- Да, конечно, - отвечаю ей в такт, а внутренний голос почему-то вопит : “Я против!” Я тихонько оглянулась. Стены выкрашены в мышиный цвет. Окна выходят во внутренний дворик, хотя само здание стоит на одной из центральных улиц с парком напротив. Рабочие столы - пустые. Спрашиваю: - А компьютер для работы будет? - Первое время вам придется, наверное, приносить свой. Ноутбук есть? В этот момент, пожалуй, следовало бы встать, развернуться и уйти. Но я уже пообещала выполнить тестовое задание. До вечера следующего дня написала четыре текста, которые привели в восторг предполагаемую начальницу, а меня - в уныние. Здесь не было горизонта, к которому надо было бы приближаться, осваивать новые жанры, приемы, а потом, подползая к заветной линии, видеть, что она отодвинулась еще дальше, и опять идти, и опять осваивать что-то новое. Здесь можно было стоять в определенной точке, чуть поворачиваясь в разные стороны. Вот тут - про ресторан (бойко и вкусно), тут - про клинику (бойко, но чуть серьезнее), а тут - медийное лицо что-то сказало (своими устами, но моими словами). Где тут буду я? Я привыкла видеть свою фамилию под текстом. Внутренний голос негодовал, стыдил, пытался уличить в мании величия, но ничего от меня не добился. И я снова принялась за поиски, хотя директор рекламного агентства просила подумать над ее предложением. “Но недолго, желающих, сами понимаете…” - и многозначительно замолчала в трубке. Я понимала. Выбирать мне пока было не из чего - на интервью снова никуда не приглашали. Тогда я сама решила взять интервью. Это задание я получила еще в редакции журнала, но он канул в лету, а листочек с телефоном ученого-биолога сохранился. Уже не помню, о чем с ним просила беседовать Арина, но у меня к нему был вопрос, который вот уже несколько месяцев маячил передо мной своей физиономией. Глава 50. Ученый совет В трубке раздался приветливый низкий голос, и я представила седого лохматого мужчину в больших массивных очках. Сбивчиво объяснила, что хочу написать статью для блога, и мне нужен комментарий ученого. Сначала он издал звук “э…”, но я заверила, что много времени не отниму, и он согласился. Договорились встретиться в обеденный перерыв у кафе рядом с университетом, где он читает лекции. Я пришла заранее и встала чуть поодаль зеленых дверей в восточном стиле. Кафе “Айгюль” на первом этаже исторического здания называлось в честь восточной красавицы, которая, возможно, и приложила руку к подаваемым там блюдам. Потоки машин, потоки людей плыли мимо, взгляд выхватывал фигуры, сканировал наличие “признаков ученого” - бородки, очков, лохматой шевелюры, беретика набок, портфеля, наконец. Но таких среди прохожих не наблюдалось. Мы не обсудили “опознавательные знаки”, и я надеялась, что все-таки как-то узнаем друг друга. В томительном ожидании я начала рассматривать здание - большие окна с декоративными элементами, под крышей на карнизе - скромная лепнина, всего пять этажей, но здание казалось высоким и массивным. - Доходный дом, конец XIX века, - произнес знакомый низкий голос, и я обернулась. Передо мной стоял высокий и худощавый мужчина лет сорока пяти, со светлой длинной челкой набок. Зеленые глаза с темными ресницами смотрели задорно и совсем не по-научному. - Да, я… Анисья Тернавская, - протянула руку и тут же смутилась. Вроде бы так не принято, но Иван Туникин, доктор биологических наук, профессор, крепко пожал руку в ответ. - Ну что, отобедаем, Анисья? В кафе все было восточным - пухлые диванчики вокруг столов, орнаменты на колоннах, калорийное меню. Мы взяли дымящуюся шурпу. В прозрачном бульоне виднелась каждая картофелина, нарезанная полумесяцем, морковные звезды, дольки помидоров, лапки укропа и важный, как султан, кусок мяса. От второго блюда я отказалась, чтобы случайно не набрать еще один лишний килограмм. А профессор Туникин решил откушать еще и золотистый плов - худощавая фигура позволяла. Я украдкой посмотрела на безымянный палец его правой руки. Кольца не было, но на коже виднелась незагорелая тонкая дорожка. Сначала мы обсудили погоду, потом еду и, наконец, я решила подступиться к самому главному. - Иван Иванович... - А давайте без отчества, а? - он развел руки в стороны, и в этот момент я разглядела его джемпер с какими-то милыми мультяшными персонажами. - Да, конечно! У вас даже портфеля с беретиком нет, - рассмеялась я, а потом все-таки смутилась - я еще никогда не беседовала с профессорами. Туникин приступил к зеленому чаю, а я призналась, что на самом деле никакую статью не пишу, а пытаюсь разобраться в одном почти мистическом вопросе. И рассказала, что совсем