— Чудесно, просто чудесно. Вот ненависть и даст тебе волю к жизни. Ты будешь жить. Правда, я молодец? Я тебя спас. Ты должна быть мне благодарна. Убедившись, что девушки потеряли сознание, Идзая задумчиво потёр висок: — Погоди-погоди, не хочу, чтобы кто-то меня ненавидел… Может, стоит всё-таки тебя убить? * * * Близилась полночь, и старый день почти сменился новым. В укромном уголке парка Южный Икэбукуро, вдали от любопытных глаз, стояли две тени. Одна — Идзая Орихара, вторая же была тенью в прямом смысле слова. «И это всё? Просто посадить их на скамейку и оставить?» — напечатала Селти в усовершенствованном электронном ежедневнике, больше похожем на КПК с клавиатурой. Прочитав сообщение, Идзая счастливо улыбнулся и кивнул, не вдаваясь в подробности. Он стоял напротив чёрной как смоль тени и с цветущим видом пересчитывал банкноты. — Я сначала хотел набрать от их имени потребительских кредитов, но, честно говоря, мне этот сценарий уже наскучил. «Наскучил? Тебе-то?» Идзая попросил Селти перевезти двух людей. Когда она зашла в караоке, всё ещё в шлеме, работник молча провёл её в арендованную Орихарой комнату, где тот увлечённо запихивал бесчувственные тела девушек в чемоданы. Селти не успела даже отпустить колкость — увидев её, Идзая ухмыльнулся и попросил помочь. И хотя они уже стояли в парке рядом с «грузом», Селти всё ещё пребывала в неведении. — Наскучил, да и навар с него не очень. Если я продолжу использовать схему, ей очень заинтересуются и банды, и полиция. А это даже не моя работа, а так, хобби. Кстати, спасибо, выручила сегодня. А то у ребят, которых я обычно вызываю для такого, дел по горло. Если есть машина, я обычно развожу «груз» по домам, но на твоём байке максимум — это парк. Понятно, что люди, готовые откликнуться на подобную вакансию, не обычные работники по вызову[13]. Селти не особенно льстило стоять с таким сбродом в одном ряду, но она уже привыкла. Хорошо, что с заданием уже покончено. Погано на душе от него не стало, и то ладно. Правда, и радости особой не чувствовалось. «Делом займётся полиция? Влипать в неприятности не в моих интересах». — Тебе не о чем беспокоиться. Это же не трупы. Ты просто отвезла двух напившихся девушек в парк, вот и всё. «Отвезла в чемоданах». Идзая пропустил колкость мимо ушей и ещё раз с огромным любопытством оглядел байкера, никогда не снимавшего при нём шлем. Он вдруг спросил: — А как ты думаешь, курьер, есть ли жизнь после смерти? «С чего вдруг такие вопросы?» — Ну же, удиви меня. Считай, что это часть нашей сделки. «Узнаем, когда окажемся по ту сторону», — напечатала Селти с нескрываемым раздражением, а потом добавила: — «А ты?» — Думаю, нет. Поэтому, говоря начистоту, я побаиваюсь смерти. И хочу жить так долго, как смогу. «И поэтому ты торгуешь информацией, а на досуге спаиваешь девушек?» Идзая смущённо хихикнул. Получилось так искренне и невинно, что, не знай его Селти, никогда бы не подумала, что этот человек по уши погряз в криминале. — Ну, смерть-то не обманешь. Как придёт она за тобой, так всё. Поэтому жизнью следует наслаждаться, а то, считай, и не жил вовсе. Пальцы Селти вновь забегали по клавиатуре КПК. «Меня от тебя тошнит», — напечатала она, но удалила прежде, чем Идзая успел прочитать. Идзая Орихара был обыкновенным человеком. Он не обладал ни достаточной жестокостью, ни хладнокровием, чтобы убивать людей, не испытывая при этом особых чувств, так что нельзя было окрестить его злодеем. Просто так уж постоянно совпадало: его жадность — вполне обычное человеческое качество — лоб в лоб сталкивалась с социальными нормами, за границы которых порой ступают те же обычные люди. В нём не проглядывало даже типичной для злодеев харизмы: Идзая был обыкновенным живым существом, которое преследует корыстные интересы, особо этого не скрывая. Постепенно его увлечения переросли в нечто серьёзное: он начал сливать полученную по случаю информацию подпольным организациям и полиции, зарабатывая на этом. Но Идзая не преуменьшал свои заслуги: его имя знали все. Родители Орихары назвали сына в честь библейского пророка Исайи — но записали имя редкими иероглифами, означающими «тот, кто встречает трудности лицом к лицу». Жил Идзая отнюдь не по библейским заповедям, но, кажется, имя действительно повлияло на поведение: он и впрямь встречал всяческие передряги смело и с выдумкой — так к нынешней своей жизни и пришёл. Как и обычные люди, Идзая ценил жизнь, знал пределы своих возможностей и не пренебрегал безопасностью. Возможно, благодаря этому он и смог занять место в криминальном мире и до сих пор занимался любимым делом. Предоставив Селти доделывать работу, Идзая, удовлетворённый первым за несколько недель визитом в