Следом за этой процессией идут уже знакомые Нинат и Кимат. По их мимолетному жесту служанки тут же исчезают, а мужчины оставляют странное приспособление на кровати и встают у дверей. – Что это такое? – спрашиваю я. Сердце колотится так сильно, будто готово выпрыгнуть из груди, а я понимаю, что не хочу знать ответ на свой вопрос. Мне он наверняка не понравится. – Фиксатор, – скупо отвечает Кимат, подходя к «табуретке» и начиная распутывать многочисленные ремни. – Для чего? – Я не узнаю собственного голоса. Вторая сестра издает едва слышный смешок. – Я бы сказала для кого, – тут же отвечает она и обращается уже к родственнице. – Каждый раз поражаюсь, как однотипно мыслят «императрицы». Всегда одни и те же вопросы. «Что это? Для чего это?» В отличие от других обитателей дворца и даже Дизайнера смерти – эти двое не стесняются мне хамить, тыкать и обращаться как с «мусором». Но надо сказать, это намного честнее, чем бесконечное называние меня госпожой. – Ну, чего стоишь? – раздраженно бросает мне Кимат. – Проходи, ложись поудобнее. Не заставляй волочь тебя силой. Я отступаю на шаг. Пусть только попробуют. Как вчера, я им не дамся, тем более не позволю засунуть себя в эту штуку. Верно истолковав мое поведение, Кимат выплевывает тихое «дура» и гораздо громче бросает мужчинам, стоящим у двери: – Нужна помощь! Словно только и ожидая приказа, эти двое идут ко мне. Пока я пытаюсь найти путь отступления, меня просто скручивают. Один заламывает руки за спину, второй хватает за затылок так больно, что слезы брызжут из глаз. Хотелось надеяться, что сейчас меня по неосторожности придушат, но мужчины работают так привычно и ловко, словно каждый день только этим и занимаются. Впрочем, скорее всего так и есть. Я кричу, пытаюсь извернуться, но ничего не могу сделать против четырех человек. Пока мужчины держат, Нинат плотно привязывает мои конечности к распоркам и особенно внимательно следит, чтобы мой зад при этом была максимально выпячен вверх. Кимат же защелкивает на шее деревянную колодку. – Теперь никуда не денешься, – закончив, произносит одна из сестер и отсылает мужчин прочь. – Или ты реально думала, что мы каждый день тебя за ручки держать будем? Попытка повернуть голову и узнать, какая из этих двух тварей надо мной глумится, проваливается. – Если у меня будет возможность вас убить, я сделаю это, – обещаю я. – Да-да, мы уже слышали это раз тридцать. – Перед лицом возникает улыбающаяся Нинат с носовым платком и удивительно аккуратно вытирает мне слезы. – Император не любит сопливых девиц. Для него ты должна быть идеальна. В этот же момент я чувствую руки второй сестры. Кимат поправляет сбившуюся прическу, бормоча под нос: – Ну ничего. Скоро привыкнешь, через пару недель научишься сама ложиться без посторонней помощи. А если будешь умной девочкой, может, даже попросишь у нас совета, как доставить удовольствие мужчине. И тогда император дарует тебе легкую смерть. Сцепляю зубы и молчу. В своих мыслях я точно не собираюсь становиться «умной девочкой» и тем более сломленной. От того, какой будет моя смерть, исход не изменится. В конце концов, я могу даже выдумать себе высшую цель. Со мной император потеряет очередной месяц, а ведь он уже не молод. Сколько еще жен успеет побывать на моем месте, прежде чем он сдохнет и на его место найдется кто-то другой? Сестры уходят, а я еще бесконечно долго нахожусь в этой унизительной позе, словно курица на вертеле – готовая к употреблению. Пытаюсь хоть немного ослабить ремни, потому что руки и ноги затекают, а в голове мечты о том, какую расправу устрою Нинат и Кимат. Только они не дают мне сойти с ума, когда приходит Ронан. Я не вижу его, но, судя по звукам (что-то падает, валится, император крепко ругается и еле ворочает языком), – он смертельно пьян. Это вызывает во мне еще большее омерзение, и в глубине души я надеюсь, что в таком состоянии он просто уснет. Но