– Мы с вами затеваем не легкомысленный роман, Илеса. Мы оба знаем, с какой целью заключается наш брак. Возможно, это совсем не то, чего вы ждете от жизни. – Напротив, Лето, это как раз то, чего я жду. Так меня воспитали. После того как грумманцы убили Санию, я стала старшей дочерью в семье эрцгерцога Икаца. Мой удел – династический брак. Я никогда не мечтала о том, что полюблю какого-нибудь доблестного кавалера и буду счастливо жить с ним как в сказке. Нет, и я вполне довольна моим положением. Да, будет тяжело, но Лето понимал, что одновременно это будет наилучший выход. Он надеялся, что со временем Илеса станет для него чем-то большим, нежели просто политическим партнером. Станет другом, но это уже превосходило то, что советовал ему старый герцог в отношении династического брака. – Я хочу, чтобы вы полюбили Джессику и Пола. Я хочу, чтобы они полюбили вас. Все это зависит от вас, Илеса. Вы сможете это сделать? – Я сделаю все, что прикажет мой герцог, – ответила девушка. Барон Харконнен Императору Шаддаму: примите этот дар Дома Харконненов по случаю вашего бракосочетания с леди Фиренцией Торвальд. Эта меланжевая скульптура хармонтепского льва в натуральную величину символизирует не только льва Дома Коррино, но и неиссякаемую сокровищницу специи, каковой является лен Арракиса, милостиво пожалованный нам вашим отцом. Ваш нижайше преданный и покорный слуга. Барон Владимир Харконнен – Император забирает себе львиную долю нашей специи. Если так будет продолжаться и дальше, мы скоро разоримся дотла. – Барон фыркнул и едва не чихнул от попавшей ему в нос всепроникающей арракинской пыли. – Если Дом Харконненов хочет выжить на этой жуткой планете, нам надо получать больший процент. – С сегодняшнего дня так и будет, мой барон. – Питер де Врие самодовольно ухмыльнулся. – Прямо под носом инспекторов из КООАМ. Двенадцать лет назад, когда Дом Харконненов обвинили в утаивании меланжа и в занижении данных о ее добыче, на Арракис прибыла целая армия аудиторов и ментатов, перерывших всю отчетную документацию барона. Тогда инспекторы не нашли ничего предосудительного, и барону удалось выйти сухим из воды. Но Харконнен продолжал лихорадочно искать способ создания тайных складов специи. Наконец де Врие предложил гениальный и вполне жизнеспособный план – прятать излишки специи на виду у всех, и теперь эту идею начали успешно претворять в жизнь. Хранилище специи в предместье Карфага хорошо охранялось солдатами и было оснащено современной следящей аппаратурой. На солнце жарились десять исполинских бункеров. В небе барражировали черные военные орнитоптеры, высматривая, не бродят ли поблизости фрименские воры, прячущиеся в песках и ждущие удачного момента для нападения на хранилище. Барон и де Врие поднялись на лифте на верхний этаж самого большого нового бункера. Лифт остановился, и барон шагнул на высокую плоскую платформу крыши бункера, откуда открывался вид на складской полигон. Во всех этих бункерах хранились запасы специи, находящиеся в распоряжении Харконнена, здесь были части регулярных поставок, которые следовало отгрузить Ландсрааду, Гильдии и КООАМ. Кроме того, здесь же находились стратегические резервы, гарантирующие поставки специи Императору. – Все ли бункеры построены из нового материала? Де Врие вытер ярко-красные губы ладонью и, не скрывая гордости, ответил: – Все контейнеры, до последнего, переделаны, включая направляющие и платформу, на которой мы сейчас стоим. Все это сделано из особого полимера, пропитанного меланжем. Десять лишних тонн специи, нигде не учтенной и спрятанной в элементах здания и оборудования. Легальная специя находится в хранилищах, и поэтому индикаторы везде показывают ее присутствие, и ни у кого это не вызывает никаких подозрений. Более того, никто не удивится слабому запаху корицы, исходящему от стен и оборудования. Мы спрятали специю на виду у всех. Барон провел пухлым пальцем по перилам и лизнул его, но не почувствовал ничего, кроме