казармами военного городка открылся большой пустырь, где находилась большая полоса препятствий с различными тренажерами и имитаторами. Солдаты в полной боевой выкладке штурмовали эту полосу под канонаду взрывпакетов и холостых выстрелов. «УАЗ» повернул влево, в сторону гигантских авиационных укрытий. Чечетов надавил на клаксон, из-за баррикады появились три головы. Все, как братья-близнецы, с небритыми лицами и в касках, обтянутых камуфляжной сеткой. В их глазах появилась радость, едва они узнали «козлик», бойцы выскочили из укрытия. Двое были одеты в грязно-зеленые майки с жирными пятнами от оружейного или машинного масла. Третий — вообще с голым торсом, грудь у него вся в наколках, как Третьяковская галерея. Зато все трое были в черных «семейных» трусах, из которых выглядывали ноги, обутые в резиновые банные тапочки. О принадлежности этой троицы к армии, кроме стальных шлемов и маек, говорил лишь один атрибут. Поверх трусов на каждом из вояк был брезентовый ремень со штык-ножом в ножнах и подсумком с запасными магазинами. Двое бойцов устремились к воротам ангара и стали их открывать. Третий, разукрашенный татуировками, вразвалочку направился к «УАЗу». Вытащив из-за уха папиросу и, сдавив пальцами бумажный мундштук, обратился к Волину: — Товарищ капитан, огонька не найдется? Игорь уже хотел взорваться на вечные армейские темы: субординация и внешний вид военнослужащего, но, видя абсолютно спокойное лицо Чечетова и вспомнив, что сейчас он не в Таманской дивизии, в Москве, а в Таджикистане, смолчал. Порывшись в карманах, Волин достал пластмассовую зажигалку и, протягивая ее бойцу, произнес: — Оставь себе, но помни, курение вредит здоровью. Наконец широкие четырехметровые ворота с душераздирающим скрипом отворились. «Козлик» въехал в черный зев ангара. «Мать твою, контрактники, — со злостью на министерское руководство, на их реформы, гробящие армию, подумал Игорь, — за гроши нанимают бомжей, пьяниц и прочую шваль. Профессионала из них не сделаешь, а настоящего специалиста за эти деньги не наймешь». — Здесь все такие, — будто Прочитав мысли капитана, проговорил Чечетов, — большинство из них прошли Афган, а некоторые там побывали по нескольку раз. Остальные оружие держат с первых дней, как здесь жареным запахло. Так что, капитан, не всегда верь своим глазам, внешность бывает обманчива. Перед «УАЗом» возникли силуэты двух БТР-70. Поставив «козлика» рядом, майор выбрался из машины, Волин захватил свой чемодан и последовал за ним. За БТРами стоял куцемордый «ГАЗ-66» под брезентовым тентом, возле него сиротливо ютился мотоцикл с коляской. Дальше шла глухая стена из рифленого железа. Чечетов уверенной походкой направился к ней, глаза Игоря уже привыкли к темноте, и сейчас он разглядел небольшую дверь в центре стены. Майор пнул дверь ногой и вошел вовнутрь, Волин последовал за ним. Внутри было светло как днем. Горели полсотни ламп дневного света, подвешенных на трехметровой высоте по всему периметру ангара. От такого освещения Игорь невольно зажмурился. Постепенно глаза привыкли, можно было оглядеться. Впереди стоял большой десятиметровый стол, за ним на всю длину тянулись скамейки. Сейчас за столом сидело несколько коротко стриженных, полуголых мускулистых парней. Не обращая внимания на вошедших, они не спеша чистили оружие, разложив на столе стальные «потроха» автоматов. За столом в два ряда тянулись шеренги одноярусных кроватей. Каждая кровать была аккуратно заправлена. Рядом с кроватью стояла тумбочка, на которой стояла погашенная коптилка, возле тумбочки оружейный упор. В каждом упоре стоял автомат стволом вниз. И горь про себя отметил, что владельцу достаточно протянуть руку и стрелять можно, не вставая с кровати. За шеренгами кроватей был виден спортзал. Стандартный турник на растяжках, две допотопные штанги с огромными «блинами». Самодельный тренажер, состоящий из блока кирпичей, троса и гнутой трубы в виде рукоятки. Большой набор