– Неправильные слова, – заметил Маневин, – в оригинале «твоя любовь полынь-трава». – Что это? – спросила я. – И как вы в дом попали? Глава 2 – Так дверь у вас нараспашку, вы ждете меня, и вопрос «что это?» меня немного удивляет, – выпалила незнакомка, – это же он, тот, что вам нужен, автономный электронный уборщик дома, экономит грузовик нервов и денег. То, о чем вы мечтали! В доме есть горничная? – Сейчас нет, – грустно призналась я, – никак не могу подобрать подходящего человека. – Ну и зачем она вам? – спросила гостья. – Наймете бабу, а та окажется воровкой, алкоголичкой-тихушницей, украдет деньги, перебьет посуду, начнет подкатывать к вашему мужу! Дама показала пальцем на полковника. – Разве он откажется от гнилого яблока, которое само в руки падает? Результат? Обкрадена хозяйка по всем фронтам: ни денег, ни брака, ни косметики, ни продуктов. О как! А наш уборщик с вашим супругом спать не будет! – Перестаньте в меня пальцем тыкать, – разозлился Дегтярев, – я не женат на Дарье. – А зря, – пропела тетка, – упускаете свое счастье. – Настало лето, знойное лето, – завыл аппарат и наехал на Мафи. Мирно спавшая псинка вскочила, шарахнулась в сторону и налетела на журнальный столик. Тот незамедлительно упал. Послышался стук. По полу рассыпались шахматы, в которые играют Феликс и Юра, детектив Смоляковой, его положила туда я, и Дуняшина бутылка с компотом. – Немедленно остановите свой агрегат, – потребовала я. – А как еще продемонстрировать его идеальную работу? – спросила дама. – Обратите внимание! Все рассыпалось? И! И! И! Из «тазика» высунулось что-то вроде шланга с широким раструбом. Песня стихла, вместо нее послышалось тихое причмокивание. – Хуч! – возмутилась я. – Ты опять грызешь плед? Поверь мне, он не вкусный. – Хучик сидит у меня на коленях, – сказал Маневин, – и ведет себя идеально. – А кто чавкает? – спросила я. – Бутылка с компотом! – подпрыгнула Маруся. – Он ее сожрал. Во дает! – Кто? – осведомилась я. – Ваш электронный помощник, – гордо пояснила тетка, – и не съел, а убрал. У вас тут все расшвыряно. Порядка нет, сейчас мы его наведем. – Шахматы! – ахнул Юра. – Теперь пылесос их лопает. Эй, а ну отдай. – Где мои брюки?! – завопил полковник. – На тебе, – успокоила я его. – Нет, нет, – засуетился Дегтярев, – я имел в виду костюмные. Висели на спинке стула, а теперь нет их! Раздался гудок паровоза. – Что это? – вздрогнула я. – Мой телефон, – объяснила незнакомка, – я специально звонок такой поставила, чтобы слышать клиентов. По сто раз в день меня беспокоят! Остался последний уборщик. Берите, а то его другие купят. Алло! – Где мои брюки? – недоумевал Александр Михайлович. – Эй! Прекратите разбой, – попросил Маневин. – Он шахматы съел. – Новая Смолякова! – закричала я. – Еще прочитать не успела! – Музыкальный привет вам. Иги-иги-иги-го-го-го, – запел пронзительный голос, – го-го-го-иги-иги-иги… а-а-а… ик-ик-ик… а-а-а… ик-ик-ик-го-го-го… о-о-о! Понять, мужчина или женщина выводит сей набор бессмысленных звуков, было невозможно. Пение оказалось таким пронзительным, что у меня мигом заболела голова, а перед глазами замелькали черные пятна. Маша встала и решительным шагом направилась к «тазику», который успел проглотить, в прямом смысле этого слова, детектив Милады. – Немедленно выключите то, что принесли, и избавьте нас от прослушивания сей мантры, – потребовал Феликс. Но странная гостья никак не отреагировала на его слова. Она держала в руке телефон и безотрывно смотрела на экран. Мне стало не по себе. Лицо дамы вытянулось, заострилось, нос стал длиннее, а глаза больше. – Го-го-го… иги-иги-иги, – звенело в комнате, – а-а-а… ик-ик-ик… Маневин вскочил. – Мы просили прекратить безобразие, но вы не внемлете нашим просьбам. Посему я сам провожу вас до двери. Любезная, прошу на выход. Ваше присутствие в нашем доме неуместно. Мы не приглашали к себе торговца бытовыми приборами. Несмотря на то что у меня от головной боли смыкались веки, я улыбнулась. Мой муж никогда не теряет вежливости. Кто-то другой просто схватил бы непонятно откуда явившуюся дамочку за шиворот и вытолкнул бы ее вон без лишних слов. А Феликс никогда так не поступит. Гостья задрожала. – Вам плохо? – спросила я. – Сядьте скорей. Особа, которая нагло вошла в нашу столовую, молчала. И тут раздался оглушительный звук выстрела. Я присела и прикрыла голову руками. Через секунду перед моими глазами появились две ноги в плотных черных колготках, они били пятками по полу. Противная мелодия стихла, вместо нее раздался голос Феликса: – Юра, скорее неси нож, тупой, не для мяса! Для масла! Я встала и увидела, что незнакомка лежит на спине. Тело ее изгибалось в разные стороны, Маша держала беднягу за руку. Юра подал Маневину столовый прибор. Тот быстро сунул его лезвие между челюстями дамы. – Диспетчерская, – закричал в трубку Дегтярев, – «Скорую» к нам. Приступ эпилепсии. Я схватила бедняжку за щиколотки и попыталась удержать ноги. Но несчастную женщину колотило с такой силой, что моя затея не удалась. – Надеюсь, врачи быстро приедут, – пробормотал Юра. – Клиника в десяти минутах езды, – уточнил Дегтярев, – похоже, приступ прекратился. В ту же секунду я увидела, что ноги незнакомки лежат неподвижно. – Надо подсунуть ей под голову подушку, – посоветовал Юра. – Нет, – остановила его Манюня, – я ветеринар, людей не лечу, но, если у собаки случился приступ и он самокупировался, лучше первое время не трогать псинку. Думаю, с людьми так же. Мы молча смотрели на незнакомку, мне вдруг почему-то стало страшно. В доме повисла тишина, никто не произносил ни слова. – Где «Скорая»? – возмутилась через какое-то время Маруся. – Дома есть кто? – раздался женский голос. – Приехали, – обрадовалась я и поспешила в холл. – Приступ эпилепсии? – переспросила врач, присаживаясь около незнакомки. – Ну-ну. – Имя, фамилию больной назовите, – попросил медбрат. – Мы с ней не знакомы, – ответила я. – Она лежит в вашем доме, – напомнил медбрат. Феликс рассказал, как странная тетушка очутилась в нашей столовой. Дегтярев тем временем сходил в свою комнату и вернулся со служебным удостоверением. Лицо медбрата потеряло суровое выражение. – Я Сергей. А врач – Надежда Михайловна. – Не нравится она мне, – воскликнула доктор, – лучше ее забрать. Сережа, запроси место. Парень вынул телефон. – Если не можете предоставить никаких сведений о больной, – продолжала Надежда Михайловна, – и у вас нет ее паспорта и полиса, я обязана сообщить в полицию.