Глава 1 – Если мужчине предстоит серьезный разговор, он думает о том, что скажет, если женщине предстоит серьезный разговор, она бежит выбирать платье. Маша посмотрела на Феликса, только что произнесшего эту фразу. – Ну в нашем конкретном случае ты не прав, похоже, Дегтярева совершенно не волнует то, о чем он будет беседовать с начальством, и… Договорить Манюне не дал полковник, он вбежал в гостиную с куском коричнево-фиолетовой ткани в руке. – Что это? – закричал Александр Михайлович. – Какая-то тряпка, – пожала я плечами. Толстяк встряхнул «тряпку». – Ой, это брюки, – удивился Маневин, – цвет немного… э… депрессивный. Но зимой вполне сойдет. Чьи они? Манечка, твои штанишки? – У меня такого ужаса никогда не было, – возмутилась Маруся, потянулась к коробке, взяла конфету и уронила ее. К шоколадке немедленно кинулась собака Мафи, она всегда следит во все глаза – не упадет ли на пол что-то вкусное. Но Мафушу совершенно неожиданно опередил мопс. Апатичный Хучик, который ходит медленно с видом монаршей особы, на сей раз проявил чудеса ловкости вкупе со скоростью и слопал трюфель в тот момент, когда Мафуша подлетела к столу. На морде Мафи появилось выражение искреннего недоумения, в глазах застыл вопрос: «Эй, что происходит? Я прекрасно видела, как вкуснотень спланировала на пол». – Это мой выходной костюм, – заявил Дегтярев. – Я вижу только брюки, – сказал Феликс. – Похоже, ты в них в последний раз выходил на парад в честь победы войск Кутузова над Наполеоном, – хихикнула Манюня, – вид у штанишек… э… слов не могу подобрать. – Антикварный, – подсказал мой деликатный профессор. – Жуткая шмотка, – вздохнула Манюня, – думаю, что десять первых ее владельцев скончались от глубокой старости. – Обноски – устаревшее понятие, – загудел Маневин, – так говорили до девяностых годов прошлого века. Нынче это слово исчезло из обихода. В наши дни то, что висело в гардеробе пятнадцать лет в ожидании, когда хозяйка похудеет, называется винтаж и стоит дороже нового. – Костюм новый, я надевал его один раз, – возмутился полковник. – Когда? – искренне удивилась я. – В день получения диплома о высшем образовании, – заявил Дегтярев, – он прекрасного качества, производства ГДР, ему сносу нет. Материал настоящая шерсть. Костюм отлично сидит. Юра оторвался от компьютера. – А почему ты его не носил? Полковник встряхнул ужасные брюки. – Он достался мне по блату. Стоил дорого. Я, когда за ним в подвал шел, в темноте споткнулся о трубу канализации и упал. Но это не помешало мне костюм забрать, я схватил пакет и дал деру. Лечу к подземке и думаю: «Что там? Какой цвет? Фасон?» В метро испугался: вдруг он клетчатый? Или в черно-белую полоску? Дома с замиранием сердца развернул обертку. О! О! О! Шедевр! Мечта! Я оказался самым модным на курсе! Даже у ректора костюм был хуже! Глаза Юры расширились. – Ты его украл? Александр Михайлович вскинул подбородок. – Более идиотского вопроса никогда не слышал. Хоть и разных людей встречал. Я? Украл? Я, отдавший жизнь борьбе с нарушителями закона? Я спер? Юра, очнись! – Извини, – промямлил мой зять, – ну… ты так вдохновенно описал процесс: подвал, темнота, труба канализации, упал, взял пакет, ты не знал, что в нем. Вот я и решил, что ты стырил костюм и ушел огородами. А что такое блат? Я стиснула зубы, чтобы душивший меня смех не вырвался наружу. – Блат? – повторил Маневин. – Ах, блат! – Полковник сказал: получил по блату, – пустился в объяснения Юра. – Ты заказал костюм за границей? Это онлайн-покупка? Ты не видел фото в каталоге, поэтому не знал, какой у него цвет? – Юра, блат – это не название интернет-магазина, – заговорил Феликс, – блат – это отношения людей. В советское время в магазинах почти не было качественных товаров. – Помню, – кивнул Юра, – мы с мамой стояли за сливочным маслом, мне, наверное, было лет пять, на моей ладошке какая-то тетка номер написала. А я расстроился, стал плакать… – Ты вспоминаешь начало девяностых, – остановил его Феликс, – а я о более ранних временах говорю. Купить в семидесятых годах, например, импортный мужской костюм можно было только по блату. Допустим, ты покупатель, а я продавец