Я вздохнул. – Ерунда. Не ерунда, конечно, но все уже в прошлом. – Зачем тогда заниматься домом, раз это доставляет столько боли? – Ищу подсказки. – Какие подсказки? Я задумчиво посмотрел на нее. – Я не все тебе рассказал. Много лет мне снится сон: я ребенок, меня на руках держит женщина, она любит меня. Мне всегда было интересно, кто она и существовала ли на самом деле, – я сглотнул. – Теперь мне кажется, что это была твоя мать. К нам подошел официант. – Ньокки в масле с шалфеем, – он поставил тарелку перед Рейчел. – И спагетти алле ванголе для вас, – поставил тарелку передо мной, потом снова обратился к Рейчел: – Не желаете ли посыпать сверху пармезаном? – Да, пожалуйста. Официант натер сыр, посыпая им ньокки. – Готово. Что-нибудь еще? – Принесите бокаль «Кьянти», – попросил я. – Одну минуту, пожалуйста. – Буон аппетито, – сказал я. Какое-то время мы ели молча. Рейчел заговорила первой. – Очень вкусно. Хочешь попробовать? – С удовольствием. Она подцепила парочку ньокки и протянула мне свою вилку. Я съел. – Вкусно. Попробуешь мое? Рейчел взглянула на мою тарелку и сказала: – Не люблю устрицы. – Это не устрицы, а ракушки. – Для меня одно и то же, – ответила она. – Тогда съем своих ванголе сам, – посмотрел на нее и добавил: – Ванголично. Рейчел рассмеялась. – Ужасный каламбур. – В этом и соль каламбура – чем ужаснее, тем лучше. Если каламбур плохой, значит, он хороший. – Почти выкрутился, – сказала она. – Теперь понятно, почему ты писатель. Официант поставил на стол бокал. – Ваше вино, сэр. – Спасибо. Молодой человек ушел. Я сделал глоток и поставил бокал на место. – Любишь вино? – Никогда не пробовала. – Ты ни разу не пила вино? – Нет. Говорю же, у меня были… строгие родители. Никакого спиртного. – Неужели не было ни единой возможности? Пока никто не видит? – На выпускном в школе я пробовала пиво, – призналась она. – Ну все, ты точно попадешь в ад. Рейчел засмеялась. – Вкус действительно адский. Мне не понравилось. – Нужна привычка. Как и к… ракушкам. – И устрицам. – Как говорится, смелым был тот мужчина, кто первым съел устрицу. – С чего ты взял, может, это была женщина? – Женщины не такие безрассудные. – Я сунул очередную порцию пасты в рот и сказал: – Расскажи мне о Брэйдоне. – Его зовут Брэндон. – Прости. Как его приняли родители? – Приняли? Мне кажется, его они любят больше, чем меня. – Почему? – У них много общего. Он такой же… жесткий. – Она посмотрела на меня. – Зря я так. Брэндон хороший парень. – Чем он занимается? – Работает в спортивной компании. – Спортсмен? Рейчел покатилась со смеху. – Нет. Бухгалтер. Мы с ним на одной социальной ступени. К сожалению, зарабатывает он не так много, поэтому и расстраивается оттого, что я не работаю. Но однажды он мечтает открыть собственный магазин. – Тоже спортивный? – Нет. Магазин видеоигр. Он много играет. Расслабляется таким образом. – А ты? – Терпеть не могу эти игры. Я рассмеялся. – Да нет же, я про работу спрашиваю. – Мне нравится быть помощником стоматолога. Однажды я хочу стать матерью. Звучит непритязательно, да? – Миру нужные хорошие матери. – А ты? – спросила она. – Из меня выйдет ужасная мать. Рейчел прыснула. – Я про работу. Знаю, что ты писатель. Этим и зарабатываешь на жизнь или еще где-то трудишься? Я подавил улыбку.