Соня считала метод “навести красоту” безотказным женским антидепрессантом. Возможно, на ней трудно было разглядеть косметику или яркий маникюр, но ее золотисто-рыжие волосы до пояса всегда смотрелись так, будто Соня только что выпорхнула от мастера. Что она с ними делала и главное - когда, оставалось засекреченными личными данными. Я же не доверяла таким эфемерным вещам, хотя и уделяла им немало времени по утрам, старательно “исправляя” разрез глаз. Глаза-то себе “нарисовать” можно. Гораздо труднее сделать так, чтобы они сами светились. И что-то подсказывало мне, что счастье на своем лице нарисовать невозможно. Надо искать кнопочку. Мудрецы говорят, что внутри себя. Но им не очень-то доверял мой внутренний голос. Он считал, что сказать можно все что угодно. А вот как это воплощать практически, никто не знал и не знает. На следующий день я все же отправилась в салон красоты. Захотелось яркого, как жизнь кинозвезды, маникюра. На какое-то время, может, это и поможет. Я вдруг подумала о Савелии. Эх, какой роман мог бы получиться, если б не сходство с Гордеем. Хотя надежда расталкивала локтями себе путь. На ресепшене меня встретила девушка с нарисованными бровями. Она была похожа на импортную куклу из моего советского детства - пухлые персиковые щеки, загнутые густые ресницы, губки бантиком. Чья-то мечта. Без таких атрибутов красоты я чувствовала себя жутко несовременной. Девушка улыбнулась, заглянула в журнал записи и уточнила: - На маникюр? Подождите минут десять, хорошо? Я села на зеленый кожаный диванчик. Принялась разглядывать девушку. И правда - куколка, благоухающая, ухоженная до кончиков наманикюренных ногтей. Она тоже бросила на меня взгляд, снисходительный, но замаскированный под дружелюбный. - У нас прекрасные парикмахеры, хотите записаться? На колорирование волос, например, - и она выразительно посмотрела на белые дорожки в моих темных волосах. - Спасибо, я подумаю, - натянуто улыбнувшись вежливой девушке, я достала телефон, чтобы она увидела - я занята. - А еще у нас большие скидки на биоревитализацию, - куколка зашелестела прайсами, но увидев немой вопрос в моих глазах, пояснила: - ну, это уколы гиалуронки в лицо, лет на пять помолодеете точно, вы знаете, даже подбородок подтягивается! Девушка хлопала кукольными ресницами и перечисляла чудесные перемены, которые непременно произойдут со мной от волшебных уколов, оказывается, подбородок и гладкие щеки - это еще не все, моя кожа начнет самоомолаживаться, особенно если я буду повторять процедуру раз в полгода. И это не больно - как комариный укус. Я вдруг представила, как комариная стая садится мне на лицо и начинает хоботками прокалывать кожу… - Ой, Алиночка, вы как себя чувствуете? Давайте я за ширмочку вас провожу! Кофе? Чай? - куколка суетилась вокруг дамочки в спортивном розовом костюме, вышедшей от косметолога с “комариными укусами”. Розовые, как спортивный костюм, пупырышки ровными рядами “прошили” лицо Алины. Глаза слегка опухли, но дама была счастлива. - Вот видите, - куколка обратилась ко мне, - ничего страшного! Через три дня папулы исчезнут, личико станет свеженьким, просто загляденье! Алина - наша постоянная клиентка, соврать не даст, - не умолкала администратор. - Так, а вы ведь на гель-лак? - она посмотрела на мои руки. - Без снятия? Увидев мои короткие ногти без всякого покрытия, куколка едва сдержала гримасу пренебрежения. В этот момент дверь в коридорчике справа открылась, из нее выплыла надменная девица с длинными ногтями в стразах и направилась к стойке администратора, осторожно открыла сумку, выудила карту и приложила к кассовому аппарату. Следом за ней из двери выглянула худенькая маникюрша в синем коротком халатике и медицинской маске. - Проходите! - и снова скрылась за дверью. - Идите-идите, - ласково сказала куколка, посмотрев