– Это Драмклифф, – тихо ответил Дэймон, поворачивая в ту же сторону. – Здесь может привидеться все что угодно. Ей стало по-настоящему страшно. Так страшно, как бывает только в детстве – взаперти, в темной комнате. – А если я увижу еще что-нибудь? – Главное, не дотрагивайся до того, что увидишь. И ничего не бери у него из рук. – У него?.. Дэймон промолчал. В его лице, напряженном и бледном, теперь и вовсе не осталось ни кровинки. У подножья Бен-Булбена он притормозил, выбрал более-менее ровную площадку и велел Анне выходить из машины. Она помогла ему надеть на плечи рюкзак. Довольно тяжелый, кстати. – Может, я понесу? – Понесешь, если я не смогу, – ответил он с прежней мрачной решимостью. – Иди за мной. Не теряй меня из виду. Становилось все темнее, и сержант О’Рейли беспрестанно названивал Дэймону, в приказном порядке требуя прекращения самодеятельности. В конце концов он дошел до того, что пригрозил ему арестом за оказание сопротивления офицеру полиции при исполнении им служебных обязанностей. Дэймон прошипел в трубку: «Bull shit!»[98] И больше на эти идиотские звонки не отвечал. Он двигался безостановочно и целенаправленно. Время от времени его начинало покачивать, однако с курса он не сбивался и с непоколебимой уверенностью пьянчуги, способного в любом состоянии проделать путь от кабака до дома, следовал за своей интуицией. А может, не за нею одной. Несколько раз Анне удавалось заметить, что он зачем-то прикладывает руку к лицу. На ходу прикрывает ладонью правый глаз – зрячий глаз. Как будто для того, чтобы видеть своего проводника, он нуждался не в человеческом зрении, а в каком-то ином. – Дэймон! – окликнула она, чувствуя, что уже не может справляться с непрерывно накатывающим ужасом. – Что ты делаешь? – Все в порядке, – донесся из тумана его спокойный голос. – Иди за мной. Считается, что Мог Руитх был незрячим; он потерял один глаз, когда убил теленка среди великих снегов в Альпах, и ослеп на второй, когда задержал солнце в Дайрбре, сделав из двух дней один. Здесь же можно вспомнить Одина, верховное божество германцев, который отдал один глаз в обмен на дар ясновидения.[99] В рваном кружеве постепенно редеющего тумана заброшенный рат предстал перед ними подобием кадра из какого-нибудь голливудского мистического триллера. «Сонная лощина», «Девятые врата»… что еще? Застывшей в оцепенении Анне хватило минуты, чтобы понять: ничего страшнее она ни разу в жизни не видела и, возможно, никогда не увидит. Луч мощного фонаря, которым Дэймон медленно поводил вправо-влево, поочередно выхватывал из тьмы разрушенные, местами до самого основания, стены, полуобвалившиеся своды, источенные временем и непогодой каменные столбы с нишами для ритуальных жертвоприношений. Ни звука, ни шороха не раздавалось в этом жутком месте. Надежда здесь умирала первой, а не последней. Отсчет времени прекращался, вселенная сжималась до размеров теннисного мяча, и становилось совершенно ясно, как выглядит преисподняя. Предверие ада. Направив луч фонаря в землю, Дэймон двинулся вдоль стены. Анна старалась держаться рядом, на полшага сзади, для верности еще вцепившись в подол его куртки. Впоследствии она уже не могла вспомнить, было ли ей тогда жарко или холодно, хотелось ли есть или чего-то еще… Друг за другом они перебрались через хаотичное нагромождение камней в том месте, где обвалившийся участок стены почти сравнялся с землей, и, содрогаясь от страха, вступили в царство подлинного inferno. Их окружали незримые полчища кровожадных тварей – вечных скитальцев, не принадлежащих ни тому, ни этому миру, по-своему одиноких и страждущих, но не имеющих понятия о том, что нужно сделать, чтобы, наконец, обрести покой. Анна не видела их, но от сознания того, что Дэймон МОЖЕТ ВИДЕТЬ, проникалась все большей уверенностью в их существовании. – Ничего не бойся, – сказал он, словно прочел ее мысли. Посветил фонарем на что-то светлое под ногами. Маленькое, прямоугольное, серебристое… Присел на корточки и поднял с земли мобильный телефон. Анна пронзительно вскрикнула. – Спокойно! – повысил голос Дэймон. – Это всего-навсего означает, что мы на верном пути. Неподалеку нашлась и батарейка. Стало ясно, почему пеленг не дал никаких результатов. В это время аппарат был уже мертв. – Клянусь богом, которым клянется мой народ, она заплатит за это. Если уже не заплатила… – Боже мой, – застонала Анна. Дэймон распрямился. Белое пятно его лица с горящими как угли глазами в момент распугало всех призраков. По крайней мере Анна о них уже не вспоминала. Когда он прижал ее к себе, она почувствовала, что его колотит дрожь. – Пошли. Некоторое время они ходили кругами по рату, точно пара крыс по стеклянному лабиринту, толком не представляя, где и как среди этих руин мог затеряться взрослый мужчина ростом метр восемьдесят