— А-а, — кивнул Джордан. — Ну, тогда все. Увидимся. И он ушел, оставив нас с Эзрой стоять. Я взглянула на Эзру. Тот прожигал взглядом удаляющуюся спину Джордана. — Э, — сказал он через минуту. — Так. — Мне вроде как нужно преподавать, — произнесла я, хотя кабинет английского был абсолютно пуст. — Я просто хотел... Ну, о бале выпускников... — Да, нет, ну и вечер. Дорогие сердцу воспоминания о выпускном классе. Обязательно занесу в альбом. — Дев, послушай... Ничего хорошего не начинается со слов «послушай». Нет чтобы сказать: «Послушай, ты только что выиграла двадцать пять тысяч долларов» или «Послушай, ты мне безумно нравишься». Думаю, главный смысл заключается в том, что приходится говорить людям «послушай», потому что ты хочешь сказать им то, чего они не хотят услышать. И я точно не хотела слышать продолжения «послушай» от Эзры, потому что это было бы что-то в духе «надеюсь, мы можем остаться друзьями». Хотела ли я остаться его другом? Чего я на самом деле хотела, так это зацеловать его. И ударить по руке. А потом снова зацеловать. Не самая идеальная дружба, верно? Такая односторонняя любовь. Я этого не хотела. Но и потерять его я тоже не хотела. Может, я смогу сосредоточиться на ударах в руку, и со временем желание зацеловать его пройдет? Может быть. Но не сегодня. Я прочистила горло: — Тебе лучше поторопиться, а то опоздаешь на тренировку. Ты же должен подавать пример, верно? Боевой дух команды... и... все такое. Я попыталась улыбнуться и ретировалась в кабинет английского. * * * На следующий день я стояла в очереди на обед, внимательно оглядывая столовую в поисках Кэса. Мы умудрялись избегать друг друга всю неделю, не знаю, намеренно или нет. И осматриваясь, я даже не могла сказать, надеялась ли увидеть его или наоборот. Когда поиски окончились ничем, я вздохнула. Девушка впереди меня оглянулась и посмотрела на меня с недоумением. — Снова Нью-Йорк дели, — сказала я, в качестве объяснения указывая на меню. — В этом месяце они серьезно налегли на пастрому. — Истинно так, — ответила она и отвернулась, но через мгновение опять развернулась. — Знаешь, у нас общий урок физкультуры. За весь мраморный хлеб в мире я бы не сказала, что эта девочка занималась на физкультуре вместе со мной. Я попыталась представить ее в спортивной форме, может быть, с завязанной под грудью футболкой, но ничего не вышло. — Ага, — сказала я и попыталась притвориться, что знаю ее. — Привет. Извини. Как дела? — Хорошо. В попытках реабилитироваться за то, что не узнала ее, я показала на еще одну стоявшую впереди расфуфыренную девицу, будущую лучшую выпускницу, которая тоже ходила снами на физкультуру, — Аманду Джефферс. Она и еще одна девочка в очереди делали селфи. Я так и видела: хэштег обеденное время, хэштег очаровашки. — Сегодня тут как будто встреча класса физкультуры, а? — сказала я. Девушка проследила за моим взглядом. — Похоже на то. — Забавно, — сказала я, наблюдая, как Аманда возится с телефоном, вне сомнений выбирая лучший фильтр для того, чтобы запечатлеть яркие краски столовой. — Она ведь очень умная. — Я знаю. У нас с ней общая биология. У нее всегда самые высокие оценки. Я покачала головой: — Безумно, да? — Почему? — Я не знаю. Потому что... Ну, ты посмотри на нее. — Любовь к прическам и макияжу не делает тебя тупой, — сказала она так, будто это была самая очевидная в мире вещь. И я уже начала говорить «Я знаю», но проглотила ответ, потому что... знала ли я? Мы передвинули подносы по стойке, и я взглянула на девушку. Я никак не могла отделаться от мысли, что она меня осуждает, и мне это не нравилось, что, наверное, было лицемерно с моей стороны. — Эм-м... напомни, как тебя зовут? — спросила я, дотягиваясь до картошки фри. — Софи, — сказала она. — Я Девон. — Я знаю. Мы все знаем. — Она опять не имела в виду ничего плохого, просто указывала явно очевидное. Похоже, это одно из особых умений Софи. — Извини, я не... извини. — Я покачала головой. — Просто иногда находишься словно в