гантелей, сложенных в пирамиду. Три боксерские «груши», подвешенные на цепях. В стороне от спортинвентаря находился импровизированный ринг. Четыре трубы, вбитые по углам, и толстый канат, натянутый по периметру в три ряда. Пол ринга был устелен школьными матами, и на этих матах кувыркались два здоровяка, одетые в защитные «доспехи», пытаясь побороть один другого. В самом конце спортзала у стены ангара стоял деревянный щит с черным силуэтом человека. Весь силуэт был утыкан колющими и рубящими предметами, начиная от саперной лопатки, штык-ножей, кинжалов, финок и заканчивая хирургическим скальпелем. Где-то в стороне раздался громогласный хохот, Чечетов со злостью сплюнул. — Вот блядва, опять по Останкину аэробику смотрят, а Ковалев, как всегда, комментирует. Ну сейчас я им устрою. Заложив в рот мизинцы, майор залихватски свистнул. И в ту же секунду из-за ширмы с грохотом, подобно табуну мустангов, вырвалось скопище мужских тел. Толкаясь и бросая друг другу крепкие словечки, они строились перед офицерами. — Общее построение, — проревел Чечетов, дополнительное замечание касалось двух борцов, которые пыхтели на ринге, и тех четверых, которые чистили оружие. В отличие от основной массы, эти не спешили. Собрав автоматы, они установили оружие в пирамиды и только после этого присоединились к построившемуся коллективу. — Построиться соответственно званиям и должностям, —уже без эмоций произнес Чечетов. Волин с любопытством разглядывал своих будущих подчиненных (а в том, что это его подчиненные, он уже не сомневался). Банда махновцев или «батьки Ангела» были по сравнению с ними английской королевской гвардией. Эти больше походили на наследников «берегового братства». Некоторые были одеты лишь в трусы, другие в афганках, выгоревших до белизны, на третьих были обрезки камуфлированных комбинезонов. В центре строя стоял мужчина лет сорока — сорока пяти, одетый в пляжные шорты до колен, расписанные гавайским орнаментом. Над шортами возвышался, как курган славы, большой упругий живот. Лицо «курортника» было скуластым. Огненно-рыжий с красным заостренным носом, покрытым сплошь крупными пятнами веснушек, он был похож на матерого медведя. Второй, молодой, с великолепной треугольной фигурой атлета, был одет в обрезанные выше колен форменные штаны и серую майку с рисунком в виде ягодиц в узеньких ажурных трусиках с надписью «Kiss те». Он был очень похож на рыжего, такое же скуластое лицо в веснушках, только этот был платиновым блондином, с фраерской модельной прической. Даже безжалостное азиатское солнце не смогло выжечь из цвета волос блеск этого благородного металла. — Итак, — проговорил Чечетов, обращаясь к строю, — представляю вам моего нового заместителя. Капитан Волин Игорь Александрович, доблестный Черноморский флот, морская пехота —победитель недавних спецназовских учений. Последняя фраза вызвала на лицах бойцов усмешку. Действительно, что им учения с отметками «отлично», «хорошо», «удовлетворительно», «неудовлетворительно». Здесь только две отметки: «жив» или «мертв». — Теперь, Игорь Александрович, — майор обращался к Волину, — хочу вас познакомить уже с нашими общими подчиненными. Указав на стоящего первым невысокого, по-мальчишески хрупкого смуглолицего юношу с раскосыми корейскими глазами, представил: — Старший лейтенант Ким Евгений Асенович, лучший рукопашный боец Туркестанского военного округа, прекрасный специалист по части допросов. Следующим был широкоплечий, выше среднего роста таджик в камуфлированном комбезе с обрезанными рукавами, из которых выглядывали мускулистые руки. — Нурали Кадыров, — представил его Чечетов, — лейтенант, переводчик, знает практически все местные языки и наречия. С восемьдесят восьмого входит в состав разведки сперва Сороковой армии, потом округа и теперь у нас. Нурали улыбнулся, обнажив белоснежные зубы. Круглолицый, с голым мощным торсом и бычьей шеей, по-хищному узкие глаза настороженно смотрели на