недавно я встретила мужа, с которым развелась, и который обещал не появляться в городе. Но появился. Смутил, взбесил и… представился другим именем. Я пригляделась - и правда не он. Но похож, будто брат-близнец… - Скажите, возможно ли такое с научной точки зрения? Может ли у человека, совершенно обыкновенного и не знаменитого, появиться двойник? Туникин слушал, слегка склонив голову набок, и медленно пил чай. Челка падала на глаза, и он ее убирал ловким привычным движением. - Видите ли, Анисья, - он поставил чашку на стол, - вопрос этот лежит вроде бы как в мистической плоскости, но в то же время его можно объяснить и вполне научно, если вы хорошо учили биологию в школе. - Учила хорошо вроде, но мало что помню... - Надо полагать, никто особо не помнит, - Иван опять поправил вихрастую челку и отпил из чашки, - так что постараюсь объяснить. Он достал из кармана куртки, небрежно брошенной на диванчик, блокнот с карандашиком и принялся рисовать какие-то цепочки, схемы. До моего сознания, впавшего от этого в анабиоз, долетали отдельные слова - “генетический код”, “участок ДНК”, “аутосомы”, “хромосомы” и какие-то “митохондрии”. Я ошалело кивала и ничего не понимала. Профессор замолчал, внимательно посмотрел на меня, и заговорил наконец-то человеческим языком: - Люди слишком преувеличивают свою уникальность, на самом деле мы одинаковы на девяносто девять и девять десятых процента в плане генетических данных. Внешность мы получаем от своих родителей путем комбинации генов, которые отвечают за цвет глаз, форму носа, губ и сотню других подробностей нашего тела, припоминаете? Я, как прилежная ученица, рьяно кивнула. - Так вот, несмотря на огромное количество вариаций человеческой ДНК, это всего лишь одна десятая процента, которая и делает нас якобы уникальными. Где-то природа халтурит и лепит одинаковых людей из одинакового набора генов, причем, возможно, не только в двойном экземпляре. “Этого еще не хватало, три или четыре Гордея?” - подумала я, а вслух сказала: - Получается, нет ничего удивительного в том, что у человека появляется двойник? - Да, вполне рядовая история для науки, даже некоторые математики считают, что у современного человека образовалось уже до миллиона родственников, ну, если считать от начала времен, надо думать, что они чем-то друг на друга похожи? “Савелий родственник Гордея? Да уж, логичное объяснение, значит, все-таки цыгане украли в детстве” - съязвила я в своем черепном пространстве. Иван озабоченно посмотрел на телефон, и вдруг предложил: - А пойдемте-ка, Анисья, прогуляемся! После обеда, особенно плотного, это весьма полезно, и до лекции есть еще полчаса. Глава 51. Ошибка проектирования Мы вышли из кафе, перешли дорогу и направились вдоль парка и озера. Начало ноября выдалось холодным. Приближающееся дыхание зимы забиралось под куртки, заставляло переходить на быстрый шаг. - А фамилия вам досталась от мужа? - поинтересовался Иван. - Нет, это прабабушкина, так повелось, что она передается именно по женской линии. - Ваша прабабушка была знатной особой? - профессор опять поправил челку. Я поправила шапку и поежилась, как это Туникин без головного убора в такую погоду ходит? - Она была полузнатная, ей повезло, или не повезло, не знаю даже как и сказать, выйти замуж за обладателя этой прекрасной фамилии, и она завещала ее своим дочерям, сыновья, к сожалению, все умерли. Туникин слушал и будто что-то вычислял в уме. - Кажется, в прабабушкиной фамилии можно разглядеть польские корни? - вдруг сказал он. - Можно, но никто не разглядывал, это слишком сложно, документов нет, да и некому этим заниматься. Я еще могу предположить, что фамилия произошла от названия “Тернавка”, таких деревень было много раньше в средней и южной полосе нашей страны, где росло колючее деревце - терн. Это вполне хорошее объяснение, - рассмеялась я. Мы шли медленно и рассматривали дома. В этой части города было на что взглянуть. Возле обшарпанного четырехэтажного здания без особых изысков профессор приостановился. Среди свежих и отреставрированных собратьев дом смотрелся странно. Туникин объяснил, что это здание построено в стиле конструктивизма 30-х годов прошлого века, и сейчас находится в аварийном состоянии, и что-то там не срастается с реставрацией. А еще ему здесь нужно поворачивать на другую улицу. На прощание он протянул визитку. - Вдруг вам понадобится научный взгляд еще на какую-нибудь мистическую проблему, я постараюсь помочь. Он улыбнулся и энергично зашагал по блестящему от осенней сырости асфальту. А я так и осталась возле многострадального дома. Облезлые, бледно-зеленые стены, проржавевшие