— О вчерашней вечеринке. Было весело? Он пожал плечами и начал вытирать стекло широкими кругами. — Все как обычно. Но без тебя скучно. Временами я ненавидела, когда он так говорил, потому что это было именно то, что я хотела услышать, но не несло того смысла, которого хотелось мне. — Ничего необычного не произошло? — На самом деле нет. Некоторые довольно сильно напились. Я фыркнула: — Стэнтон Перкинс. — Да. Джордан и Эзра ушли довольно рано, большинство ушли с ними. И хорошо, иначе мне пришлось бы сказать Эзре, чтобы он убирался оттуда. Стэнтон достаточно злобный, даже когда трезвый. — Почему он так ненавидит Эзру? — По тому же, что и все, полагаю. Просто сильнее, чем остальные. В некотором смысле Эзра был настоящей знаменитостью и вызывал столько же неудовольствия, сколько и восхищения. Половина школы почитала его за то, что в этом году он стал капитаном школьной команды, а другая половина негодовала по этой же причине. Кэсу не нравилось это признавать, но до тех пор, пока не пришел Эзра, звание капитана было за ним. Эзра явно был лучшим игроком, но люди любили Кэса — вот в чем проблема. Не всегда люди хотят лучшего. Иногда вы просто хотите что-то знакомое, надежное, доступное. В Эзре Линли не было ничего доступного. Когда Кэс заговорил снова, его голос звучал странно. — Сорок пять тачдаунов за один сезон. Это нелепо. — Ты думаешь, Стэнтон прав насчет него? — Нет. Нет, конечно же нет. Просто… — Он замолчал, положив полотенце на заднее стекло напротив моего. — Иногда я не могу избавиться от мысли, что это должен быть я, понимаешь? Я не знала, что сказать, поэтому просто выдала сочувственный звук. — Это чертова классика, — сказал он. — Сюжет, как в гребанном кино. Харизматичный слабак и угрюмый вундеркинд, которого ему никогда не догнать, как бы он ни старался. — Харизматичный, наверное, несколько преувеличенно. — Заткнись. Я очень харизматичный. — Кэс в последний раз провел по стеклу. — Он, конечно, козел, но играет лучше меня. Я не могу ненавидеть его за это, верно? Все та же старая история, значит, что нужно делать? Я пожала плечами: — Дать ей другую концовку? — Ты имеешь в виду типа бросить Эзру в бассейн с лазерными акулами? — Да. Именно это я и имела в виду. — Я бросила в него полотенцем. — Или ты можешь просто… быть хорошим парнем. Быть тем, за кого болеет каждый. — Так что, я должен тысячц раз пробежать вверх-вниз по трибуне, бросать мяч через старую покрышку, а потом, когда наступит день важного чемпионата, Эзра облажается, а я всех спасу? Завоюю сердца Темпл-Стерлинга? Получу девушку? — Да. И девушка, возможно, даже позволит тебе оставить лазерных акул. Кэс усмехнулся. 10 В воскресенье после победы Темпл-Стерлинга над старшей школой Фрипорта я отвезла Фостера на тренировку с Эзрой. Я не хотела ехать, зная, что и мама, и Фостер ждут, что я останусь на все время, но я старалась увидеть в этом возможность почитать, подышать свежим воздухом и наслаждаться последними солнечными деньками затянувшегося лета. Подойдя к пустынному школьному полю, мы увидели Эзру. Я свернула к скамейке у боковой линии, не желая заводить с ним разговор, а Фостер пошел дальше к середине поля, где стоял Эзра, держа в руке мяч. Я открыла «Чувство и чувствительность» на том месте, где Марианна, младшая сестра главной героини Элинор, заболевает. Лучше и быть не могло. Мистер Уиллоби, обезумевший от известия о внезапной болезни Марианны, появляется в их доме и умоляет о встрече с ней. Ситуация была напряженной, драматичной и каким-то образом, несмотря на то, что прошло двести лет, по-прежнему актуальной. Это было похоже на пьяные смс-ки от бывшего парня, если бы подобное существовало двести лет назад. Я считала мистера Уиллоби одним из самых интересных персонажей в