на круглые часы, висевшие прямо над ней, часа за два должны успеть. “Что? - завопил внутренний голос. - Два часа тебе будут разрисовывать ногти, чтобы залатать душевные дыры? Ты надеешься, что заодно нарисуют и кнопочку счастья? Боже, я был о тебе лучшего мнения!” - Вы знаете, мне нужно срочно уйти, - я схватила рюкзачок и вскочила с диванчика, будто меня уже покусала стая комаров. Куколка захлопала ресницами, пухлые губы округлились, но она не издала ни звука, а только как рыбка под водой открывала их и закрывала. Я выскочила на улицу, запахнула ветровку и быстрым шагом пошла по тротуару. Через пять минут остановилась и поняла, что не знаю куда иду. Глава 18. Видения чистой красоты “Вот ненормальная, чем тебе маникюр-то помешал? - спросила я себя. “Ага, сначала маникюр со стразами, потом биоревитализация, а потом что - пластический хирург? Лично я не дамся!” - встрял внутренний голос. Я побрела в сторону остановки, чтобы присесть на скамейку и, возможно, найти объяснение своему странному поведению. Да уж, давно не помню себя праздношатающейся по городу среди белого дня. Сентябрь был теплым, солнечным, почти летним, хотелось снять ветровку, съесть мороженое и… Тут к остановке подошел мужчина. Высокий, с бронзовой кожей. В обтягивающих светлых брюках. Удивительное дело, я бы с большей вероятностью его приняла за москвича, нежели Савелия… Пока я украдкой рассматривала мужчину, в поле зрения замаячил знакомый объект - короткий ежик белобрысых волос и джинсовая синяя рубаха. Я резко повернула голову, объект стремительно удалялся, и не было уже никакой возможности рассмотреть детали. Я машинально схватила телефон и набрала номер Гордея. Через пару длинных гудков опомнилась и нажала “отбой”. Почему я звоню Гордею, когда в синей джинсовой рубашке вчера передо мной сидел Савелий? Но ведь он в Москве! А впрочем, откуда я знаю? Сказать-то можно все что угодно. А может, это просто мое воображение. События вчерашнего дня и дневник, который я перечитываю, разбередили душу, вот и чудится везде бывший. Мужчина равнодушно скользнул по мне взглядом, достал телефон и нервно подергал коленом. Рядом с ним мне стало страшно неудобно за свой неманикюр и седые нити в волосах. Он коснулся пальцами экрана, и его отполированные, покрытые бесцветным лаком ногти с нарисованными буковками на безымянных пальцах уложили мой внутренний голос на лопатки. Подъехало разрисованное такси. И мужчина, по-летнему благоухающий, скрылся в неизвестном направлении. “Понял, в каком направлении нужно двигаться?” - спросила я притихший голос. “Ни за что! Я за естественную красоту!” - проворчал он. Я побрела домой в своей естественной красоте без сногсшибательного покрытия ногтей и уколов гиалуронки. Ветер гонял по тротуару желтые листья и песок вдоль бордюров. Запах чего-то перезрелого вился за мной до самого дома. Наверное, так пахнут несбывшиеся мечты или отложенные дела, как яблоки с синяками на боках. Дома было тихо. Я включила телевизор на кухне, чтобы хоть чем-то наполнить пугающую тишину и открыла ноутбук. Работодатели массово игнорировали меня. Я позвонила Соне и спросила, что она думает об уколах красоты. - Моя знакомая косметолог сказала, что ни за что не стала бы колоть в лицо эту “красоту”, - Соня говорила тихо, будто все косметологи мира могли нас подслушать. - Ну да, тот, кто делает колбасу, тоже ее не ест, - я щелкала мышкой, пытаясь найти в соцсетях профиль Савелия, почему-то до сих пор я этого не сделала. - Представляешь, она просто делает массаж сама себе, пока телевизор вечером смотрит. Говорит, что ничего лучше еще не придумали, причем надо делать курсами - 10 дней массаж, потом 10 дней отдыха. Так вот, ей 50, а выглядит она на…. - Соня замолчала, видимо, вспоминая возраст, какой вполне себе можно намассажировать. - Соня? - Что