— Хорошо. На следующей неделе мы подадим заявление на получение разрешения на брак и сможем пожениться в тот же день. Боже мой. Боже мой. БОЖЕ МОЙ! Мой учащенный пульс отдается в ушах оглушительным свистом. Надеюсь, он закончил говорить, потому что сейчас я плохо слышу. Это происходит. На следующей неделе я выхожу замуж. Зак дает мне пятнадцать минут, потому что в четыре у него прием у стоматолога, так что нам уже пора выходить. Пятнадцать минут на подготовку к свадьбе? К браку? К бракосочетанию? Без понятия, как это назвать, и совершенно не без понятия, что мне надеть. Я сменила уже пять нарядов. — Эмерсин, пошли! — Дерьмо… — бормочу я, корчась от вызывающей зуд ткани. Менее чем за десять секунд я переодеваюсь из колючего платья в юбку до колен и розовый свитер с рукавами три четверти. Нечестно просить кого-то вроде меня — человека с такой страстью к одежде — просто надеть что-нибудь на собственную свадьбу. — Эмерсин… — Иду! Мы на пороге нашей первой ссоры, а мы еще даже не женаты. Я запихиваю кое-что из косметики и расческу в сумочку и с балетками в руке бегу к черному ходу. Брови Зака дотягиваются до линии роста волос. — Что? — Я осматриваю свой наряд. — Ничего. Я окидываю взглядом его джинсы и футболку с кармашком на груди. Одежда простая, но не полинявшая и не мятая, возможно, от J.Crew. — Считаешь, я слишком принарядилась? Я постоянно ношу юбки. Не смотри на это так, словно я считаю сегодняшний день особенным. Я просто надела первую попавшуюся вещь, которую не нужно было гладить. Он не настоящий муж. Я не клянусь быть честной. Хотя не думаю, что в свадебных клятвах есть что-то про честность. А ложь иногда необходима. Намек на улыбку касается его губ. — Ты хорошо выглядишь. После короткой паузы, чтобы оценить его искренность, я бормочу: — Спасибо. — Пожалуйста. Пойдем. По дороге в здание суда я игнорирую его косые взгляды, пока наношу немного макияжа. Опять же, я крашусь и в те дни, когда не выхожу замуж. Ничего особенного. Это охренеть как особенно! Чего я не игнорирую, так это то, что Зак подпевает звучащей по радио песне Imagine Dragons «Next to Me». Сюзанна не лгала; у него отличный голос. Я мурлычу мелодию, потому что не знаю всех слов. Краем глаза замечаю его улыбку, но петь он не перестает. Слова поэтичны и странно пронзительны для моей жизни. Находиться рядом с человеком, несмотря на хаос его жизни, верить в него, даже когда он в самом худшем состоянии, любить его беззаветно. Зак меня не любит, но сейчас он, несомненно, святой в моей жизни. Для разрешения на брак требуются удостоверения личности, а в случае Зака — свидетельство о смерти супруги. Не знаю, чувствует ли Зак мою вину и раскаяние, когда ему приходится показывать документ, доказывающий, что его предыдущая жена умерла, но мое тело превращается в камень, а дыхание замирает. Даже сердцебиение замедляется, чтобы быть как можно незаметнее. С разрешением на руках мы сразу же направляемся в кабинет судьи, имея в запасе несколько минут до назначенного времени встречи. — Он огласит традиционные клятвы. Обмен кольцами не обязателен, поэтому их у нас нет. Я киваю полдюжины раз и, по крайней мере, столько же раз с трудом сглатываю. Мои нервы на пределе, когда я упираюсь взглядом в его палец без кольца на левой руке. Утром оно было на месте. — Все в порядке? — выводит меня Зак из стремительно мчащихся мыслей. — Хм… поцелуй. Он попросит нас поцеловаться? Зак пожимает плечами, будто не уверен, и это не важно. Но это важно. — Думаю, это просто разрешение, — говорит он. — Не требование. Вроде, можете поцеловать невесту. Это не значит, что мы должны целоваться. — Хорошо. Но не будет ли выглядеть подозрительно, если мы не поцелуемся? — Мой голос не перестает дрожать. — Если тебя это беспокоит, то мы просто поцелуемся. Мы просто поцелуемся? Серьезно? Он в порядке с тем, чтобы меня поцеловать. В порядке с тем, чтобы меня не поцеловать. Я же в полном беспорядке и какая угодно, только не в порядке. — Хорошо, — пищу я единственное слово. — Хорошо — поцелуй? Или ничего, если мы этого не сделаем? Прежде чем я успеваю ответить, дверь открывается, и нас приглашают в кабинет судьи. Я сейчас блевану. Не блюй! Судья — не он, а она — приветствует нас с теплой улыбкой. Полагаю, хмурый взгляд она приберегает на те дни, когда приговаривает людей к тюремному заключению — например, тех, кто мухлюет со страховкой посредством фиктивного брака. Зак остается хладнокровным. Это его дар. Перевозить по небу сотни пассажиров и безопасно доставлять их к месту назначения — это у него получается лучше всего. По сравнению с этим фиктивный брак должен показаться ерундой. Я с успехом выдавливаю из себя нервную улыбку и периодически киваю. После небольшого обмена любезностями, который берет на себя Зак, мы переходим к делу. Никакого кофе или наставлений в последнюю минуту. Не-а. Она оглашает клятвы до того, как я понимаю, что это происходит. Это. Происходит! — Берешь ли ты, Закари, Эмерсин в законные жены, чтобы любить и почитать ее с этого дня и впредь… Я слышу слова оставаться верным, любить, почитать, лелеять до конца ваших дней. Мои легкие жаждут кислорода, но я не могу насытиться им. Дыши… дыши… дыши… Затем, словно читая мои мысли, Зак говорит: «Да», и наклоняется к моему уху, чтобы прошептать: «Дыши, Эмерсин». Его слова и теплое дыхание оставляют следы на моей коже. — А ты, Эмерсин… — тараторит судья, будто у нее сегодня еще куча дел. Может, у нее тоже назначен прием у стоматолога. Может, мне тоже стоило запланировать что-нибудь на сегодня, например, маникюр или визит к психиатру. Мне бы не помешала терапия. Повисает самая длинная пауза после того, как судья завершает задавать мне вопрос. — …до конца ваших дней? В такие моменты я испытываю благодарность за опыт общения с Брейди. Я согласилась на анальный секс в обмен на душ. Является ли мошенничество слишком большим риском ради медицинской страховки и дешевых авиабилетов? Думаю, нет. — Да, — отвечаю я. — Объявляю вас мужем и женой. Я так занята гордостью собой за то, что примирилась с ситуацией и ответила до того, как все стало выглядеть слишком подозрительным, что совершенно забываю последнее, хотя и необязательное, действие. — Можете поцеловать невесту. Вот дерьмо… Мы так и не приняли решения по этому поводу. Зак спросил. Я начала отвечать. Потом нас позвала судья. А теперь… мы должны решить. Я бросаю быстрый взгляд на судью. Она выглядит вполне довольной и счастливой за нас. Даже будучи мошенниками, мы, должно быть, выглядим очаровательной парой. Отказ от поцелуя станет опасным знаком. Я чувствую это. Сделав крошечный шаг вперед, смотрю на Зака, сжимаю и разжимаю покрытые блеском губы, и сглатываю, чтобы сдержать страх. Он читает мое молчаливое согласие и наклоняет голову, пока его губы почти не касаются моих. Наступает секундное колебание, даже если судья его не видит. Я думаю, а может, надеюсь, что эту секунду он использует на получение разрешения от Сьюзи или, возможно, чтобы просто напомнить себе, что это всего лишь игра, способ для чего-то большего. Гуманитарная акция, если хотите. Поцелуй короткий и нежный, но достаточно продолжительный, чтобы прокрутить все в своей голове, и не забыть, что мы делаем. Моя ладонь ложится ему на грудь, чтобы удержать равновесие, но он заканчивает поцелуй и хватает мою руку, прижимая ее к себе и нежно, платонически сжимая. В переводе: мы — друзья. Я забочусь о тебе как о друге. Вот твоя медицинская страховка, но тебе не нужно знать очертания моей груди. Мы получаем свидетельство о браке и уходим, прежде чем кто-нибудь успеет пристать к нам с расспросами. — До приема у меня есть время подвезти тебя домой, — говорит Зак, доставая из кармана свое обручальное кольцо и снова надевая его на палец. Я игнорирую крохотное напоминание о том, что он не мой, и вместо этого сосредотачиваюсь на том, что он проводит наш медовый месяц со стоматологом-гигиенистом. Я немного завидую тому, что она целых сорок пять минут так близко пробудет один на один со ртом моего мужа. Господи… надеюсь, Сьюзи может читать только его мысли, а не мои. Как мне сказать моей лучшей подруге (или, скорее, признаться, поскольку она узнала об этом раньше меня), что я безумно влюблена в ее мужа? О… и он больше не ее муж. Он мой. Я схожу с ума! Я не безумно влюблена в Зака. Я увлечена образом Зака. Идеальным мужчиной. А голос Сьюзи не покидает мой разум, выдвигая нелепые обвинения в том, что мы с Заком на каком-то подсознательном уровне обмениваемся взглядами, которые подразумевают нечто большее, чем дружбу. Она была больна… и, следовательно, бредила. Ведь так? — Хорошо. Или я возьму такси. — Я пожимаю плечами. — Нет. Я отвезу.