пузыре. — Пузырь выпускника? — Может быть. Или как... личный пузырь. Может быть, мыльный пузырь на двоих. Мы с Кэсом против всего мира. Мы всегда были друг у друга. И с ним я не заморачивалась о других друзьях. И я никогда серьезно не задумывалась об этом, но так было легче равнять всех людей под одну гребенку. Как Аманду Джефферс и остальных девиц — свалить их в однообразную блестящую кучу и задвинуть в угол. Слепить Софи со всеми остальными Софи в моей жизни, неразличимыми и незначительными. Так я привыкла поступать. Но это было совсем не справедливо, верно? Мы приближались к концу очереди, я еще раз осмотрела столовую и наконец заметила его. Кэс в одиночестве сидел за угловым столиком с огромной горой сырных палочек. Мы были последними выпускниками во всем гребаном мире, которые ели столовскую еду, потому что она была жирной и, что еще важнее, дешевой. Но самая главная причина, наверное, заключалась в том, что это было удобно. Нет ничего проще, чем паршивая еда в столовой Темпл-Стерлинга. А мы с Кэсом были хороши в том, что проще. Мне захотелось пойти к нему. Но в то же время... Не знаю. Это дурацкое клише, но, может быть, проще уже не значило лучше. Я посмотрела на Софи: — Хочешь пообедать вместе? Она подняла брови: — Лопаешь мыльный пузырь? — Я не знаю, сможем ли мы быть друзьями, если ты постоянно будешь меня дразнить, Софи. Она усмехнулась: — Не могу обещать. Дерзость так и прет. 34 В пятницу после уроков ко мне подошла лучезарно улыбающаяся Рэйчел Вудсон. — Я ищу тебя весь день, — сказала она. — Я как раз собираюсь домой... — Нет. Идем со мной. Рэйчел была бесцеремонна и немного пугала, но из-за этого все, что она говорила, казалось хорошей идеей. Поэтому я пошла с ней в редакцию. — Я нашла это сегодня утром. — Она положила передо мной листы бумаги. — Стопки перепутались, материалы для «Герольд» оказались под материалами для выпускного альбома, поэтому я не видела его, я даже не знаю, когда он это принес, но... — О чем ты говоришь? — Читай. Быстрее. Я посмотрела на начало страницы. «Редактору «Геральд» Это письмо — ответ на вашу статью в выпуске за прошлый месяц о махинациях в школьном футболе. Я был упомянут в той статье, и мне бы хотелось затронуть пару моментов. Возможно, это прозвучит несколько эгоистично, и, наверное, так и есть, но недавно мне сказали, что некоторые подробности не помешали бы. Так что вот вам подробности. Во-первых, спасибо за красивого. Во-вторых, я хотел бы поговорить о той части статьи, где обсуждались стратегии, которые используют некоторые игроки старшей школы для улучшения своих показателей, помимо тренировок, тяжелого труда и т.д. Меня использовали в качестве примера. Как и было отмечено, первые два года я играл за старшую школу Шонесси, которая является командой класса 6. Вы предположили, что в одиннадцатом классе я перешел из команды Шонесси в команду Темпл-Стерлинга для того, чтобы больше времени проводить на поле и тем самым получить возможность улучшить свою общую статистику. В школьном футболе показатели очень важны — это правда, однако не могу согласиться с тем, что сам совершил такой продуманный ход. Дело в том, что я переехал в Темпл-Стерлинг, потому что летом перед одиннадцатым классом моя мама второй раз вышла замуж. Дочь моего отчима уже живет в Темпл-Стерлинге со своей мамой, и он хотел быть ближе к ней. Обычно я не распространяюсь на эту тему, потому что считаю, что это никого не касается. К тому же иногда мне трудно говорить о личной жизни, особенно если речь заходит о моей семье. Но недавно я понял, что это может стать помехой и что иногда то, что я расцениваю как сдержанность, люди принимают за недоверие. И раз уж я пишу это, то хотел бы сказать об игре с Лейк-Фолс. Любой, кто присутствовал на игре, мог заметить мое довольно неспортивное поведение. Мне стыдно за то, как я повел себя в тот вечер, и я бы хотел извиниться. То, что я собираюсь сказать, не является оправданием, но по крайней мере хоть каким-то объяснением.