– Что?! – Мы предполагаем, что в доме кого-то серьезно ранили, и… – Кто?! Кто пострадал? Кого ранили?! – Глаза Дейзи расширились от ужаса, на щеках расцвели два багровых пятна. – Это мы и пытаемся установить. И если бы вы ответили на наши вопросы… – начала Мэл, но Дейзи не дала ей договорить. – Папа! – громко позвала она и, с трудом поднявшись с кресла, заковыляла к французским дверям. Ладонь она прижимала к пояснице. Не успела Дейзи дойти до дверей, как в гостиную шагнул Лабден Уэнтворт. Окинув дочь быстрым взглядом, он повернулся к детективам. – Прошу прощения, господа, но вам придется уйти. И как можно скорее. Мэл вскочила на ноги. – Позвольте нам задать вашей дочери еще один вопрос! Только один. От этого может зависеть человеческая жизнь. Лабден Уэнтворт заколебался. Посмотрел на Дейзи. Мэл воспользовалась заминкой, чтобы достать телефон. Отыскав в галерее фотографию Кит Дарлинг, которую предоставила ей Холли Магуайр, она показала ее Дейзи. – Вы узнаете эту женщину? Дейзи с трудом сглотнула. Наклонилась вперед. – Нет. – Вы уверены? Посмотрите внимательнее. – Конечно, я уверена! А кто это? – Ваша уборщица. Она убирала у вас до 27 октября. Лицо Дейзи сделалось белым как полотно. – Что?.. – Эту женщину зовут Кит Дарлинг. Она работала в фирме «Помощь Холли» и дважды в неделю приезжала в «Розовый коттедж», пока 27-го числа ее не сменила другая уборщица. Словно боясь встретиться с Мэл взглядом, Дейзи не отрывала глаз от фотографии. – Я… В дни, когда работала уборщица, я всегда старалась уехать из дома. Я никогда не видела эту женщину. И ту, которую Холли прислала ей на замену, я тоже не знаю. Мне известно только то, что уборкой дома занималась фирма «Помощь Холли»… – У нее затряслись руки, и она повернулась к отцу. – Пап… папа! Я… Я сейчас упаду в обморок. Мне нужно прилечь. Скажи им, пусть уходят. Немедленно! Аннабель Уэнтворт поспешно вела детективов к выходу, когда Мэл услышала донесшийся из гостиной пронзительный голос Дейзи Риттенберг: – Я не знаю! Не знаю. Нет, я понятия не имею, что там произошло! Ну, пап, конечно, это правда!.. Дневник Торопясь, нервничая, обливаясь потом, я вставляю найденную в сейфе флешку в ноутбук. Я только что вернулась домой и даже не успела переодеться – до того мне не терпится узнать, что может быть на ней записано. То, что я видела, то, что я знаю, те документы-улики, которые я сфотографировала на телефон, – все это делает меня опасной и для Джона, и для Дейзи. А это, в свою очередь, делает их опасными для меня. Нужно вернуть флешку на место как можно скорее. Но сначала я должна посмотреть, что там… Я открываю вкладку «Съемный диск». На флешке только один файл. Судя по расширению, это видео. Я нажимаю кнопку «Воспроизвести». Первые секунды мне сложно понять, что происходит. Угол съемки постоянно меняется, камера дергается, в объективе мелькают смазанные изображения, освещение плохое, картинка зернистая. Музыка, голоса, смех – настоящая какофония. Но постепенно я начинаю понимать, что за события разворачиваются на экране, и холодею от ужаса. Кто-то заснял тот кошмарный вечер. Передо мной – визуальное доказательство. Улика. Материал, подкрепляющий содержание документов, которые Дейзи хранит в сейфе под замком. Содрогаясь от ужаса, я продолжаю смотреть на экран. И вдруг слышу на записи… Смех. Высокий, ухающий, он заглушает и голоса, и даже музыку. Он становится все громче, все пронзительнее, и у меня перехватывает дыхание. Еще немного – и я задохнусь. Я нажимаю кнопку «Стоп». Я сижу