я говорила? А... на сорок лет! - сказала она уверенно. Ну что ж, если как следует высыпаться, делать массаж и представлять себя буддийским монахом (интересно, монахини у них есть?), то можно вполне вернуть себе тридцатилетие. Это, пожалуй, помощнее уколов будет, обещающих скостить всего-то пяток лет. Еще бы крем волшебный, как у одной литературной героини… В этот момент я наконец-то отыскала нужный профиль и наконец-то увидела Савелия. На аватарке он стоял во весь рост у памятника Мастеру и Маргарите. Удивительное совпадение. Если бы я была в Москве, то обязательно нашла бы этот памятник, особенно после того, как семь раз прочитала книгу. Я тщательно рассмотрела фотографии в его профиле. Савелий везде был один. Но ведь кто-то его фотографировал? Возможно, он просил прохожих. Ну что ж, пока буду придерживаться этой версии. И похоже, что он совсем недавно зарегистрировался в соцсети, или просто не пользовался раньше - фотографий было совсем мало и только за нынешний год. Прожужжал телефон. От Савелия пришло сообщение, будто он на расстоянии почувствовал, что я интересуюсь его персоной: “Ты решила, какого числа выезжаем?” От такого вопроса я немного оторопела. Почему ему не терпится поехать именно туда? Он даже готов бросить свои московские дела, чтобы непременно сопровождать меня. Странно. Пока я терялась в догадках, внутренний голос нашел свою версию: “Он что-то знает о доме прабабки. Возможно, там спрятаны сокровища”. Ага, как же! Откуда им там быть? Хотя… Наверное, нет человека, который втихаря не мечтал бы о неожиданном наследстве. Я на пару минут представила себя обладательницей фамильного золота, бриллиантов и даже загордилась. Но разве Савелий мог что-то знать о доме? А Гордей вообще не подозревает о его существовании. А я так и не читала мамин дневник. Если “сокровища” и существуют, то мама должна была как-то на это намекнуть, решила я и вернулась в комнату Евы, где оставила тетрадку. И только расположилась на диванчике, подложив под бок свою многострадальную шубу, как услышала шорох на первом этаже. Оцепенев, я до боли в пальцах сжала обложку. И даже перестала дышать. Может, мне показалось? Мой уставший от эмоциональных потрясений мозг подбрасывает не только образ Гордея в толпе, но и, как в детстве, страшилку на ночь? - Мама! Мама! - разнеслось по всему дому и, похоже, даже соседи услышали радостный возглас Евы. Я выбежала из комнаты и, выглянув через перила, увидела у двери ее хрупкую фигурку и огромный дорожный чемодан на колесиках. Глава 19. К гадалке не ходи Начало XX века, село Прутово (Сиреневая тетрадь) - Луна-то какая сегодня, гляньте! - круглолицая Настя с тяжелой пшеничной косой выглянула в окно, уткнув руки в крутые бока. - Ой, червонная! - ахнула Нюта, худенькая девчушка лет шестнадцати. Она, подхватив полы сарафана, забралась на низенькую табуретку, чтобы лучше рассмотреть дивное зрелище. Белые кружевные занавески, собранные к стене за веревочки, открывали вид на заснеженный двор, Луна заливала сугробы розоватым светом. Нюта, распустив одну половинку занавески, приладила себе на голову и, танцуя на табурете, пропела: “Я невеста, я невеста!” - Мала еще, невеста! - Настя отобрала занавеску и задернула обе половинки. - Сейчас от Тернавских девки придут, гадать будем! - И я, и я! - запела опять Нюта. - Мала еще! - снова осадила ее Настя. Нюта надулась, села на лавку возле буфета. Керосиновая лампа над дубовым столом горела тускло - барыня Аксинья Натановна велела экономить керосин: “Для посиделок и так сойдет, все равно, лентяйки, толком не вышиваете, а только лясы точите!” Нюта взяла в руки шитье, да так и оставила на коленях, как только села в уголок, глаза сами собой начали слипаться, и она пока Настя не видит, задремала. Перед ней уже поплыли цветные сны, как звонкие голоса