Задержан оперативными службами в момент передачи денег, допустим, помощник крупного чиновника, гарантирующий какие-либо услуги заказчику. Возбуждается уголовное дело, помощника арестовывают, но, так как имеются подозрения в отношении самого чиновника, арестовывают и его. В отношении помощника проблем с арестом не возникает. В отношении чиновника, с учетом, что этот «вопрос» (за который помощник получил деньги) может решить только он, также следует арест. Его участие доказывать не обязательно. Дело приобретает «общественную значимость» и достаточный «общественный резонанс». В течение определенного времени помощника склоняют к показаниям на своего начальника, разъясняя, что если он не даст показаний, то получит реальный срок за мошенничество, а если согласиться, то ему гарантируют, в худшем случае, условное осуждение. Достаточно им будет одних показаний обвиняемого? В настоящее время, следует признать, что для суда этого достаточно. Других объективных доказательств суд, как правило, не требует. Мне скажут, что я утрирую. А я могу привести примеры конкретных дел, по которым осуждены люди на основании одних показаний обвиняемых! В 30-х годах прошлого столетия приводилась фраза, приписываемая Сталину: «Если из 10 привлеченных к уголовной ответственности один все-таки виновен, то это хорошая судебная практика». Я же задам вопрос: а если из 10 обвиняемых один невиновен – это хорошая судебная практика или нет? Если кто-то хочет сказать – да, то возникает следующий вопрос: а если этим 10-м будет он? В книге Жюля Верна, датированной 1873 годом, я случайно наткнулся на следующую фразу: «Дело касалось лондонской полиции, и только она одна могла выдать законное предписание на арест. Подобное строгое соблюдение законности прекрасно объясняется нравами самих англичан, которые весьма практичны в вопросах неприкосновенности человеческой личности и не допускают никаких посягательств на нее». Подведем итоги всему сказанному. Может быть, уже пора, действительно, во главе угла поставить неприкосновенность человеческой личности и с этой точки зрения взглянуть на существующее у нас законодательство, связанное с арестом и соглашением о сотрудничестве? Заслуженный юрист РФ, полковник юстиции. 22.11.2010 г. Москва, «Матросская тишина» Размышления о суде В январе 2011 года на встрече с общественными организациями Президент РФ Медведев Д. А. озвучил результаты опроса населения о доверии судебным органам. Согласно данному опросу 80–85 % населения не доверяют им. При этом, был сделан вывод, что данное недоверие связано с взяточничеством. Милиционера, следователя легче разоблачить и задержать при получении взятки, чем судью. В дискуссии между председателем Московского городского суда А. Егоровой и адвокатом Г. Резником, опять же, была поднята эта тема, и прозвучала мысль, что основной проблемой является получение судьей взятки через адвокатов. Я полагаю, что взяточничество среди судебного корпуса не является главной причиной недоверия населения к судьям. Во-первых, в настоящее время не так уж много подсудимых имеют возможность дать взятку судье и, к тому же, оплатить услуги адвоката. Хотя это не исключается. Во-вторых, не так уж много судей, готовых к получению взятки, учитывая их материальное обеспечение, положение в обществе, мало кто готов рисковать всем этим. Почему же население относится к судьям и принятым ими решениям с таким недоверием? Я полагаю, что проблема заключается именно в принятых решениях. А принимаются они, исходя из их собственного (судей) менталитета. Согласно ст. 17 УПК РФ, оценивая доказательства по делу, судья должен руководствоваться «законом и совестью», а совесть ведь у каждого своя. Хотя многие судьи уже не работали в советский период, но именно тот период определяет правосознание наших судей, многое перешло к ним по наследству. В конце 90-х годов прошлого столетия в г. Санкт-Петербург приезжала делегация судей из США. На встрече прозвучали интересные статистические данные: 95 % уголовных дел в судах США рассматриваются по соглашению сторон. (Что-то похожее у нас сейчас. В порядке особого производства, т. е. когда обвиняемый признает свою вину и по соглашению сторон, судья единолично выносит приговор). Только 5 % уголовных дел рассматриваются судом присяжных и при этом по 25 % дел выносят оправдательные приговоры. Приблизительно 20–25 % оправдательных приговоров по уголовным делам судьи выносят во всех западных странах. А как это обстоит у нас? По тем данным, которые были опубликованы, у нас в стране судьи выносят около 2 % оправдательных приговоров, и это с учетом суда присяжных, на которые приходится основной процент таких решений. (По другим данным