неподвижно, стараясь восстановить дыхание. Потом отматываю запись немного назад и снова включаю «Воспроизведение». Вот оно, это место… Сначала едва слышный, заглушаемый шумом вечеринки, этот звук набирает силу, звенит, переходит в пронзительное бульканье, похожее на крик цапли. Мое сердце готово выскочить из груди, глаза жжет как огнем. Я снова отматываю запись назад и включаю опять. И еще раз. И еще. Наклонившись вперед, я впиваюсь взглядом в монитор, и спустя какое-то время мне удается узнать некоторые лица, включая мое собственное. Но Буна я не вижу. Он никогда не говорил мне, что тоже был там той ночью. Но он там БЫЛ. Я знаю, что не ошиблась. Это его смех, – смех который я узнала бы где угодно, – я слышу на записи, хотя и не вижу его лица. Наверное, во всем мире не найдется человека, который бы смеялся так, как Бун. Я бессильно откидываюсь назад, чувствуя себя выжатой как лимон. Как он мог? Все эти годы… Столько лет мы были друзьями, он заботился обо мне, помогал чем мог – и все это время он знал. Бун там был. И он все видел. Но предпочел молчать. Бун не дал показаний, не рассказал полиции и суду о насилии, которого – судя по этому ролику – не мог не видеть. Но гораздо хуже было то, что происходящее казалось ему смешным. Он столько раз говорил, что верит мне, что все было именно так, как я говорила. Но он ни разу не признался, что видел все собственными глазами. Ни разу, даже случайно, даже по ошибке он не проговорился, что знает о той кошмарной ночи больше, чем услышал от меня. Мой лучший друг меня предал – осознание охватывает меня целиком, проникая в каждую клеточку тела. Видео, документы из сейфа Дейзи – омерзительные подробности происшедшего понемногу складываются в цельную картину, которую я пока не в состоянии осмыслить. И тем более мне сложно принять, насколько сильно все, что я узнала, меняет последние два десятка лет моей жизни – то, что я считала непреложной истиной, на моих глазах рассыпалось в прах. Вот вам и «решающий прорыв», мадам Фрейд! Вот вам и картинки-перевертыши, на которых изображение юной девушки вдруг превращается в лицо уродливой старухи, – такое не развидишь. Я начинаю плакать. Рыдания сотрясают мое тело. Черт! Я потеряла друга. Если, конечно, он вообще у меня был. Я закрываю лицо. Сжимаю руками виски. Голова раскалывается от боли, внутри черепа словно работает отбойный молоток. Бам! Бам! Бам! Бам! Но теперь у меня есть доказательства. Я наконец раздобыла их, пусть и восемнадцать лет спустя. Они здесь. Они были здесь все эти долбаные годы – пустые, мертвые, наполненные болью годы. В сраном сейфе у суки Риттенберг. Но зачем они ей? Почему она их хранит? Она ведь не может не понимать, что будет с ее мужем, если правда откроется? Или… Она хранит доказательства именно поэтому? Чтобы держать Джона Риттенберга под контролем. В моих ушах раздается голос Чарли Уотерс: «…Кит, я не знаю, что там у вас с Риттенбергом, но будьте осторожны. Да, он говнюк, но, по большому счету, он ничем не хуже и не лучше большинства мужчин – обычный самовлюбленный самец с раздутым эго. А вот его жена Дейзи – она действительно опасна». Еще долго я сижу, уставившись в пространство перед собой и пытаясь осмыслить происходящее, пока ночь за окном вступает в свои права. Я сижу, а чернота за окном густеет. Я сижу, а за окном начинается дождь. Лишь спустя много, много часов я наконец понимаю, что буду делать дальше. Недели, прошедшие с того дня, когда я впервые перешагнула порог «Розового коттеджа» и увидела огромные фотопортреты Джона, неизбежно вели меня к этому решению. Фрагменты головоломки сложились в одно, и теперь я вижу перед собой свою цель. Я беру в руки телефон. Мне сложно собраться с силами, но я делаю глубокий вдох и наконец набираю номер Буна. – Кит?.. – Голос у него сонный; похоже, я его разбудила. – Ты время видела? У тебя что-то случилось? – Да, Бун, случилось. Нам нужно срочно увидеться. Я должна кое-что тебе показать. Дейзи 25 октября 2019 г. Пятница За шесть дней до убийства В «Стеклянный дом» к Ванессе, пригласившей ее на поздний ланч, Дейзи ехала в крайнем раздражении. Была пятница – день, когда в «Розовый коттедж» приходила уборщица, – поэтому Дейзи нужно было куда-то уехать, но на самом деле она предпочла бы остаться в постели, чтобы дать отдых отекшим ногам. Через два дня ее беременности исполнялось тридцать пять недель, и Дейзи казалось, что весь мир вступил в молчаливый заговор с целью причинить ей максимальные неудобства. Ей жутко некомфортно в собственном теле. Ее с прошлой недели не отпускает письмо с изображением куклы Чаки. А странное поведение Джона? И еще это тревожное ощущение, будто за ней кто-то следит… И как будто всего этого мало, в последние дни Дейзи постоянно что-то забывала, теряла или клала не на то место. Вот сегодня, например, она так и не смогла найти свой кулон с бриллиантом, который подарил ей Джон. Дейзи готова была поклясться, что накануне оставила его на полочке в ванной, но утром его не оказалось ни там, ни на туалетном столике в спальне, ни в шкатулке с драгоценностями. Она все еще искала кулон, когда Джон принялся орать на нее – якобы она куда-то засунула его чертовы ботинки. Она!.. Дейзи и не помнила, когда она в последний раз сама убирала его обувь. Скорей бы уже Крошка-Горошка появился на свет. Ей так хотелось снова почувствовать себя нормальной. Но когда Дейзи свернула на тянущуюся вдоль побережья улицу и увидела замаячившие впереди сверкающие стены «Стеклянного дома», ее мрачное настроение сразу улетучилось. Ванесса пригласила ее на поздний ланч, что было приятно само по себе, а кроме того, Дейзи не могла не признать, что, несмотря на осень, день выдался просто роскошный: голубое небо, прозрачный, не слишком холодный воздух, одетые в багрянец и золото деревья. Осталось совсем немного, подбодрила себя Дейзи. До тех пор, пока малыш не родится, она не будет заходить в социальные сети, что оградит ее от пугающих посланий. С повышением Джона тоже как-нибудь устроится. И пусть сейчас ей нелегко, трудные времена скоро закончатся, а ее жизнь снова станет счастливой и радостной. Дейзи припарковала «БМВ» на подъездной дорожке «Стеклянного дома». Когда она, выбравшись из салона, громко хлопнула дверцей, из листвы ближайшего дерева с громкими криками вылетела целая стая крупных черных птиц. Вздрогнув от неожиданности, Дейзи повернула голову и вздрогнула еще раз, увидев не меньше десятка ворон, поднимавшихся в голубое небо, словно растрепанные гарпии. Проклятые падальщики!.. Обожают пировать на трупах!.. Тут она вздрогнула в третий раз, потому что одновременно со словом «труп» взгляд ее упал на пару надгробий на передней лужайке соседнего дома и на болтающийся в его верхнем окне скелет, подвешенный за шею на грубой веревке. Ах да, скоро Хеллоуин, вспомнила Дейзи. Идиотский праздник! – Дейзи! – из парадной двери навстречу подруге вышла Ванесса. Она была в изумрудно-зеленом платье из джерси, туго натягивавшемся на ее выступающем животе. Выглядела она при этом совершенно роскошно.