— Я тоже. Пауза. — Я... извини, — сказал он. — Я обещал тебе присматривать за ним, и мне следовало... это не должно было случиться. Он не должен был пострадать. — Эзра, как ты мог это остановить? Стать Фостеру живым щитом? — Я обещал тебе присматривать за ним. Как присматривал бы брат. — Вот... насчет письма... — Ты... ты прочла его? — Ага. Тебе было не обязательно это делать. — Нет, обязательно. — Но не таким способом. Теперь Рэйчел Вудсон попытается купить у тебя права, чтобы написать сценарий к Фильму Всей Жизни. — «Вот придурок: История Эзры Линли»? — Ты не придурок, — ответила я. — Но ты мог бы просто поговорить со мной. Я бы... — Я покачала головой. — Ты мог поговорить со мной. — Знаю. Я испугался. — Почему? — Потому что... — Он остановился. — Потому что мне стыдно. — За что? Поначалу он не отвечал. Просто перебрасывал ключи из одной руки в другую, но наконец произнес: — Это как с мамой Фостера. Он не рассказывает о ней каждому встречному, и, мне кажется, это по сходной причине. Они — часть того, что мы из себя представляем. Мы как бы их отражения. То, что они совершили... распространилось и на нас. — Но ведь... но ведь твой папа сделал это не нарочно, верно? Эзра замотал головой. — Он не должен был садиться в машину. Если бы он не сел, Ник был бы жив. Трагических смертей нельзя избежать. Так сказал Эзра в день прощания с Сэмом, и хотя я, как выразился Фостер, ничегошеньки ни о чем не знаю, в этот миг я почувствовала, что Эзра ошибался. Очень часто трагедия состоит именно в том, что случившегося можно было бы избежать. — Я видела фотографию, — сказала я. — В коридоре, у тебя дома. Вы рыбачили. Он выглядел... выглядел хорошим братом. У меня не было никакого разумного основания для подобного вывода. Я лишь смутно припоминала, как выглядел брат Эзры на том фото: его образ был затуманен юным улыбающимся лицом Эзры. Но мне казалось, это нужно было сказать, некое подтверждение, некое... признание того, что было утеряно. — Он и был, — кивнул Эзра. — Хорошим. Несколько секунд мы молчали, а потом Эзра сказал: — Странно. Иногда мне кажется, что мы все еще такие же, как на фотографии, а все, что случилось после, случилось с другими людьми. А иногда мы совсем другие, а в рамках незнакомцы. Я кивнула, хотя на самом деле не поняла. Это как Фостер сказал: мне никогда не понять. Я никогда не пойму. Но я могу проявить сочувствие. Хотя бы это я могу. — Так это и был секрет... ваш с Фостером? Он сказал, что у вас есть секрет. Это потому что вы оба... понимаете? — Нет. — Внезапно Эзра скривился и торопливо заговорил: — Дев, было очень большой глупостью пойти на бал выпускников с Линдси. То есть, это было просто... тупо. Я не ожидала такой резкой смены темы и вдруг не могла смотреть ему в глаза. Я была слишком смущена. — Не знаю. Если бы она пригласила меня, я бы, наверное, согласилась. Эзра фыркнул от смеха, но когда снова заговорил, его тон был серьезным. — Я, типа, запаниковал. Подумал, что ты придешь с Кэсом. Из того, что говорила Линдси, я решил, что вы с ним... — Он замолчал. — Да, — сказала я, стараясь звучать жизнерадостнее. — Я... Я была убеждена, что вы с ней вроде как по уши влюблены друг в друга. — Нет. Ни за что. То есть, мы друзья, и она реально крута, но она не... Не в его вкусе? Я вспомнила, как в спортзале Фостер говорил о своих вкусах. Чьему вкусу может не соответствовать Линдси Рэншоу? — Так тебе нравятся девушки с изъяном? — не удержалась я. — Деревянные зубы, руки задом наперед и все такое? — Руки задом наперед? Я покраснела. — Ну, знаешь, когда ладонь там, где должна быть тыльная сторона и... наоборот... — Ага, я знаю кучу девчонок с руками задом наперед. С этими надо быть осторожнее. — Заткнись. Он улыбнулся, и я почувствовала, как внутри у меня замкнулся контур, по которому устремился какой-то ток. — Дев, ты уже должна была понять... секретом была ты. — Что? — Хочешь знать, почему я выбрал Фостера в тот первый раз на физре? Потому что я знал, что он твой брат. Работать в паре с тобой оказалось катастрофой, поэтому я подумал, что следующая лучшая вещь — это показать тебе, что я хотя бы могу быть добрым к нему. Конечно, потом я понял, какой Фостер клевый и что у нас есть общее, но изначально это было просто... Я просто хотел тебе понравиться. Она так просто это сказал, как первоклашки в записочках: «Я тебе нравлюсь? Отметь да или нет». Я только и могла, что таращиться на него. — Я нравилась тебе с того первого урока физры? Он кивнул: — С того момента, как я сказал: «Сходи за мячом», а ты ответила: «Сам сходи». — Это тогда я начала тебе нравиться? — Первоначальная симпатия, да. — Ты выбрал странный способ это показать. — Да, ну, у меня склонность к паршивым первым впечатлениям. И вторым, и третьим, и четвертым, и пятым. — Настала тишина. Эзра качнулся туда-обратно на мгновение. — Так я... все испортил? — Что испортил? Он пожал плечами: — Шанс на... привязанность. Не успев даже подумать, я ударила его в плечо. — Это же из Джейн Остин. Ты читал Джейн Остин! Он кивнул: — Я пошел и купил ту книгу, которую ты забыла на поле. — «Чувство и чувствительность»? Зачем? — Чтобы у меня было о чем с тобой поговорить. Не знаю, заметила ли ты, но я не очень-то силен в разговорах. — И как ты собирался это ввернуть? — Не знаю. Может, если бы мы зависали вместе и разговор зашел в тупик, я бы такой: «Блин, этот Уиллоби полный урод, да?» — Вообще-то, он не урод. Вернее, урод, но не настолько. Мистер Уикхем, вот кто настоящая сволочь у Джейн. — Да, Уикхем. Терпеть не могу этого парня. — Ты и «Гордость и предубеждение» читал?