процент еще меньше – около 1 %). По тем делам, которые рассматривает судья единолично, оправдательный приговор – это прецедент, «чрезвычайное происшествие». Так обычно оценивает руководство судов оправдательный приговор. Сравнивая работу судебных органов России и других стран, невольно напрашивается основной вывод, что работа следственных органов в России на голову выше следственных подразделений других стран. Однако с этим трудно согласиться. Даже сравнивая работу следственных подразделений советского периода с настоящим временем, следует признать, что квалификация следователей резко упала. Следственный аппарат почти полностью обновился, пришли молодые сотрудники, у которых, к сожалению, не хватает знаний и опыта работы. Хотя, как говорится, со временем это пройдет. Но пока, надо набираться опыта. В чем же заключается тогда столь «успешная» работа следственных подразделений России? Ответ может быть один: в работе судов. А сейчас вернемся к менталитету судей в советский период. Вот что писал в своей книге «Записки диссидента» Андрей Альмарик: «В советских политических процессах есть сюрреальный элемент – жуткий и комический: обвиняемому, следователю, адвокату, прокурору и судье совершенно ясно, что кроме деталей все уже заранее решено, что может изменить только покаяние и предательство, а вовсе не юридическая доказанность или недоказанность того или иного эпизода, все тем не менее стараются соблюдать предписанные юридические процедуры, как бы участвуя в странной пародии на настоящее следствие и суд». Как бы странно это ни звучало, но касалось это не только политических процессов. Это была система, заложенная в основу судебных органов. Управляемость судей – вот, что главное в этой системе. Как это осуществлялось? Методы были разные: так называемое «телефонное право» и позиция, что государственные органы никогда не могут ошибаться. «Телефонное право», как правило, осуществлялось через председателей судов. Роль председателей судов в руководстве судьями огромная. От них во многом зависит судьба конкретного судьи, его дальнейшая карьера и материальное положение. Вот это самое худшее, что и было заложено в советском правосудии и перешло в Российское. Судья формально самостоятелен в своем решении, но он вынужден постоянно «оглядываться», как оценят его решения, и, не дай Бог, иметь уголовное дело с вынесенным оправдательным приговором. При этом «юридическая доказанность или недоказанность того или иного эпизода» особого значения не имеет. Нередко, перед процессом мы можем видеть, как следователь, прокурор или кто-либо из руководителей оперативных служб заходят в кабинет к судье, где ему досконально объяснят необходимость ареста или осуждения обвиняемого, исходя из «государственных интересов». Дело дошло до того, что оперативные работники гарантируют обвиняемому сроки осуждения, если он даст нужные им показания. Следователь может «прихватить» свидетеля в здании суда, чтобы не дать ему выступить в процессе, так как его показания противоречат выстроенному следствием обвинению. Почему судьи позволяют себя так унижать? Посмотрим на закон. В Главе 2 Уголовно-процессуального кодекса РФ указаны основные принципы уголовного судопроизводства: Ст. 7 – «нарушение норм настоящего Кодекса судом, прокурором, следователем, органом дознания или дознавателем в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств». Ст. 9 – «никто из участников уголовного судопроизводства не может подвергаться насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению». Ст. 10 – «лицо, в отношении которого в качестве меры пресечения избрано заключение под стражу, а также лицо, которое задержано по подозрению в совершении преступления, должно содержаться в условиях, исключающих угрозу его жизни и здоровья». Ст. 14 – «подозреваемый или обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения». «Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого». Ст. 15 – «Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты…». «Стороны обвинения и защиты равноправны перед судом». Вроде бы, все есть для строгого соблюдения закона судьями. Но, ничего не работает. Как пишет Андрей Альмарик: «Соблюдаются предписанные юридические процедуры, как бы участвуя в странной пародии на настоящее следствие и суд». До тех пор, пока закон и только закон не станет основным мотивом в работе суда, мнение населения о нем не изменится. 