вкуса кремнистой пыли. – Очень изобретательно. Я уверен, что комар носа не подточит. Но как мы сможем извлечь все это богатство, если оно вплавлено в структуру стройматериалов? КООАМ сразу обратит внимание на демонтаж бункера. Питер беспечно махнул рукой. – У нас есть сепаратор полимеров, милорд. В любой момент мы можем спокойно извлечь специю, заменить ее инертным материалом и, забрав специю, продать ее кому угодно, а прибыль положить в банк, не платя сумасшедших налогов Императору. Мы можем откачать чашку специи или тонну – по нашему усмотрению. Барон пришел в необычное для него игривое настроение и даже похлопал ментата по плечу. Потом достал из кармана сладкое меланжевое пирожное. Обертку он бросил вниз, проследил глазами за ее плавным падением, а потом, жуя на ходу, направился к лифту. Де Врие торопливо последовал за патроном. – Может быть, мы сейчас более подробно обсудим свадьбу Атрейдеса? После смерти своего единственного сына виконт Моритани готов на самые крайние меры. Когда лифт достиг первого этажа, барон вышел из него и направился к ожидавшему их экипажу. – Должен признаться, что этот сумасброд меня немного раздражает. Он такой… непостоянный. Я не хочу слишком тесно сближаться с Домом Моритани. Это то же самое, что завести в доме бешеного щенка. – Вы совершенно правы, опасаясь виконта, милорд, – улыбаясь, произнес де Врие. – Но тем не менее я не могу отрицать, что его порыв к насилию нам сейчас очень выгоден. Позвольте, я объясню… Барон, входивший в этот момент в прохладный герметизированный экипаж, резко поднял руку. – Я не хочу вникать в детали, Питер. Не хочу. Я хочу лишь получить твои уверения в том, что я не буду разочарован. И в том, что не буду иметь к этому никакого отношения. – Я клянусь вам, что учтены оба ваши пожелания, барон. Исполняя свой план, я уже послал оперативников. Каждый из них, если попадется, будет принят за грумманца. Никаких осечек, никаких случайностей не будет, ручаюсь вам. Экипаж тронулся с места и направился к баронской резиденции. Харконнен съел еще одно пирожное и вытер липкие пальцы о пыльную штанину. – Наши руки должны остаться абсолютно чистыми. Ошибки недопустимы. – Никаких ошибок не будет, милорд. Виконт будет только рад взять ответственность на себя. Он просто в восторге от будущего кровопролития. – Как и я, Питер. Но я выражаю свой восторг не так громко. Добрые друзья так настраивают нашу память, что даже неприятные события мы начинаем видеть в положительном свете. Герцог Лето Атрейдес Требование герцога было холодным и лишенным сантиментов. В сущности, это была пощечина. Он хотел, чтобы она взяла под крыло Илесу, стала подругой молодой женщины и вместе с персоналом замка и прибывшими Икаццами занялась приготовлениями к свадьбе. Джессике потребовалась вся ее выучка сестры ордена, чтобы в ответ отвесить положенный поклон. – Хорошо, Лето. Все будет, как тебе угодно. Несмотря на многолетнюю подготовку, Джессика сейчас ненавидела себя за боль, которую доставляли ей чувства. Она была наложницей, ее прислали сюда согласно приказу стать сексуальной партнершей герцога, частью его делового антуража, ее вынудили отказаться от права на человеческие эмоции. Она была счастлива любовью и преданностью, которые дарил ей Лето в прошлом, но она не имела права рассчитывать, что так будет продолжаться вечно. Пусть так, но неприкрытая правда потрясла ее до глубины души. Джессика была достаточно умна и понимала, что это не было проявлением поверхностного и бездумного неуважения. Лето точно знал, чего требовал, и Джессика заставила себя разобраться в мотивациях герцога, просившего ее стать компаньонкой и наставницей Илесы. Джессика отбросила покров эмоций и поняла, что в действительности хочет от нее герцог: он совершенно искренне хотел, чтобы Джессика и Илеса подружились, а все его требования имели целью заставить обеих женщин понять и принять реальность. Герцог не собирался прогонять Джессику или Пола, напротив, он желал сохранить их и включить в орбиту новых отношений. Более того, он дал знать дочери Икаца, что герцог Лето считает наложницу важным в своей жизни человеком. Женщинам придется сотрудничать, ибо каждая из них призвана играть свою особенную роль при дворе герцога. Когда Джессика поняла это, она все объяснила Полу, чтобы помочь мальчику разобраться в происходящем. Это знание пригодится ему и в дальнейшей жизни. – Жена и любовница – это совершенно разные положения. Хорошо, если одна женщина может совмещать обе эти роли, но политика и любовь так же несовместимы, как разум и душа. Усвой этот урок, Пол. Как сын герцога, ты и сам можешь когда-нибудь оказаться в таком же положении. Вот так Джессика и Илеса стали вместе проводить свои дни, наполненные подготовкой к свадебному торжеству. Они составляли планы, уточняли список приглашенных гостей, обсуждали отрывки из Оранжевой Католической Библии и рассматривали различные варианты свадебного богослужения. В некоторых случаях церемония могла продолжаться всего несколько минут, но при более строгом соблюдении традиций она могла затянуться и на несколько часов. Джессика даже прочитала о таких – самых крайних – случаях, когда обряд бракосочетания длился больше, чем сам брак. Совместными усилиями Джессика и Илеса придумали весьма сложную, но красивую и поэтическую церемонию. Среди дворцовой челяди не утихали пересуды. Люди удивлялись тому, как мирно уживаются друг с другом эти две женщины. Сначала Джессика считала это мирное сосуществование всего лишь навязанной ей ролью, но однажды, посмотрев на сидевшую напротив Илесу, она вдруг поняла, что начинает относиться к девушке как к личности, как к человеку, с которым она действительно смогла бы подружиться. Застенчиво улыбаясь, Илеса поделилась с Джессикой самым сокровенным: – Был один молодой человек с волнистыми, светлыми, как солома, волосами и удивительной улыбкой. И о, как божественно он был сложен! Он служил в охране лесов. Я часто следила за ним, когда он сопровождал при дворе мастера меча Динари. – Как его звали? – поинтересовалась Джессика. – Вэрод. – В самом тоне, каким девушка произнесла это незамысловатое имя, прозвучала целая гамма чувств и эмоций. – Потом мы стали вместе гулять и очень много разговаривали. Однажды мы даже поцеловались. На лице Илесы появилась вымученная улыбка. – Потом отец отослал его куда-то, а мне пришлось выслушивать бесконечные нотации о моей ответственности перед Домом Икацев. Отца ожесточила смерть сестры и дяди. Я стала надеждой и будущим всей семьи. Мне нельзя влюбляться и строить жизнь по своему усмотрению. Илеса подняла голову, и Джессика еще раз убедилась, какой невинный ангел сидит перед ней. Но слова, сказанные девушкой, поразили ее своей проницательностью. – Как вы думаете, почему нам, дочерям благородных семейств, нельзя иметь собственных наложниц, но мужского пола? Если мы вынуждены выходить замуж по политическим соображениям, то почему не имеем права выбирать себе мужчин по любви, как, например, герцог Лето выбрал вас? Джессика помолчала, подыскивая подходящий ответ. – Герцог Лето сказал вам, что любит меня? Илеса махнула рукой. – Это же видно каждому дураку. Джессика беспомощно моргнула. «Значит, я еще недостаточно глупа». – Герцог Лето женится на мне, исходя из политической необходимости. Этим брачным союзом он получает желаемое, но тем не менее он оставляет при себе и вас. Я знаю об этом и смиряюсь с фактом, но как быть со мной, как быть с Вэродом? До сих пор Джессика думала только о том, почему Лето решился на этот союз. Шумливый и задиристый отец Лето был тверд как кремень в своем отношении к браку, как к политической необходимости, и леди Елене пришлось принять это, хотя и не без горечи. Джессика еще раз посмотрела на Илесу и сочувственно ответила: – Один из первых постулатов, которым учат в ордене Бинэ Гессерит на Уаллахе IX, гласит: «Вселенная несовершенна». Каждый день я нахожу новые и новые подтверждения его истинности.