Это больше, чем любовь. Это больше, чем физическое удовлетворение. Зак пробуждает во мне чувственную сторону. Разжигает страсть. Наша близость укрепляет мою уверенность как женщины. Не знаю, могу ли я доверить ему свое сердце, но свое тело я ему доверяю. Я доверяю ему свою физическую уязвимость. Жизнь — это череда моментов, и мы считаем одни важнее других. Я не помню, как стояла в очереди за кофе, но помню, как Лия впервые похвалила одну из моих фотографий за чашкой кофе во время собеседования. Я не запомню рубашку, которую выбрала для Зака на эту свадьбу, но буду помнить клюквенный галстук и то, что он сделал со мной после того, как я впервые повязала его ему на шею. Люди посвящают свою жизнь Богу и жертвуют своими человеческими желаниями, поэтому для любого человека было бы нелепо ставить сексуальное удовлетворение на первое место в списке важных моментов жизни. И все же я добавляю этот момент в редкий список моментов, которые мне никогда не забыть, и без которого я не уверена, что смогу жить. Слова, которые он сказал, и то, как он их произнес. Каждый намек на ухмылку, будто он не хотел ухмыляться, но не мог сдержаться. Каждый поцелуй в макушку, когда он глубоко вдыхает прямо перед тем, как коснуться меня губами. Каждый раз, когда он притягивает меня к себе, на диван или просто стоя рядом, будто не может быть ко мне достаточно близко. Каждый. Момент. До единого. Я буду скучать по ним и сравнивать с ними каждый новый. Зак не может отвести взгляда от моего черного кружевного платья со слегка приспущенным плечом и длинным разрезом, показывающим ногу. Полагаю, его внимание привлек клюквенный пояс, опоясывающий мою талию. Также примечательно, что все — даже отец Зака — хвалят его галстук. — Я могу уже сказать: «я же говорила»… — В одной руке я держу бокал шампанского, а другой поглаживаю галстук Зака. — Или хочешь, чтобы я подождала? Он отпивает шампанское. — Ты не упоминала, что у твоего платья розовый пояс. Я смеюсь. — Потому что он не розовый. Он клюквенный. — Красный. Я качаю головой. — Клюквенный. — Клюквенный… — соблазнительно произносит он, и я не могу сдержать фырканье и хихиканье. — Какое красивое платье. — Мать Даниэль останавливается по пути к молодоженам, чтобы окинуть меня быстрым взглядом. — Спасибо. — Я улыбаюсь. Зак, как настоящий джентльмен, официально представляет нас. — Вики, это Эмерсин. Эм, это мама Даниэль, Вики. — Следующая свадьба будет твоей, Зак? — Она подмигивает. — Или… — Она кривит губы и щурится, словно пытаясь что-то вспомнить. — Ты уже женат? Мне кажется, я слышала, что ты был женат. Прежде чем мое сердце успевает сформулировать четкое мнение о подходящем ответе на вопросы Вики, Зак берет эту обязанность на себя, отступая от меня на шаг. Отступая. От. Меня. На Шаг! — Нет. Я не женат. Я был женат, но моя жена умерла. Я подхожу к нему ближе и тянусь к его руке, но он сует ее в карман. Мир перестает вращаться. Жизнь, какой я ее знаю, резко останавливается. Реальность поднимает свою уродливую голову, и я чувствую, как сердце пронзает ярость моей глупости. Сегодня тот самый день… или он должен был стать «тем самым». Сегодня его семья узнала бы о нас. Мы этого не обсуждали. Но это подразумевалось. Ведь так? Всего несколько часов назад он с любовью назвал меня своей женой и вытворял с этой женой нечто невероятно интимное. Жена. Это я его жена! Или… я заблуждалась. — Очень жаль это слышать. — Вики отходит к столу с тортом. Мой мозг захлебывается от потока мыслей