Икэбукуро, решил вернуться домой. Что за выражения лиц были у девушек, с которыми он сегодня встретился? Как они выглядели? Красавицы или страшненькие? Хорошо одеты или безвкусно? Как звучали их голоса, почему девушки хотели умереть, правда ли собирались на тот свет?.. Ничего из этого он не запомнил. Идзая Орихара был убеждённым атеистом. Он не верил ни в бессмертие души, ни в загробный мир, и как раз поэтому хотел узнать ближе как можно больше людей. Но так же легко, как он загорался к человеку интересом, Идзая переступал через него и шёл дальше. К людям, которые стали ему не нужны, он был равнодушен. Пройдя ещё с десяток метров, он забыл даже имена тех несостоявшихся самоубийц. Зачем информатору помнить то, что нельзя продать? Сейчас Идзаю интересовали две вещи. Первая — истинный облик немого курьера, никогда не снимающего шлем, существа с чёрной косой, подобного богу смерти и разъезжающего на бесшумном мотоцикле. Вторая же — «Доллары», некая организация, слухами о которой Икэбукуро прямо гудел. — Чу́дно, чу́дно, чу́дно-то как! Я информатор, а как много ещё в этом городе неизвестного даже для меня! День за днём, день за днём, день за днём что-то появляется, что-то исчезает без следа… Вот почему я ни за что не покину город, где столько людей. Я люблю людей! Люблю! Всей душой!.. Так что и людям стоит меня любить, — с этими словами Идзая достал из кармана на груди КПК. Включив его, Идзая открыл адресную книгу и пробежал глазами по списку, отыскивая нужного человека. В графе «Имя» чернело высокопарное, величественное «Микадо Рюгаминэ». Имя мальчика, с которым Идзая сегодня столкнулся. Глава 6. Фармацевтическая компания «Ягири»: верха Исследовательский центр притаился в тихом уголке жилого района Мэдзиро, зажатого между Икэбукуро и Синдзюку. Трёхэтажное здание лаборатории скрывали от посторонних глаз деревья и высокая ограда. В центре Токио — притом даже, что поблизости не было железнодорожных станций, — такие большие частные владения встречались редко. Именно здесь концерн «Ягири», некогда крупнейший производитель лекарств в Канто, разрабатывал новые препараты и проводил испытания. Золотой век компании давно миновал, и сейчас она переживала не лучшие времена: показатели стабильно снижались. Стоило акциям «Ягири» упасть в цене, как объявилась американская компания, настойчиво предлагавшая слияние. Корпорация «Небьюла», история которой насчитывала более века, была хорошо известна во всех областях — от логистики и книжного дела до биотехнологий. Слухи о её головокружительных успехах ходили разные, вплоть до того, что «Небьюле» благоволят некоторые политики, однако говорящие об этом рты быстро прикрывала рука власти. «Небьюла» предложила щадящие условия: от «Ягири» не требовали ни пересмотра устава, ни массовых увольнений, однако кое-кто из руководства фирмы, а в особенности само семейство Ягири, включая директора концерна, были недовольны некоторыми пунктами соглашения. Громче всего несогласие с условиями слияния выражала Намиэ Ягири, ставшая, несмотря на юный возраст, начальницей шестой исследовательской лаборатории, а если короче, шестого блока. Ей было всего двадцать пять, директору она приходилась племянницей. Стремительным карьерным ростом Намиэ обязана была не только родственным связям, но и собственному выдающемуся уму. Однако должность, которую она сейчас занимала, человек посторонний смог бы получить лишь с большим трудом — и дело было не в высоком положении, а в том, чем управляла Намиэ. Члены семейства Ягири, обсудив положение дел в узком кругу, пришли к выводу, что «Небьюла» предложила слияние именно из-за исследований шестого блока. Официально в лаборатории проводились клинические исследования нового иммуностимулятора, но на самом деле объектом работы здешних специалистов были не совсем лекарства, а нечто не от мира сего. Двадцать лет тому назад дядя Намиэ раздобыл где-то за границей лабораторный образец: человеческую голову. Она была прекрасна и казалась живой — спокойная и умиротворённая, словно спящая. Конечно, терзать гостей видом отрубленной головы юной красавицы стал бы лишь самый жестокий хозяин. Но по какой-то причине она ни у кого не вызывала отвращения, будто тела не существовало в принципе и голова была цельным, самостоятельным организмом. В пять лет Намиэ об этом и не думала, однако голову наверняка ввезли в Японию контрабандой, поскольку по существующим законам её просто не пропустила бы таможня. Никто не знал, в каком помрачении рассудка дядя эту штуку приобрёл, однако клан обращался с образцом как с ценной реликвией. Дядя, когда выдавалась свободная минутка, запирался в кабинете и любовался головой, а порой даже с ней разговаривал.