07.02.2011 года «Матросская Тишина» Обращение к адвокатам Уважаемые коллеги! Я обращаюсь к вам, так как считаю, что сложившаяся ситуация действий сотрудников 2 отдела ГСУ СК РФ в Санкт-Петербурге представляет собой опасность, как для деятельности адвокатуры в целом, так и для каждого отдельно взятого адвоката. Полагаю, что следует обратить внимание на то, что количество привлеченных к уголовной ответственности адвокатов растет с каждым днем. Согласно отчета руководителя Следственного комитета РФ Бастрыкина А. И. Президенту РФ в число показателей работы СК «отдельной графой»!!! внесены сведения о количестве привлеченных к уголовной ответственности адвокатов, а это означает, что из года в год, эти показатели должны увеличиваться, так как это характеризует работу Следственного Комитета и определяет степень борьбы с коррупцией. В настоящее время я уже 9 месяцев нахожусь в СИЗО «Матросская Тишина» по сфабрикованному обвинению в рейдерстве. Суть предъявленного мне обвинения сводится к тому, что я, якобы, рекомендовал клиентке в качестве юриста человека, который совершил в отношении ее мошенничество, некого Панова Е. Я не буду останавливаться на доказательствах, которые следствие полагает достаточными. Главное – это то, что бригада ГСУ СК РФ под руководством Олега Пипченкова, работающая в Санкт-Петербурге уже длительное время, разработала методы незаконного привлечения к уголовной ответственности лиц, которых «они» считают «нужными», для придания делу необходимого общественного резонанса и значимости – характеризующих результаты их деятельности. Используя ст. 317 УПК РФ, «спекулируя» положениями уголовно-процессуального законодательства и обещая непосредственным исполнителям и организаторам преступлений «льготы» в виде условного осуждения или вообще освобождения от уголовной ответственности, следствие получает необходимые им показания в отношении «интересующих» по каким-либо причинам людей. Таким образом, вначале разрабатывается сценарий преступления, под который подгоняются показания свидетелей, в отношении «интересующего» лица избирается мера пресечения в виде ареста, тем самым на него уже оказывается сильнейшее психологическое давление, после чего ему предлагается, заключив сделку со следствием, дать в отношении себя показания, которые следствие уже разработало, и выйти на подписку о невыезде или же полностью быть освобожденным от уголовной ответственности – в зависимости от требуемых показаний. По всей видимости начальник 2 отдела ГСУ СК РФ полагает, что он является первооткрывателем такой методики расследования преступлений. Видимо, он плохо ознакомлен с историей следствия в России. В 30-х годах прошлого столетия еще не такие сценарии разрабатывались под «троцкистов», «шпионов» и т.д. Правда добивались результатов не с помощью ст. 317 УПК РФ, а пытками и угрозами расправы над обвиняемым и над его родственниками. Если меня, в возрасте 65 лет, заключают в СИЗО и под предлогом борьбы с криминальными авторитетами предлагают сделку, то есть дать показания на «них», несмотря на то, что я даже не знаком с ними, ставя условием – освобождение из СИЗО на подписку, то чем они отличаются от этих криминальных авторитетов? Еще более беспрецедентному давлению был подвергнут адвокат городской палаты Санкт-Петербурга Корнев С. Это выражалось в угрозах, шантаже, использованию «прессхаты» и. т. д. Некоторые не выдерживают и дают требуемые показания. Но я их винить не могу. Не все могут выдержать постоянное психологическое и моральное давление, которому подвергаются. На все жалобы и заявления, ответ один: суд разберется… Адвокатам, как никому другому, хорошо известно, как разбирается суд. Даже Президент РФ Медведев Д. А. признал, что степень недоверия населения суду составляет 80–85 %, о чем еще можно говорить. В этих условиях выход может быть только один: «спасение утопающего, дело рук самого утопающего». Поэтому у меня есть предложение – это создание комиссии при Адвокатских палатах субъектов федерации, с целью проверки обоснованности привлечения адвокатов к уголовной ответственности. По результатам работы комиссии возможны следующие выводы: 1) обоснованное привлечение адвоката к уголовной ответственности, вследствие совершения им преступления; 2) привлечение адвоката к уголовной ответственности, вследствие выполнения им своих профессиональных обязанностей, т. к. следствие пытается получить необходимые им сведения на клиента; 3) привлечение адвоката к уголовной ответственности с фальсификацией доказательств, с целью улучшения статистических данных. По результатам работы комиссия решает вопросы об оказании юридической, материальной и моральной помощи. В случае необходимости решается вопрос о подключении общественных организаций, прессы, обращения к Генеральному прокурору и Президенту РФ, как гаранту Конституции РФ. Только общими усилиями мы можем противостоять «беззаконию», творимому следователями СК РФ. 07.02.2011 год «Матросская тишина»