в магазине одежды. Ты приходишь и спрашиваешь: «Где можно найти Феликса?» Отвечаю: «Это я». Ты продолжаешь: «Здрассти, я племянник Марии Ивановны из детской поликлиники. Она вашему сыну Вадику зубы лечит. Мне нужен выходной костюм». Я говорю: «Есть двойка из ГДР и из Финляндии. Вторая дороже». Ты выберешь что-то, узнаешь цену, и мы обменяемся. Ты получишь пакет, я денежки. Недешево тебе обновка обойдется, ценник выше, чем в торговом зале, но в магазине жук и жаба на вешалках. А если что-то вдруг «выбросят» на прилавок, люди стоят в очереди целый день. Вот это блат. Покупка по знакомству. И чаще всего операция «деньги-товар» проходила в подвале, в подсобке, в туалете. Не на глазах у всех. – Понимаю, ты хранил брюки как память о молодости, – сказала я. – Но зачем сейчас их вытащил? – Если кто забыл, у меня скоро день рождения, – надулся Дегтярев. – Помним, – хором ответили все. – Хочу праздника! – заявил Александр Михайлович. – До юбилея еще далеко, – удивилась я. Полковник налетел на меня, как дятел на гусеницу. – По-твоему, я имею право весело проводить время с гостями раз в десять лет? – Ты неправильно меня понял, – возразила я. – А как еще можно интерпретировать слова «до юбилея еще далеко»? – надулся Дегтярев. – Просто я удивилась, – стала оправдываться я, – знаю, что ты терпеть не можешь гостей, всегда сердишься, когда я собираю компанию, которая тебя поздравить хочет. До твоей даты больше полугода. – Хочу праздника, – повторил толстяк, – чтобы было много людей, подарки, все меня хвалили бы, пили за мое здоровье. – Прекрасная идея, – обрадовалась я и осеклась. – Эй! Никак ты задумал нарядиться в день рождения в брюки, которые сейчас притащил? – А что? – покраснел Дегтярев. – Чем ты опять недовольна? – Ну… они катастрофически тебе… – начала я. – …плохо смотрятся, – перебила меня Манюня, – они не модные. Широкие у талии. Заужены книзу. С манжетами. Лучше их спрятать. Через десять лет они снова будут на пике моды, и ты их выгуляешь. – Да? – протянул полковник. – Такие сейчас не носят? – Жуть фиолетовая, ее похоронить надо, – неожиданно снова брякнул всегда молчаливый Юра. – Ой! Услышав последнее восклицание, я догадалась, что Манюня или незаметно ущипнула мужа за бок, или наступила ему под столом на ногу. – Помнишь, со мной в одном классе училась Рита Головина? – зачастила Манюня. – Она сейчас байер, поедем к ней завтра, подберем тебе прекрасный костюм. Ритка скидку сделает. – Конечно, помню ее, – кивнул полковник, – очень даже хорошо помню. Мне стало смешно. Если учесть, что Александр Михайлович был в школе у Маши от силы два раза за все годы ее учебы, то он непременно, конечно же, вспомнил, о какой Манюниной подруге идет речь. Когда Дегтярев врет, у него слегка косит левый глаз, он и уехал сейчас в эту сторону. – Но я не надену кожаный комбинезон с капюшоном, – выпалил толстяк. – И правильно, – одобрил Маневин, – это не твой стиль. – А кто говорил о таком наряде? – изумилась Маша. – Ты, – удивился полковник, – решила познакомить меня с девушкой-байкером. – Байером, – по слогам произнес Маневин, – слова похожи, но Рита не фанатка мотоциклов. Байер закупает вещи за границей и привозит их для продажи в Москву. Люди этой профессии диктуют моду, от них зависит, что обычные граждане носить будут. Маруся хотела продолжить, но не успела, потому что в комнату со словами: – Простите, на дорогах сплошные пробки, – вошла женщина в дорогом костюме от Шанель, на плече у нее висела новая вариация сумки Диор, такая стоит около десяти тысяч евро, в ушах сверкали серьги с бриллиантами, на пальце было кольцо им в пару. По самым скромным подсчетам, гостья оделась-украсилась не на один миллион рублей. Она окинула нас взглядом и продолжила: – Ждали меня? А вот и он! Незнакомка поставила на пол нечто круглое, смахивающее на небольшой перевернутый тазик из нержавейки. Она стукнула его ладонью. – На сердце рана у меня, на сердце рана, – визгливо завопил тазик и резво поехал в сторону Манюни. Она живо поджала ноги. Странный агрегат прокатился под ее стулом и направился в сторону гостиной, распевая что есть сил: – Моя любовь полна травой…