книгах Джейн. Сначала вы думаете, что он замечательный: он появляется из ниоткуда и закручивает бурный роман с Марианной, но потом он отворачивается от нее и покидает Марианну, и вам кажется, что он действительно ужасный человек. Но потом каким-то образом, в сцене, где он появляется в их доме, отчаянно желая узнать, все ли в порядке с Марианной, его почти жалко. Вам кажется, что ему можно в чем-то посочувствовать, и вы начинаете думать, что, возможно, он не такой уж плохой и низкий, а просто обычный человек, который принял глупые решения. Он мог иметь все, чего хотел, но лишился всего из-за своего выбора. Нельзя по-настоящему ненавидеть кого-то вроде него. Его можно пожалеть, это да, но не ненавидеть. Сцена с мистером Уиллоби была, как всегда, захватывающей, но я никак не могла сосредоточиться. Я часто отрывалась от страницы и смотрела на Фостера и Эзру. Фостер несколько раз пропустил мяч, который бросал ему Эзра, но потом, кажется, приноровился. Эзра давал советы слишком тихим голосом, чтобы я могла расслышать со своего места, но голос Фостера был громким и четким, он спрашивал, что сделал не так и как это исправить. Это странным образом располагало к себе. Фостер, кажется, действительно хотел учиться. Через некоторое время они пришли передохнуть. Эзра выпил бутылку воды, а Фостер в своем обычном бессвязном стиле озвучил все, что они успели сделать. — …и Эзра сказал, что именно так он научился, что они делают то же самое! А дальше мы будем делать… что мы будем делать дальше, Эзра? — Борьба за мяч. Фостер побледнел: — Но… Я думал, я не буду участвовать в борьбе за мяч. — Сбить с ног могут любого. Фостер не ответил. Эзра поставил свою воду и придвинулся ближе к тому месту, где сидели мы. На меня он не смотрел. Кажется, это обычное поведение для Эзры — отрицать существование любого, кто для него не важен. — Чего ты боишься? — спросил он. — Будет больно. — Да, возможно, будет больно. И что? Фостер просто моргнул. — Ты когда-нибудь играл в настольные игры? Фостер практически поклонялся «Parker Brothers». — Да. — Какая твоя любимая? Он состроил задумчивое лицо: — «Монополия». — Хорошо. Допустим, «Монополия» была бы контактной игрой и тебе давали бы подзатыльник каждый раз, когда проходишь «Старт». Ты будешь играть дальше? — Зачем подзатыльник? В этом нет смысла. — Почему нет? — Потому что это не имеет отношения к игре. Это ничего не дает. По крайней мере в футболе… — Фостер замолчал. Эзра кивнул: — Ты получаешь удар ради чего-то. Если тебя собьют, но твоя команда выиграет первый даун или тачдаун, то это не зря, не так ли? — Да. Эзра выглядел удовлетворенным, но я знала Фостера. На его лице все еще отражалось беспокойство. Это будет нелегко. — Но… я имею в виду, от знания того, что это не зря, не станет менее больно. — Да, но разве тебе не будет лучше от осознания, что твоя боль помогла команде достичь результата? Смотри. Ты можешь забивать, и это здорово, но тренеры должны знать, что могут поставить тебя на поле и им не придется волноваться о том, где ты и что делаешь, собьют тебя или нет. Это была самая длинная фраза, которую я слышала от Эзры. Я поняла, что уставилась на него, когда его глаза встретились с моими на долю секунды. Я вернулась к своей книге. — Может, если я буду очень хорошо бить, им будет все равно? — сказал Фостер. Эзра вздохнул: — Давай просто закончим на сегодня, ладно? Иди возьми мяч. Фостер побежал туда, где чуть поодаль в траве лежал мяч. Неожиданно Эзра сорвался с места. Не успела я закричать, окликнуть или предупредить Фостера, как Эзра бросился на него и повалил на землю. Мгновением позже с моих губ сорвался крик. Я вскочила на ноги и побежала. Эзра поднялся с земли. Фостер все еще лежал, он выглядел немного ошеломленным.