соседских девчонок разбудили ее. Она вытаращила карие глаза, схватилась за шитье, да опять не начала. Наташка тащила большую корчагу - горшок с широченным горлышком, а Верушка в руках держала платок. Настя подбоченясь вышла из-за русской печки, встала посреди комнаты, как ступа для квашни. - Сейчас покажу, как надо, - она сунула голову в корчагу почти до самой шеи, - вот так! Нюта засмеялась, а Настя закружилась на месте, юбки запестрели, закручиваясь, не успевая за хозяйкой. - Надо пройти прямо в дверь, - гудел Настин голос внутри корчаги. Девчонки ахнули, а главная затейница, не вписавшись в проем, врезалась с размаху в стену. - Ой! - запричитали подружки, а Настя присела на пол. - Да жива я, жива, чего раскудахтались! - она, запыхавшись, сняла корчагу с головы, - только замуж в этом году не выйду, мимо, так сказать! И давай хохотать. Наташка с Верушкой - за ней. Оказывается, это гадание такое - на замужество. Пройдешь в дверной проем с корчагой на голове, так жди сватов в нынешнем году. Нюта только головой качала, мол, взрослые, а ведут себя, как дуры. Вот сейчас барыню разбудят, да дите малое, узнают, почем зря голову в корчагу толкать. Но барыня, видать, спала сегодня крепко. И девчонки давай Наташку крутить, а потом и Верушку, но ни одна из них в проем не смогла зайти. И тут Настя посмотрела на Нюту, сидевшую в уголочке, как тряпичная кукла. - А давайте Нютку раскрутим, а? Нюта, сонная и ошалевшая от Настиной прыти, послушно вышла на середину комнаты. На беленых стенах прыгали гигантские тени, резные буфеты из темного дерева строго возвышались над девичьим весельем. Наташка водрузила чугунную корчагу Нюте на голову, прижав темные косы, подвязанные алыми лентами. Они так сильно раскрутили Нюту, что она не сразу нашла равновесие, ее повело в сторону буфета, и Наташка невольно ахнула. Но потом Нюта выпрямилась и плавно, как пушинка, влетела в проем и оказалась как раз напротив того окна, где они разглядывали с Настей Луну. - Нюта, а ты и правда невеста! Вот ведь упертая! - девчонки снимали с нее корчагу, охали и причитали, что же они такие непрыткие. - За Фрола небось пойдешь, - гадала Настя, - али за Николку, вроде ничего, ладные парнишки у соседей. Нюта ничего не понимала и хлопала глазами, ей жутко хотелось спать, завтра барыня опять дите сунет, и качай, качай его целый день в люльке... Перед глазами Нюты плыли лица девчат, и вдруг одно из них засияло ярко, залилось румянцем, да покатилось по звездному небу, как Луна... Настя не угадала. Весной, когда буйно зацвели яблони и вишни, будто кто-то разбросал кругом взбитые сливки (возможно, Настя, она точно может), к Нюте пришел свататься соседский сын - Александр Тернавский. Их семейство было знатным и слегка обедневшим. Жили скромно, но в большом двухэтажном доме, точно таком же, как и Нютина барыня, только на соседней улице. Из слуг только и были две девчонки по дому, да парень по двору. Александр увидел Нюту, когда та барского отпрыска во дворе в кроватке качала под цветущими ветками вишни. Он сначала подумал - старшая барская дочка, а как узнал, что прислуга, приуныл. А потом решительно так сказал, что женится и все тут. Аксинья Натановна возражать не стала, даже прослезилась, а потом выдала, что Нюта и правда барская дочка, муж ее, подлец, простолюдинок-то любил. А своих детей у них все не было и не было. Она и пожалела Нюту, взяла к себе в дом. В дочки, конечно, не приняла. Но работу только чистую поручала. Барыня качнула шелковой юбкой с оборками и благословила молодых. Нюта не знала - радоваться или о милости просить. А потом пригляделась к Александру - ладный такой, волосы черные, кудрявые, а глаза-то добрые, спокойные, может, и обижать ее не станет… *** - Что читаешь? - спросила Ева, спускаясь по лестнице из своей комнаты с пустой чашкой.