балконы. Дом нагнетал уныние и в тоже время притягивал тайной. Внутри двора - полуразрушенная терраса с лестницей. Какая-то парочка тоже не смогла пройти мимо, парень с девушкой остановились у перил и начали фотосессию. Сначала девушка стеснялась, а потом ничего – заулыбалась и встала в позу. Я бродила вокруг дома и думала. Можно ли отреставрировать то, что отслужило свой срок? Можно ли снова улыбаться тому, кто разрушил твои мечты? Я рассматривала каждую трещину, фанеру вместо стекла на некоторых балконах, мемориальные таблички, которые не спасли дом, и понимала, что мои чувства к Гордею разрушились так же, постепенно, год за годом. Позже я нашла информацию, что дом уже был спроектирован с огрехами, поэтому не прослужил и века. Вот и я чего-то не учла в проектировании личной жизни. Фундамент оказался некрепким и фасад моего брака разрушился с годами, и вряд ли подлежал реставрации. Но вдруг на горизонте появляется Савелий, как урок, который я все-таки не выучила. Мне еще предстояло распутать эту цепочку, но я точно не знала, хочу ли этого. Я пока согласилась поработать в рекламном агентстве. Надо было хоть с чего-то начинать новую жизнь. В ноябре мимо Земли благополучно пролетела комета, похожая на череп. Как ни пугал Савелий концом света, все осталось на своих местах. Ну кроме того, что он и Гордей исчезли из моей жизни. Сначала я каждый день ждала сообщения или звонка. Порывалась позвонить сама. И даже один раз сочинила речь, которую хотела сказать в трубку. Но каждый раз в последний момент давала себе еще пару секунд подумать и откладывала разговор. Однажды декабрьским морозным утром вдруг поняла, что больше не жду ни сообщений, ни звонков - ни от того, ни от другого. Кажется, наступила долгожданная свобода. Я ходила гулять каждый вечер по многолюдным городским улицам. И больше не боялась заходить в уютные кофейни одна. Глава 52. От А до А Москва, февраль 2018 года Я шел по улице и не видел дороги. Казалось, я бреду среди каких-то гор, по камням, спотыкаюсь и вот-вот упаду. Впереди - обрыв. Голова трещала, как старый мотоцикл “Урал”, нарезающий круги по деревенской дороге, он то удалялся, то приближался. Черт, как хочется выпить! Когда поднимал глаза, всюду видел магазины, где можно купить спиртное. Но я заставлял себя идти дальше. Дальше, дальше, туда, где будет не так плохо, больно, стыдно… Но я не знал такого адреса. Шел до самых сумерек. Обрыв так и маячил впереди, но я не мог до него дойти, он манил и удалялся. В моей жизни не было больше смысла понятного мне. Когда я присел на скамейку в небольшом скверике, то решил, что тут и умру. Закрыл глаза. Но не умер, конечно. Наоборот, мне захотелось спасения, какой-то мгновенной подсказки, и я стал смотреть по сторонам. Минут через десять на доме через дорогу рассмотрел табличку с буквами - АА. Они были не такими уж и крупными, но я их отчетливо различал. В дверь заходили люди и пока никто не выходил. Я машинально перешел дорогу, остановился и прочитал то, что было написано более мелким шрифтом: “Клуб Анонимных Алкоголиков”. В этот момент я вспомнил ее слова, она плакала и называла меня безнадежным. Я не соглашался. Отвечал, что алкоголики - это те, кто уже в канаве валяется. Злился. Уходил. И покупал пиво. Я всегда его покупал. В банке - удобно. Выпил, смял, выбросил, будто и не было ничего. Но она замечала. Всегда. Алкодатчик у нее, что ли, был встроен… Я колебался. Пока стоял, мимо прошли и открыли дверь семь человек. Среди них была молодая симпатичная девушка лет двадцати пяти. Она-то что тут забыла? Жутко хотелось пива. Крепкого, и чтобы пузырьки щекотали нос… Я уже было собрался пойти и купить это проклятое пиво, но вдруг подумал, что всегда успею. И открыл дверь. Меня проводили в небольшую комнату, где стояли столы, стулья и сидел разношерстный народ. Я сел в последний ряд. Никто меня ни о чем не спрашивал, я просто сидел и слушал. И одна только мысль сверлила мозг - вот выйду отсюда и куплю пива. Но я этого не сделал. Вышел, побрел обратно - в свою одинокую берлогу и рухнул на диван. Каждый день я ходил туда и слушал. Смотрел на людей. Через неделю смог сказать, кто я и зачем пришел. А однажды ко мне подошел он. И протянул руку. Странное ощущение, когда ты смотришь на сослуживца, который исчез, пропал без вести, возможно, даже умер. Есть в этом что-то мистическое, будто жизнь возвращает тебя в тот момент, когда могло бы быть все иначе… Мы были похожи, как братья-близнецы. И сейчас я смотрел на себя самого и не узнавал лица, измученного алкоголем. Да, у жизни потрясающее чувство юмора. - Узнаешь меня? – спросил он.