пять и весом не менее восьмидесяти килограммов. Анна пробовала звать Константина, но тяжелый, застоявшийся воздух сразу же гасил ее крик, как будто она кричала в обитой звуконепроницаемым материалом палате для буйных. Сделав еще шаг, Дэймон замер на месте. Подождал, медленно повернулся… и кинулся со всех ног к одному из каменных столбов. Нет, не к столбу. К чему-то левее столба. Но там ничего не было! С бьющимся сердцем Анна следила за тем, как он опускается на колени, наклоняется низко-низко, светит фонарем куда-то под землю, после чего выпрямляется во весь рост и сбрасывает с плеч рюкзак. – Анна! Я нашел его. Земля качнулась у нее под ногами. – Он жив? – Пока не знаю. Иди сюда. Мне нужна твоя помощь. – Я не могу. – Она задрожала так сильно, что была вынуждена сесть на землю. – Извини, Дэй, но я не могу подойти. Я не могу заставить себя посмотреть на него. Не знаю… Дай мне хотя бы пять минут… – Тебе не надо смотреть на него, – резко проговорил Дэймон. – Тебе надо просто подойти и подержать фонарь, пока я буду вытаскивать из рюкзака все необходимое. – Необходимое для чего? Дэймон внимательно посмотрел на нее. – Как ты думаешь, зачем мы здесь? – Извини. – Анна взяла у него из рук фонарь. – Я просто… Что я должна делать? Один конец страховочного каната Дэймон обмотал вокруг столба и закрепил при помощи карабина. Другой сбросил в черную яму, на которую Анна старалась не смотреть. После этого пристегнул к поясу фляжку с водой и распихал по карманам всякую мелочь. – Что теперь? – спросила Анна, хотя это было очевидно. – Я иду вниз. – Куда? – Туда, к нему. – Но Дэй… – Он больше тридцати часов пролежал там раненый, без воды. На нем даже куртки нет. – Дэймон хмуро взглянул на нее из-под свесившейся до бровей челки. – Я иду вниз. Но прежде он сделал три телефонных звонка. Первый в Службу спасения, второй Оуэну Бирну и третий своему адвокату. Его адвокатом оказался мистер Хаксли. Тот самый Кеннет Хаксли, чье имя, по слухам, вызывало изжогу у всех представителей закона, от следователя до прокурора. – Как они найдут нас? – спросила Анна, катастрофически поглупевшая от волнения. Дэймон протянул ей телефон. – Вот как. И полез по канату вниз. Фонарь он взял с собой, пообещав вернуть его Анне сразу после того, как осмотрится в подземелье. Кто знает, где оно начинается и где заканчивается, и кого можно встретить в его мрачных, сырых глубинах. Подземелье… И Костя провел там столько времени – в полном одиночестве. Дэймон спускался, быстро перебирая руками, и по мере того, как он спускался, его больное плечо все настойчивее напоминало о себе. До сидящей на корточках Анны доносились приглушенные стоны, которые от усталости он уже не мог сдержать. – Дэй, как ты? – окликнула она, страдая от своей беспомощности и своего малодушия. Он спрыгнул на землю и только после этого отозвался: – Нормально. Время тянулось патологически медленно, как в кошмаре. – Он жив? – Да. Осмелев, Анна подобралась к самому краю провала и глянула вниз. Дэймон стоял над простертым на каменном полу телом Константина и осматривал его при свете фонаря. – Жив, но без сознания. И тут Константин застонал. – Поправка, – быстро проговорил Дэймон, присаживаясь на корточки. – Жив и в сознании. Он направил луч фонаря сначала в одну сторону бесконечного каменного коридора, потом в другую. Убедился в том, что поблизости никого нет, пристроил фонарь у стены и сбросил с себя куртку. Расстелил на камнях. – Дэй, – шевельнул губами Константин. Сухими, растрескавшимися губами с кровавой корочкой по углам. – Точно, старина. Ну-ка, попробуем тебя приподнять… Shit! А ты здоровый кабан! Вот так… потихонечку… Не сразу, не с первой попытки, но все же ему удалось переложить раненого с холодных камней на утепленную кожаную куртку. Стоя на коленях, Анна встревоженно наблюдала сверху за его манипуляциями. До нее донесся приглушенный крик Константина, а чуть погодя его же сдавленный стон. – Может, не стоит его трогать? – Да он холодный как льдышка, – проворчал Дэймон, приподнимая голову Константина, чтобы тот мог сделать глоток воды из фляги. – Спокойно, старина. Не спеши. – Что с ним? – Левая рука сломана, – чуть помедлив, отозвался Дэймон. – И ключица. Может, еще и ребра, точно сказать не могу. Но синячище на боку громадный. – Он ласково поглаживал Константина по голове, перебирая грязные светлые волосы. – Голова вроде цела. Крови нигде нет. Будем надеяться, что там, где его учили драться, его научили также и падать. – Дэй, – вновь почти неслышно вымолвил Константин. – Я знал, что если кто и найдет меня, то только ты. – Ну, еще бы. Не мог же я потерять Лоренса Мак Кеннита еще раз. – Дэймон разрешил ему сделать еще один маленький глоток, смочил водой его губы и завинтил флягу. Буднично поинтересовался: – Это она тебя столкнула?