и возможных объяснений того, что Зак только что сказал. Он обоснованно забыл, что мы женаты? Сейчас он расслабленно потягивает шампанское, будто этот диалог, эта ложь — ерунда. И я понимаю… я, правда, понимаю, что рассказывать правду матери Даниэль раньше всех было бы не лучшей идеей. По крайней мере, мой мозг это понимает. Но сердце слишком занято, обливаясь кровью, чтобы переварить актуальные мысли. Здравые мысли. Почему мы сейчас прячемся? У нас было все не по-настоящему, но… теперь все по-другому. Не так ли? Нам не нужно никому говорить, просто позволить им увидеть. Как мы держимся за руки. Как он, ухмыляясь, шепчет мне что-то на ушко и проводит губами по моей щеке. До этого момента я не совсем понимала, насколько важен для меня этот слон в комнате — мои чувства к Заку и мои решения относительно моего будущего. — Хочешь торт? — спрашивает Зак. Я медленно качаю головой. Я не хочу торт. Я хочу знать, почему сегодня не тот самый день, чтобы показать нас всем. — Незамужние дамы, собираемся! — зовет Вики. — Пришло время Данни бросать букет. Свадьба небольшая, человек тридцать. Так что незамужних дам здесь всего двое: лучшая подруга Даниэль и ее младшая сестра. — Мисс Эмерсин… — Вики манит меня пальцем. — Ведите сюда свое красивое незамужнее «я». Трое. Судя по всему, здесь трое незамужних дам. Зак слегка подталкивает меня в поясницу. Я чуть отстраняюсь, бросая на него хмурый взгляд через плечо. У меня руки чешутся его убить. Нет, я точно его убью. Это только вопрос времени. Тем не менее, я сохраняю видимость самообладания, даже если она висит на тонкой ниточке. — Иди, незамужняя дама, — говорит Зак, и это поджигает мой фитиль. Ниточка рвется. Кажется… мне тесно и жарко внутри собственного тела. Жар, как при лихорадке. По коже распространяется нервное покалывание. Я отхожу подальше, давая двум другим незамужним женщинам достаточно места, чтобы поймать букет. — Один, два, ТРИ! Даниэль бросает букет через голову, как Том Брэди… пушечное ядро из цветов перелетает двух других девушек и чуть не сносит мне голову. Я ловлю его, чем зарабатываю разочарованно хмурые взгляды сестры невесты и ее лучшей подруги. Я отбрасываю букет, как «горячую картошку», и он приземляется в руки сестры Даниэль. — Нет. Ты его поймала. — Она возвращает букет мне. Небольшое собрание гостей аплодирует. И искра разжигает пламя. Я бы сказала, что вижу красный… но на самом деле это клюквенный. Я не вижу ничего, кроме клюквенного. Не чувствую ничего, кроме чистой ярости. Не слышу ничего, кроме шума крови в ушах, когда поворачиваюсь и топаю на каблуках к Заку. Предполагаю, в жизни все в порядке… пока порядок не исчезает. «Не в порядке» редко сопровождается каким-либо предупреждением. Зак ухмыляется, но эта улыбка сникает с каждым моим разъяренным шагом в его сторону. Его взгляд следует за моей рукой, сжимающей букет, как топор. Сделав последние два шага, я поднимаю букет над головой. — Я НЕ НЕЗАМУЖНЯЯ! УДАР! УДАР! УДАР! — ТВОЯ ЖЕНА НЕ УМЕРЛА! УДАР! УДАР! УДАР! — Я — ТВОЯ ГРЕБАНАЯ ЖЕНА! УДАР! УДАР! УДАР! — ТЫ, БЕСЧУВСТВЕННЫЙ ЗАСРАНЕЦ! Все, что осталось у меня в руке, — это комок помятых стеблей, перевязанный лентой. Я отбрасываю останки, а Зак медленно опускает руки, которыми прикрывал голову, пока я хлестала его букетом за то, что он сказал, что его жена умерла. За то, что отошел от меня. За то, что назвал меня своей женой до того, как уткнулся лицом мне между ног. За то, что сунул руку в карман, когда я подошла взять ее.