Мэл 4 ноября 2019 г. Понедельник Плотные серые облака повисли низко над землей, дул сильный порывистый ветер, хлестал косой дождь. Мэл стояла рядом с Бенуа у самой воды, где берег был укреплен наброской из гигантских бетонных блоков. Под ногами чавкала жидкая грязь. По мосту, под которым Тамара Адлер и депутат законодательной ассамблеи Фрэнк Хорват остановили свой «мерседес майбах», чтобы заняться сексом, плотным потоком двигались автомобили, и стальная махина гремела и стонала. Мэл плотнее закуталась в куртку, глядя, как большой надувной катер осторожно маневрирует по волнам. Люди на борту катера корректировали движение находящихся под водой водолазов с помощью ярко-желтых нейлоновых тросов. Машинально следя за их жестикуляцией, Мэл вспомнила фотографию Кит Дарлинг. В ушах ее зазвучал голос Бьюлы Браун: «Она блондинка и весьма симпатичная. Я видела ее лицо в бинокль. Очень, очень приятная девушка. Она машет мне рукой каждый раз, когда видит, что я на нее смотрю… Да, у нее такая забавная прическа – волосы зачесаны наверх и собраны в два пучка, как уши у кошки». Мэл почувствовала стеснение в груди. Наверное, годы полицейской работы, заполненные смертями, жестокостью, несправедливостью, наконец-то начали сказываться. Кажется, ей действительно пора на пенсию. Она посмотрела на напарника. Бенуа ответил ободряющей улыбкой, но глаза у него были грустными. Наверное, он чувствует то же, что и она. Во всяком случае, он совершенно точно что-то чувствует. Мэл давно убедилась, что ему не чуждо сострадание – свойство, которое может быть весьма ценным для следователя, особенно когда во время допроса ему необходимо «забраться в голову» преступника или жертвы. Но для полицейского, который расследует убийства, сострадание может иметь и обратную сторону. Те следователи, которые умеют отключать чувства, дольше остаются в седле, поскольку профессия – особенно такая – всегда берет свое. И после тридцати лет службы Мэл чувствовала это все чаще. – Все в порядке? – спросил Бенуа. – Да. Просто я подумала о странном совпадении. Почему Риттенберг привез тело именно сюда? – Ты считаешь, Селим говорит правду? – Выясним. Я посадила ребят просматривать записи с камер слежения, сделанные после того, как Бун и Кит утопили «субару». – Я рад, что мы ее наконец-то нашли. – Противное дело… особенно под занавес. – Да, тот еще «дембельский аккорд»… – Бенуа повернулся к заливу. – Мне будет тебя не хватать, Мэл. – Я буду поблизости, и если тебе вдруг захочется выпить кофе или обсудить какое-то дело – добро пожаловать. Раньше мы с Питером частенько обсуждали разные запутанные дела. Теперь мне этого очень недостает. – По крайней мере, Сэм Берковиц будет кормить ее ворону, – сказал Бенуа, когда на воде рядом с катером показались головы водолазов. В своих неопреновых капюшонах они были похожи на тюленей, которые решили порезвиться в волнах. Неяркий дневной свет поблескивал на стеклах их масок. Кто-то из сидевших в катере громко прокричал слова команды, и Мэл слегка сдвинула капюшон куртки назад, чтобы не мешал смотреть. Водолазы не спеша поднимали тело на поверхность. Оно лежало лицом вниз, и Мэл были видны только светлые волосы, которые покачивались в воде вокруг головы, разметавшись тонким веером. На утопленнице был лиловый жакет. Водолазы начали буксировать тело к берегу. Когда они приблизились, Мэл и Бенуа спустились к воде по мокрым бетонным блокам подпорной стены. Высоко в небе затарахтел невидимый за облаками вертолет. На пешеходной дорожке моста снова собралась толпа, и Мэл подумала, что уже к вечеру представление, которое задумала и поставила Кит Дарлинг, будет на всех телеэкранах, в Интернете и в других СМИ. Журналисты скоро пронюхают, что Джона Риттенберга задержали за изнасилование, совершенное восемнадцать лет назад. Забеспокоятся и остальные участники этого преступления – забеспокоятся и бросятся выяснять, что может грозить им. Дейзи Риттенберг будет ожидать рождения ребенка, гадая, чем все закончится для ее сына, для ее брака, для нее самой. А Аннабель и Лабден Уэнтворт, посмотрев новости, станут названивать своим дорогущим адвокатам в надежде, что те сумеют спасти репутацию их семьи. Водолазы добрались уже до мелководья. Руки утопленницы, разойдясь далеко в стороны, мягко колыхались в волнах. На запястье одной руки Мэл разглядела браслет, на другой – часы. Утонувшая женщина была в джинсах и ботинках. Сотрудники коронерской службы уже спускались к воде с носилками и черным пластиковым мешком. Водолазы медленно перевернули утопленницу, и Мэл едва сдержала рвотный позыв, когда рой морских вшей бросился врассыпную, обнажив изуродованное лицо. Носа не было, вместо глаз зияли пустые глазницы, губы были объедены. Сквозь дыры, прогрызенные в щеках, виднелись зубы, и казалось, что мертвая женщина ухмыляется зловещей ухмылкой. – Черт, – негромко выругался Бенуа. – Я, конечно, знаю, что морские вши, крабы и всякие там морские звезды могут за несколько дней оставить от тела одни кости, но это… это как-то… – Он не договорил и несколько раз кашлянул, словно прочищая горло. Но Мэл уже взяла себя в руки. – Ботинки, – прошептала она. – И волосы… они не светлые, они седые. – Мэл вскинула взгляд на напарника. – Это не она. Это не Кит Дарлинг. Дневник Кэт потянулась к бокалу, из которого кокетливо торчал коктейльный зонтик, и не спеша отпила глоток. Рот наполнили вкусы кокоса и личи. Теплый воздух, словно изысканный бархат, приятно ласкал ее обнаженные руки. Ветер нес запахи океана. Одетая в бикини, саронг, сандалии и широкополую соломенную шляпу, Кэт сидела на веранде крытого пальмовыми листьями прибрежного бара на Бали. Название у бара было символическое – «Карма-бич бар». Кэт всегда мечтала побывать на Бали. Она прилетела сюда из Лаоса только сегодня утром – рейсом через Джакарту – и предвкушала долгий приятный отдых. И начинать его тоже нужно с приятного, подумала она, раскрывая тетрадь в бирюзовой обложке. Новый дневник. Чистая страница. В аэропорту Джакарты она даже ухитрилась купить несколько гелевых ручек с фиолетовыми чернилами. Кэт делает еще один глоток, отставляет бокал в сторону и начинает писать. Почти всегда, начиная вести дневник или отправляясь в путешествие, ты имеешь в виду некую цель. Стремишься к ней. Составляешь план и прокладываешь маршрут, но путь никогда не бывает прямым и гладким. Тебе мешают бури и ураганы, лавины и каменные оползни, несчастные случаи и цунами, и даже обычный ремонт шоссе может стать серьезным препятствием, из-за которого приходится двигаться долгим кружным путем. А еще по дороге тебе может встретиться такой же путешественник, как ты, который просит его подвезти, подбросить до того или иного пункта назначения. Ты соглашаешься, и… и твое путешествие, твой план, твоя цель меняются. Был ли мой старый дневник частью моего плана подставить Джона Риттенберга? Сделать так, чтобы он оказался подозреваемым в убийстве? Разоблачить его и его жену, которые когда-то обошлись со мной так жестоко, так несправедливо? В каком-то смысле, наверное, да. Во всяком случае, записывать свои мысли я решила в тот день, когда поняла, что нахожусь в его доме. Я знала, что должна что-то сделать. Я просто не смогла бы жить с осознанием того, что Джон вернулся и я нахожусь в его жилище, куда нет доступа никому. Да и от факта, что у него будет ребенок, тогда как я никогда не смогу стать матерью, тоже никуда не деться. Я хотела, чтобы дневник с моей исповедью попал в руки полиции. Именно поэтому я оставила его в своей машине в запечатанном пластиковом пакете. Я хотела, чтобы следователи прочли мои слова даже после того, как моя машина окажется в воде. Можно ли считать мои записи «введением следствия в заблуждение»? Не знаю. Наверное, все-таки нет. Правда, я начала писать свой дневник именно с этой целью, но со временем он стал чем-то другим. Дневник был для меня разновидностью терапии. Способом исцелиться. Моя воображаемая психоаналитичка была совершенно права, когда говорила: «Просто записывай свои мысли, Кит. Выговорись. Выплесни это. Постоянно спрашивай себя – почему? почему? почему? – и в конце концов что-то произойдет». И это произошло. Я провалилась в кроличью нору и где-то в глубинах собственного подсознания обнаружила другую Кэт. Она говорила со мной из кривых зеркал в юнгианских лабиринтах моей души. Кэт хотела, чтобы ее увидели. Она хотела соединиться с Кит, которой я стала после пережитого насилия, а я… я вдруг прозрела и увидела себя совершенно иначе. И себя, и весь мир. Я увидела, от чего бежала, и оказалось, что это — я. Я бежала от себя самой. Я поняла, как мои навязчивые идеи и странности помогали мне уклоняться от всего, что могло причинить мне страдание. Мое подсознание начало разговаривать со мной, и настоящая Кэт обрела себя в строках, написанных чернилами в тетради с ярко-розовой обложкой в фиолетовый горошек… Кэт подняла голову. Какой-то американский турист возле стойки бара громко требовал от бармена, чтобы тот сделал погромче телевизор на стене. Бросив взгляд на экран, Кэт невольно замерла. Шла программа «Новости планеты», ведущие Бен Ву и Джуди Сэлинджер пригласили в студию детектива в отставке и адвоката по уголовным делам, чтобы обсудить «Дело о таинственном исчезновении уборщицы и обнаружении чужого тела». Схватив тетрадь и ручку, Кэт запихнула их в пляжную сумку из соломки, подхватила бокал с коктейлем и двинулась к барной стойке. Сев на высокий барный стул, она повернулась к экрану. «…Полиция наконец-то закрыла давнее дело о пропавшей без вести, когда полицейские водолазы, разыскивавшие труп уборщицы Кит Дарлинг, извлекли из воды тело исчезнувшей некоторое время назад Сильвии Каплан – семидесятиоднолетней женщины, страдавшей старческим слабоумием, – вещала Джуди. – В последний раз Сильвию видели на автобусной остановке возле ее дома почти два месяца назад. Предпринятые правоохранителями и добровольцами поиски не принесли никакого результата, и только четвертого ноября тело пропавшей было обнаружено на дне залива Беррард. Впоследствии было установлено, что Сильвия Каплан села на автобус, который доставил ее на Северный берег. Там она вышла из автобуса неподалеку от парка, расположенного чуть восточнее места ее гибели. Считается, что миссис Каплан была полностью дезориентирована – что характерно для заболевания, которым она страдала. Вероятно, она забрела на заброшенную стройплощадку на берегу и, подойдя слишком близко к заливу, оступилась и упала в воду. Приливные течения отнесли ее тело к мосту Лайонс-Гейт, где оно застряло среди скопившегося на дне техногенного мусора». «В таком случае, – вступил Бен, – где же та таинственная уборщица, которая устроила инсценировку собственной гибели, чтобы отправить в тюрьму двукратного олимпийского чемпиона по горным лыжам, который изнасиловал ее восемнадцать лет назад? Бывший следователь Канадской королевской конной полиции сержант Леон Тоси и отставной адвокат защиты Рената Роллинс пришли сегодня в нашу студию, чтобы попытаться решить эту загадку, привлекшую к себе пристальное внимание зрителей не только в Северной Америке, но даже в Великобритании и Австралии». «Одну минутку, Бен, – сказал Леон, слегка наклоняясь вперед. – Должен предостеречь: несмотря на то что Джону Риттенбергу действительно было предъявлено обвинение, суд еще не вынес своего приговора, поэтому в настоящее время мы можем говорить только о предположительно совершенном им изнасиловании. Что касается нынешнего местонахождения Кит Дарлинг, нам известно только то, что человек, предъявивший паспорт на ее имя, вылетел из Ванкувера в международный аэропорт Ваттай в Лаосе на следующий день после инсценированного убийства. Кроме того, согласно имеющимся в распоряжении полиции финансовым документам, Джон и Дейзи Риттенберг перевели на имя Дарлинг девятьсот тысяч американских долларов, которые Кит незамедлительно перечислила на свой офшорный счет на Каймановых островах». «Иными словами, она инсценировала собственную смерть, а сама сбежала с деньгами», – сказала Джуди с вызывающей улыбкой. «Мне по-прежнему не совсем ясно, действительно ли Кит рассчитывала, что ей удастся реализовать свой замысел и выйти сухой из воды, или же ее главной целью было разоблачение и судебный приговор обоим Риттенбергам», – сказала Рената. «Будет ли полиция разыскивать Кит в Лаосе? – поинтересовалась Джуди. – Будут ли ей предъявлены обвинения? Именно эти вопросы задают нам наши подписчики в Твиттере, Фейсбуке, Инстаграме, ТикТоке и Ютьюбе. Кит Дарлинг стала знаменитостью. Она – кумир униженных и оскорбленных, аутсайдеров и жертв несправедливости. Ее поддерживает огромное количество наших зрителей». «Но какое обвинение ей можно предъявить? – авторитетно проговорил Бен. – Мошенничество? Вымогательство? Препятствование отправлению правосудия? В конце концов, имитация убийства – разве это не преступление?» Ему ответила Рената: «Как правило, препятствование правосудию подразумевает фальсификацию улик с целью запутать, направить по ложному пути расследование реального преступления. Имитация, подготовленная Кит Дарлинг, – это не убийство. Во всяком случае, физически никто не пострадал». «В данном случае она скорее жертва, – вмешалась Джуди. – Ее предало общество, предало правосудие, предала система. Ее предали даже ее родители и друзья. Кит не получила справедливости, на которую имела полное право». «А как насчет вымогательства? – не сдавался Бен. – В конце концов, она все же получила от Риттенбергов деньги». «На допросе Дейзи Риттенберг официально заявила, что эти деньги были подарком для Кит. Джон это подтверждает. По словам Дейзи, когда она узнала, кто такая Кит на самом деле, она почувствовала себя виноватой и ей захотелось как-то компенсировать девушке понесенный ею ущерб». «Девятьсот тысяч – это намного меньше, чем Риттенбергам пришлось бы заплатить, если бы дело дошло до официального разбирательства. Кит Дарлинг вполне могла подать гражданский иск и выиграть, – сказала Рената. – Впрочем, Джон Риттенберг ничего не признает. Ему предстоит суд, и в случае обвинительного приговора ему придется провести за решеткой немало лет. Другим участникам изнасилования также предъявлены серьезные обвинения, но они, вероятно, попытаются заключить сделку с правосудием. А это подразумевает, что им придется дать показания, уличающие Джона». «Кроме того, – добавил Леон, – у нас есть заявления других женщин, с которыми Джон поступил похожим образом. Они обвинили его в изнасиловании после того, как история Кит Дарлинг стала широко известна». «Да, у закона имеются очень серьезные претензии к Риттенбергам, – подтвердила Рената. – Так что им не позавидуешь. Что же касается вашего вопроса, собирается ли полиция разыскивать Кит Дарлинг, то тут есть определенные трудности. Эта женщина умна. Я думаю, она выбрала Лаос не просто так – у этой страны нет договора об экстрадиции с Канадой». «Но наше правительство все же могло бы обратиться с такой просьбой», – заметил Бен. «Разумеется, однако тут встает вопрос о соотношении усилий, которые пришлось бы предпринять дипломатам, и конечного результата. Иными словами, можно ли сказать с уверенностью, что преступник, которого должны экстрадировать, получит реальный срок. У меня на этот счет имеются большие сомнения, а это значит, что никаких усилий в этом направлении, скорее всего, предпринято не будет. Кит Дарлинг останется на свободе, а Джон Риттенберг отправится в тюрьму. Его жене, скорее всего, тоже будут предъявлены обвинения в препятствовании правосудию». «Что грозит приятелю Кит, который ей помогал?» «Из источников, близких к расследованию, – сказал Леон, – Бун-ми Селиму была предложена сделка, в рамках которой он обязуется оказывать полное содействие следствию – в частности, он должен назвать по именам всех, кто был задействован в событиях восемнадцатилетней давности, а именно подмешивал наркотик и участвовал в групповом изнасиловании Кит Дарлинг, или Катарины Попович – это имя она носила в те годы». «Селим также даст показания на процессе Джона Риттенберга, – добавила Рената и, улыбнувшись, пожала плечами. – Что касается убийства, то – «ничего не было», как писали в тех старых газетах». По экрану скользнуло изображение газетного листа. Крупный черный заголовок торжественно заявлял: «НИЧЕГО НЕ БЫЛО!» «Знаменитый горнолыжник Джон Риттенберг, известный болельщикам как Берг-Бомба, заявил, что все обвинения в изнасиловании в его адрес «являются ложью» и что на самом деле «ничего не было»…» Камера снова показала Бена Ву. «Я бы назвал это «парадоксальным правосудием». «Или кармой…» – улыбнулась Джуди Сэлинджер.