капитана. — Прапорщик Зульфибаев Садык, в армейском спецназе больше десяти лет. Два срока отбыл в Афгане и последним оттуда выходил, — Зульфибаев коротко кивнул, этот кивок больше походил на демонстрацию удара головой — настоящий зверь. Теперь очередь дошла до «рыжего пузана», его глаза ничего не выражали. — Лебедев Михаил Михайлович, мичман с Северного флота. В восемьдесят седьмом приехал в Кандагар испытывать устаревшие флотские артсистемы для укрепления наших застав. Испытания прошли неудачно, а Михал Михалыч так и остался на юге. За рыжим стоял молодой парень в трусах и остриженный под «ноль», над левым соском выколота группа крови. — Младший сержант Андрей Босяга, бывший пограничник, срочную службу нес в десантно-штурмовых маневренных группах, когда за «духами» на границе гонялись. Официально считается контрактником. За Босягой стояли двое коротко подстриженных парней в расстегнутых афганках, внешне очень похожие друг на друга. — Братья Назаренковы, Сергей и Василий, тоже по-гранцы из ДШМГ, лучший расчет «утеса», не пулеметчики — ювелиры. Парни смутились, уши у Василия покраснели. Следующим стоял высокий парень в спортивных штанах синего цвета и тельняшке с голубыми полосками. У него было интеллигентное, слегка надменное лицо. Таких экземпляров в армию поставляли, как правило, Москва и Питер, скорей всего из отчисленных студентов. — Снайпер Дубинин Олег, тоже из ДШМГ и тоже сейчас оформлен контрактником. Дубинин не удостоил Волина даже взгляда, он выше этого. За снайпером стояли шестеро крепко сбитых мускулистых парней, явно переросших возраст срочной службы. — Исаев Владимир, Воробьев Николай, — перечислял бойцов Чечетов, — Цыганенко Сергей, Иванников Иван, Колычев Александр, Бесчаснов Валентин. И ангар охраняют Зиновьев Андрей, Астахов Константин и Скалий Василий. Краса и гордость армии, лучшие представители спортроты Душанбинского гарнизона. Когда в Душанбе началась резня, эти парни не стали отсиживаться, а взяли в руки оружие и навели «шороха» среди «вовчиков», одним словом, золотые кадры. Парни явно дурачились, задирали вверх руки, сжатые ладонями, клоунски кланялись. Но уже через мгновение они успокоились и снова замерли. Наконец очередь дошла и до «платинового». — Еще один редчайший экземпляр, — со вздохом произнес Чечетов, — Ковалев Игорь Владимирович, прозвище Гога. Человек умудрился отслужить шесть с половиной лет срочной службы. — «Дизель»? —удивленно спросил Волин, не понимая, как можно столько прослужить в родной Советской Армии, да еще срочной службы. — Да нет, Игорь Владимирович был курсантом Челябинского авиационного училища штурманов, где его за «примерное» поведение через пару курсов отчислили, направляя в войска дослуживать. Он, как правило, служил год, не попадаясь, и потом снова восстанавливался. И через пару курсов его вновь отчисляли, заставляя отслужить долг Родине в качестве рядового срочной службы. После шести лет службы Игоря Владимировича изгнали из рядов доблестных ВВС. Но армии, как выяснилось, не обойтись без него. Ковалев оказался в Душанбе в самый разгар уличных боев, примкнул к местной милиции, а от них к нашим спортсменам. В этих боях он доказал, что прирожденный боец, лез, что называется, в самое пекло. Начальник разведки дивизии предложил ему написать рапорт. Ковалев написал и стал контрактником, а когда пришло его личное дело, «строевик» схватился за голову. Ну еще бы — в листе взысканий двадцать записей и только одна за самоход, остальные за пьянку. Хотел «строевик» Игоря Владимировича уволить, но начальник дивизионной разведки вцепился в него намертво и отстоял. Так что, Игорь Саныч, за твоим тезкой нужен глаз да глаз, на войне он боец, а как тишина, может нализаться. — Хорош, товарищ майор, меня позорить, — делано возмутился Ковалев. Чечетов повернувшись к Волину, произнес: — Ну а я командир этого конгломерата, майор Чечетов Владимир Андреевич. Офицеры обменялись рукопожатием, а Чечетов добавил: