В глазах Ирулан появилось удивление, сменившееся восхищением. – Очень ловкий прием. Во-первых, не придется без нужды перенапрягать планетарные бюджеты, а во‑вторых, фримены будут просто в восторге. Это великолепный жест. – Символический и одновременно весьма практичный. Привезенную воду мы поровну распределим среди жителей Арракина, – сказала Чани. – Таким образом, мы еще раз продемонстрируем всем щедрость Муад’Диба. Ирулан отвесила Полу легкий поклон. – Я немедленно напишу моему отцу и подготовлю письма, которые с курьерами Гильдии будут разосланы членам Ландсраада и другим благородным лордам. Пол не сомневался, что каждое письмо будет подписано: «Принцесса Ирулан, дочь Шаддама IV, супруга Императора Пола Муад’Диба Атрейдеса». Впрочем, это был ее долг. У Хасимира Фенринга мой отец научился пользоваться людьми, как козырными картами в политических играх. Принцесса Ирулан. Дом моего отца – Сир, я принес вам послание от вашей дочери, принцессы Ирулан. Одетый в серую форму сардаукарской гвардии баши Зум Гарон, держа фуражку в одной руке, другой протянул бывшему Императору почтовый цилиндр. Шаддам в это время заканчивал завтрак, сидя с дочерью Уэнсицией и ее мужем в аскетически убранной гостиной своей частной резиденции. Служанка унесла ребенка; Шаддам не терпел возни с младенцем во время чинной трапезы. – Кто вам сказал, что я хочу получать от нее письма? – Шаддам сделал знак Уэнсиции принять цилиндр. – Я с большим нетерпением жду вестей от Фенринга. Сидевший рядом с Уэнсицией (намного ближе, чем допускал этикет) Далак просиял. – Сир, вы позволите мне написать моему кузену? Я смогу убедить его вернуться к нам. Я счастлив продолжить свои усилия. Уэнсиция, нахмурившись, обратилась к мужу: – Не переоценивай свои важность и влияние. Это становится скучным. Граф Фенринг едва ли помнит о твоем существовании. За предыдущие полгода Далак дважды покидал Салусу Секундус, утверждая, что сможет отыскать кузена и поговорить с ним. Каждый раз, однако, он возвращался ни с чем, «столкнувшись с непредвиденными дорожными трудностями». Он не смог побывать на Тлейлаксе и тем более отыскать Фенринга, хотя в свое время это легко удалось баши Гарону. Оба раза, вернувшись, Далак был по-детски обескуражен и лишь пожимал плечами, объясняя свою неудачу. Шаддам, правда, доподлинно знал, что собирался делать Далак во время своих неожиданных отлучек. Глупо улыбающийся муж Уэнсиции вовсе не был таким дурачком, каким хотел казаться. Напротив, в нем было кое-что и от Хасимира Фенринга. Шаддам собирался извлечь максимальную пользу из неосмотрительности своего зятя… Уэнсиция подозрительно осмотрела цилиндр. – На нем личная печать Ирулан и печать Императора. – Это официальное послание, – сказал Гарон, все еще стоя по стойке «смирно». – И еще одно, сир. Мне так и не удалось уговорить графа Фенринга переменить его решение. Он шлет вам заверения в дружбе и тысячу извинений, но обстоятельства пока не позволяют ему вернуться на Салусу. – Дал ли граф Фенринг ответ на обращения его кузена? – задавая этот вопрос, Шаддам пристально посмотрел на съежившегося Далака. – Граф не сказал ни слова о своих контактах с супругом Уэнсиции, сир. Но я буду продолжать свои усилия при каждом посещении планеты тлейлаксу. Они начали создавать вашу частную армию, как вы того потребовали, сир. – Сможет ли Далак убедить своего кузена или нет, не важно. Когда наши планы начнут воплощаться в жизнь, Фенринг не удержится от того, чтобы в них участвовать. Я твердо в этом уверен. Далак счел за благо сменить тему разговора. – Я полагал, что Ирулан не дано права участвовать в официальных делах. – Он перегнулся через плечо Уэнсиции, чтобы лучше рассмотреть цилиндр. – Неужели Пол Атрейдес наконец решил прислать сюда свои воинские формирования и рабочие команды, чтобы начать работы по переустройству экологии? Буду рад, если нашему маленькому Фарад’ну удастся вырасти на более гостеприимной планете. Уэнсиция сорвала печати и прочитала письмо. – Муад’Диб желает продемонстрировать всем свою новую цитадель, которая, как он утверждает, размерами и роскошью далеко превосходит императорскую резиденцию на Кайтэйне. Уголки губ Шаддама скорбно опустились. Он отвернулся и посмотрел в окно на расстилавшийся вокруг неприветливый пейзаж. – Есть там какие-нибудь дополнения, касающиеся лично меня? – Он приглашает на Дюну представителей всех аристократических Домов и всех благородных семейств, включая и Коррино с Салусы Секундус. Ради такого случая Пол готов снять ограничения, запирающие вас здесь. – Уэнсиция подняла голову. – Это не приглашение, отец. Скорее, это вызов. Вам, или вашему представителю, настоятельно рекомендуют прибыть на церемонию Великой Капитуляции в Арракине и привезти с собой груз воды в дар Императору. – Император – это я. – Шаддам сказал это машинально и без особой убежденности в голосе. – Это дар Муад’Дибу. Здесь есть уточнение, касающееся минимально допустимого количества воды. – Мне дали понять, что такие же приглашения разосланы всем планетарным правителям. Я бы не советовал игнорировать этот вызов, – сказал баши Гарон. – Фанатики Муад’Диба будут рады ухватиться за любой предлог, чтобы убить вас и искоренить род Коррино. Шаддам понимал, что его военачальник прав. – Сказано ли в послании, кто именно должен приехать? Или подойдет любой представитель? – Взгляд Шаддама упал на застенчивого мужа Уэнсиции. Тощий человечек, разодетый в кружева и шелк, как принц крови на придворном балу, держался подальше от реальностей окружавшего его мира и старался не досаждать тестю. – Может быть, настало время, Далак, доказать, что и ты годишься на что-то полезное. Дай мне совет, что делать, как делал в прежние времена твой кузен граф Хасимир Фенринг. Убей одного из моих врагов, как сделал бы это Фенринг. Поезжай в Арракин как мой представитель и найди способ убить Муад’Диба. – Сир, – лицо Далака сделалось бледным как мел, – неужели у вас нет более подходящих для этого людей? – Нет, нет ни одного, кем я мог бы рискнуть. – Шаддам с наслаждением наблюдал за зятем, лицо которого выражало потрясение – никто еще так не обижал Далака. – Что от тебя толку, Далак? Хасимир сделал бы это с легкостью. Моя дочь говорит, что, проснувшись, ты в первую очередь начинаешь смотреться в зеркало, стоящее у твоей кровати. Это что, деяние, достойное надежного союзника, каковым ты должен быть для меня? У меня слишком много таких ничтожных союзников, и именно поэтому Дом Коррино впал в немилость. Далак напрягся, изо всех сил стараясь сохранить остатки гордости. – Да, я ухаживаю за своей внешностью, чтобы достойно выглядеть при вашем дворе. Это исключительно ради вашего величества. Я сделаю все, что вы прикажете. Это мой долг. Моя жизнь, ее благополучие, целиком и полностью зависят от благоденствия Дома Коррино, от восстановления его блеска и славы. – Ах вот оно что, от восстановления его блеска и славы. Возможно, я смогу тебе помочь. По знаку Шаддама через боковую дверь в гостиную вошли четверо слуг, толкавших перед собой плывущие на пневматических подвесках несколько больших ящиков. – В этих ящиках находятся величайшие и самые ценные сокровища Дома Коррино. Мы восстановили свою собственность. Каким-то образом эти сокровища исчезли из наших подвалов и тайных хранилищ, а потом были обнаружены на черном рынке. По паническому страху, мелькнувшему в глазах зятя, Шаддам понял, что Далак превосходно осведомлен о содержимом ящиков. – Я… я рад видеть, что эти ценности вернулись к своему законному владельцу. Шаддам поднялся со своего места и, обойдя стол, подошел к зятю. – Это было очень трудно и дорого обошлось, но думаю, компенсацию легко извлечь из твоих частных счетов. Уэнсиция посмотрела на мужа так, словно он на ее глазах превратился в груду гниющей вопиющей плоти. – Ты украл и продал фамильные ценности Коррино? – Ну, конечно же, нет! – Далак довольно искусно разыграл искреннее возмущение. – Я не имею ни малейшего отношения ко всем этим махинациям. – Теперь мы знаем, почему у тебя возникли большие трудности с визитами на планеты тлейлаксу и почему ты не смог встретиться с графом Фенрингом. Он, Уэнсиция, был по горло занят совершенно иными делами. – Нет, я полностью отметаю эти голословные обвинения. Где доказательства? – Слово Императора есть единственное доказательство, каковое должен принять любой его подданный. На самом же деле в распоряжении Шаддама было множество документов, протоколов и видеоизображений совершенных Далаком сделок. Вопросов тут не было. Шаддам посмотрел в сторону баши Гарона. – Гарон, нет ли у вас при себе какого-нибудь не слишком нужного вам сейчас оружия, которое вы могли бы одолжить этому молодому человеку? Какой-нибудь кинжал или миниатюрное ружье, которые вы обычно держите за голенищем или в рукаве? Или, может быть, пистолет с отравленными пулями, который сейчас лежит у вас во внутреннем кармане. Кажется, это было бы самое подходящее оружие для моего женоподобного зятя. Гарон послушно извлек из внутреннего кармана маленький пистолетик размером в половину мужской ладони, не вполне, впрочем, понимая, что задумал Шаддам. Далак был сильно испуган и не мог этого скрыть. Граф Фенринг никогда бы не повел себя так даже в самых крайних обстоятельствах. – Сир, это какое-то недоразумение. Я могу доказать свою ценность. Позвольте мне поговорить с кузеном. Я смогу убедить его вернуться на Салусу. Я знаю, что смогу! Я сделаю все, чего вы потребуете. – Так как Далак является моим верным подданным, то вы можете дать ему такое оружие, баши. Возможно, он сможет использовать его на службе моей особе. Не колеблясь, баши без лишних слов протянул смертоносное оружие Далаку, который неохотно его принял. Шаддам увидел, как Гарон незаметно положил правую руку на рукоять шпаги, чтобы при необходимости сразу же выхватить оружие. «Да, – подумал Шаддам, – на сардаукара можно всегда положиться». После того как Далак взял пистолет, бывший Император принялся ледяным тоном терпеливо инструктировать своего зятя: – Для начала основная информация. Для того чтобы выстрелить, отведи казенную часть своим наманикюренным ногтем и нажми на открывшуюся кнопку. Теперь ты видишь, откуда вылетают пульки? Далак, скривив недовольную гримасу, с отвращением смотрел на оружие. – Э… да. В‑вы хотите, чтобы я кого-то убил, ваше величество? Кто вызвал ваш гнев? – Не надо направлять пистолет на живых людей. – Шаддам говорил таким тоном, словно обращался к ребенку. – Достанет ли тебе мужества воспользоваться этим оружием? Далак с трудом сглотнул слюну, посмотрел на жену, а потом ответил с напускной храбростью: – Если вы прикажете мне, мой Император.