нет. Откуда только силы берутся. Все длится непростительно долго и намного больнее, чем вчера. Под конец на моих губах нет живого места – они искусаны в кровь, а изо рта вырываются стоны боли. – Вот можешь же, когда хочешь! – подбадривает Ронан, шлепая по бедрам и еще грубее впиваясь в них руками. Не выдерживая, я кричу, и только тогда это подонок заканчивает. Похоже, его возбуждает именно чужая боль, а может, в пьяном угаре он путает стон боли и удовольствия. И все же я плачу, хоть и не собиралась это делать. Мне мерзко, противно и больно. Но императору плевать, никакого сострадания. Да и откуда ему взяться, если до меня он попользовал буквально сотню таких же девиц? Ронан уходит, громко хлопая дверью, на этот раз даже не трудясь закрыть ее на замок. Да и зачем, хорошо зафиксированная жертва побег не устроит. Время опять длится бесконечно долго, и мне становится еще страшнее, чем было до прихода этого урода. Что, если меня оставят так до утра или Ронан собирается вернуться? Или того хуже – придет кто-нибудь еще… В этот момент дверь открывается, и в комнату входит кто-то. Я напрягаюсь почти мгновенно, потому что поступь ровная и уверенная. – Госпожа, как вы?! – раздается рядом голос доктора Дорнана, и я облегченно выдыхаю, когда он начинает развязывать ремни. – Ответ «отвратительно» вас устроит? – Меня устроит правда, я же доктор, – поясняет он и высвобождает мою голову, а после помогает лечь и выпрямиться на кровати. Но конечностям и позвоночнику тотчас же бегут болезненные мурашки, и я едва ли не вою от боли. Облегчение приносит только легкий массаж, Дорнан растирает мне руки и ноги. – Если вас это утешит, – произносит врач, – то я против подобных методов для процесса зачатия и не единожды говорил об этом императору. Подобное не может благоприятно сказываться на психологическом состоянии потенциальной матери наследника. Его слова меня немного удивляют. За сутки в роли жены узурпатора я уже свыклась с мыслью, что все вокруг исключительно садисты. – Видимо, ваше мнение не котируется, – отвечаю я, начиная наконец чувствовать кончики пальцев. – Когда как. Конкретно в этом случае мнение начальника охраны важнее. Слишком часто бывшие императрицы пытались убить господина. – И с чего бы вдруг?! – с притворным удивлением замечаю я. – Он же такой «замечательный» человек. Дорнан качает головой. – Аккуратнее, госпожа, у этих стен много ушей, и каждое ваше слово император обязательно услышит. Фыркаю. Можно подумать, я об этом не догадывалась раньше. – Пусть слышит, я могу даже повторить все это ему в лицо. Мне терять, как сами понимаете, нечего. Но доктор и здесь не согласился. – Даже смертникам есть что терять. Подумайте о своей нянечке. Когда двадцать пять лет назад Милента покидала эту планету, она оставила здесь своих детей ради вашего воспитания. Подумайте о судьбе этой достойной женщины. – Он взял многозначительную паузу и добавил: – И о судьбах ее сына и дочери. Несколько мгновений я пыталась понять, что же услышала. А после, пересиливая боль, вырвала свои руки из пальцев доктора и села, глядя на него с презрением. Я в очередной раз обманулась в людях, захотела увидеть в ком-то подобие союзника. Но нет, всего лишь очередной подосланный человек, чтобы сказать мне нужную информацию. – Милента жива? – Да, – кивнул старик. – И даже если ваша участь будет трагична, ваша няня может прожить еще долгое время. Ронан бывает милостив. То же самое касается ее семьи. – Где они? – сквозь зубы проскрежетала я. – Насколько знаю – в темницах, – довольно равнодушно посвятил доктор. – Так что все зависит от вас, госпожа. И вашего смирения. – Смирения?! – повторила я, и от этого слова меня затрясло. – Уходите. Оставьте меня одну. Ему не нужно было повторять дважды. Дорнан встал и у самых дверей, обернувшись, произнес: – Подумайте над моими словами. Все же это последний из ныне живущих людей, кто вам дорог.