— Потому что именно так она и сказала, — робко улыбнулся Фостер. — Извини. Он еще раз безразлично пожал плечами: — По крайней мере со мной Гвин. Она... милая. Я улыбнулась. Фостер такой прямой. — На самом деле она... она очень хочет пойти на вечеринку к Эзре. После танцев. Я и забыла. Опять моя жалкая эгоистичная часть думала, что он больше не захочет устраивать вечеринку. — И? — И... Думаю, я должен отвезти ее. — Ты хочешь сказать, что думаешь, что я должна отвезти вас обоих. — Ты тоже можешь пойти на вечеринку. Мы можем пойти все вместе. — С чего мне хотеть пойти на вечеринку к придурку? На этот раз Фостер не стал спорить. На его лице было противоречивое выражение, ему не надо было ничего говорить, я и так поняла. Я тяжело вздохнула. — Ничего страшного, если ты хочешь пойти на вечеринку к придурку. — Дев... Я встала: — Я иду обратно. Ты тоже должен вернуться. Уверена, все девчонки в спортзале потребуют у тебя танец. И они потребовали. В последующие часы я не спускала глаз с Фостера. Он едва ли присел хоть раз. Также я высматривала Линдси и Эзру, чтобы по возможности избежать встречи с ними. Но я не увидела их снова. Зато увидела Кэса. Синий костюм, начищенные ботинки и широкая улыбка, нацеленная точно на меня. Не было никакой возможности его избежать. — Дев! Ого, ты отлично выглядишь! — сказал он, направляясь ко мне. До этой секунды мне даже в голову не приходило задуматься: если Эзра был с Линдси, то... — С кем ты пришел? Девушка повернулась. Розовое серийное изделие в блестках. Грейси Хольтцер. Кэс обвил рукой ее талию и просиял. — Привет, Девон! — зафонтанировала Грейси. — Боже мой, ты такая милашка! — Спасибо. — Я оцепенела. — Ты тоже. — Где ты купила это платье? Я промямлила название магазина, но ее внимание уже переключилось. Она смотрела куда-то в толпу, а потом резко оторвалась от Кэса и побежала к другой девице, наверное, трещать о том, как мило они обе выглядят. Я посмотрела обратно на Кэса. Он продолжал улыбаться. Я вытащила его в коридор, прежде чем нашла слова, чтобы выразить свое недоверие, и даже тогда сумела произнести лишь: — Грейси Хольтцер? — Ага. Она милая, правда? — Грейси Хольтцер? — Да. Может, вернемся? Хорошая песня. — Ты понимаешь, что пришел с младшей сестрой девушки, с которой пришел Фостер? Кэс просто уставился на меня. — Это, блин, незаконно, Кэс. Ей всего четырнадцать! — Остынь. Мы просто веселимся. Мне захотелось плакать. Вместо этого я ударила его по руке. — Почему ты ведешь себя так по-идиотски? Почему ты не мог просто пойти с Линдси? — Я думал, ты не хочешь, чтобы я пошел с Линдси. — Я никогда этого не говорила! На самом деле, я сказала тебе пойти с ней! И даже если бы я не сказала, с чего бы тебя остановило то, что я думаю? — Не знаю... это было так не похоже на тебя... а потом Грейси пригласила меня, и я просто подумал, что так все будут счастливы. — Кроме Линдси! — Но тебе не нравится Линдси. — И когда это останавливало тебя от свиданий с кем-то? Кэс выглядел нервным. — С ней все по-другому. — Как? — Она мне нравится. Очень. — Да, и что? — Не знаю. Глаза Кэса забегали по шкафчикам рядом с нами, пока он теребил гвоздику, прицепленную к его пиджаку. И внезапно я поняла, что он действительно испытывает те чувства, что я разглядела на вечеринке у Фрэнка Ферриса. Это должно было произойти. Я знала, что однажды он влюбится. Знала, что кто-то другой станет вытирать его машину. Кэс посмотрел на меня: — Может, просто скажешь это? — Скажу что? — Скажешь, что я нравлюсь тебе больше, чем просто друг. Меня словно в живот ударили, сильно и неожиданно. — С чего мне это говорить? — Потому что это правда? — Это нечестно, — сказала я. — Почему? Я тебе нравлюсь, разве нет? — Откуда ты знаешь? — Да это все знают. — Он посмотрел на меня, как будто все было очевидно. — Мы друзья, — сказал он. — Всегда были друзьями. И я хочу... Не знаю. Поберечь, блин... твои чувства, или что там. Потому что я знаю, что они у тебя есть. Знаю. И все остальные знают, так что просто... Почему бы тебе просто не сказать это? Моя душа как будто покинула тело, и я вдруг увидела, как занимаю столы для нас в столовой. Беру лишнюю порцию чего-то, что, знаю, он любит, пока продвигаюсь в очереди. Звоню ему перед сном — ведь это я всегда звонила ему? — записываю плей-листы на диски на День святого Валентина и притворяюсь, что меня совершенно не волнует, что он никогда не дарит мне ничего в ответ. Все разы, что я сидела на трибунах во время тренировки: полная веры, надежды и иллюзий. Кэс многое значил для меня, и, возможно, я тоже многое значила для Кэса, но он меня не любил. Внезапно я осознала правду, которую в восьмом классе пыталась донести до меня мама, держа в руках шоколадное молоко. Я не могу измениться, чтобы заставить Кэса полюбить меня. И не могу изменить Кэса. И даже если бы я могла, захотела бы я этого? Хотела бы я кого-то, кого заставила полюбить меня? И все это время Кэс стоял передо мной, и между нами повисло его «Все это знают», и я видела на его лице отвратительную уверенность. И я поняла, что он знает, что он все время знал и жалел меня. Бедняжка Девон и ее чувства. Я почувствовала, как вспыхнули щеки, глаза защипали раскаленные слезы неловкости. Если я моргну, они прольются. Поэтому я не моргала.