Часть 2 из 50 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я вздыхаю.
― Это за то, что пропускаешь прием у врача, на который, как я чувствую, ты пойдешь в ближайшие несколько дней.
Роберт отвезет ее ― я была уверена в этом, ― но я хотела быть там после, чтобы отпраздновать. И не буду. Это был один из недостатков моей карьеры ― скучать по дому, когда работа требовала от меня многого. Но путешествия были частью работы, и я любила их не меньше. Существует баланс, и чаще всего я его нахожу.
― Ты действительно думаешь, что у нас будет ребенок? ― тихо спросила она. От эмоций в ее голосе у меня защемило в груди. Элли хотела ребенка столько, сколько я ее знала. Возможно, это произошло быстро, но годы, которые потребовались, чтобы прийти к этому, вовсе не были быстрыми.
Я подождала, пока мое сердцебиение успокоится, прежде чем сказала:
― Я уже планирую, что буду подавать в бейби шауэр (прим. пер.: baby shower, дословно ― «младенческий душ» ― обычай устраивать вечеринку для будущей матери и праздновать рождение будущего ребенка).
― Я только что стала еще голоднее.
― Я закажу тебе еще…
― Послушай меня, Билли Пейдж. Я не собираюсь быть девушкой, которая набирает сто фунтов с первой беременностью. Ты меня слышишь?
― Ладно, ладно. ― Я рассмеялась, выбросила пустые контейнеры в мусорное ведро и отнесла вино в свою спальню. ― Напиши мне, как только что-нибудь узнаешь.
― Это будет не раньше утра. Роберт сегодня работает, и я хочу дождаться его.
― Надеюсь, в самолете не будет плохого Wi-Fi, потому что, скорее всего, именно там я буду, когда ты узнаешь.
― Тебе не понадобится сигнал; ты услышишь мой крик даже в небе.
Я улыбнулась, забравшись в кровать.
― Мне жаль весь мир, когда у тебя начнутся схватки.
― Очень смешно. ― Она снова пожевала и застонала, когда проглотила. ― Спасибо за конфеты, засранка.
― Люблю тебя, ― сказала я и повесила трубку.
Такова была наша дружба. Как острый ролл с тунцом ― простой, но с пинком.
ДВА
ДЖАРЕД
Я взял свой портфель и покатил небольшую ручную кладь через вестибюль своего здания, кивнув швейцару, прежде чем выйти на улицу. Мой водитель припарковал внедорожник у обочины и стоял рядом с задним сиденьем, открывая мне дверь.
― Доброе утро, мистер Морган.
Я протянул ему обе сумки, освобождая свои руки.
― Доброе утро, Тони.
Я забрался на заднее сиденье, взял «Нью-Йорк таймс» с другого сиденья и положил ее себе на колени. Она была хрустящей и нераспечатанной ― как я любил свою газету каждое утро, Тони всегда приносил ее.
― Ваш помощник прислал информацию о вашем рейсе, ― сказал он, садясь за руль. ― Просто хочу подтвердить, что вы летите коммерческим рейсом из аэропорта Кеннеди?
Я поднял глаза, поймав его взгляд в зеркале заднего вида. Он возил меня уже давно. Лет десять, не меньше.
― Верно, ― сказал я.
Я выключил маленькую лампочку для чтения и выглянул в окно как раз в тот момент, когда Тони вырулил на дорогу. В это время дня Манхэттен напоминал пещеру. Здания заслоняли лунный свет, а солнце еще не взошло в осеннем небе. Было слишком рано, чтобы просыпаться. Но если бы я не ехал в аэропорт, то, вероятно, все равно не спал бы.
Когда мы свернули на Белт-бульвар, мой сотовый завибрировал во внутреннем кармане костюма. Я потянулся за ним и улыбнулся, поднеся телефон к уху.
― Маркус. ― На Западном побережье все еще была середина ночи, но я не удивился, что мой давний друг не спал.
― По дороге в аэропорт Кеннеди?
Я посмотрел в окно слева от меня, когда Тони перестроился на другую полосу.
― Совершенно верно.
― Джаред, мне ужасно неудобно, но я не смогу встретить тебя в аэропорту. Я пришлю одного из своих парней. Он будет прямо возле выдачи багажа. Я пришлю тебе его машину и номер…
― Не волнуйся, обо всем этом позаботился мой помощник.
― Я чувствую себя ужасно, ― сказал он. ― Я ― единственная причина, по которой ты приезжаешь сюда, и ничего из этого не произошло бы, если бы не ты.
На протяжении многих лет я наблюдал за различными этапами карьеры Маркуса, когда он работал в отрасли, приобретая больше знаний и ответственности. Теперь он был тем боссом, каким я его знал.
― Чепуха, ― сказал я, имея в виду именно это. ― Иди, отдохни немного. Ты нужен мне живым в течение следующих нескольких дней.
Он рассмеялся.
― Скоро увидимся, приятель.
Я повесил трубку и взял кофе, который Тони принес для меня, и пил его, пока он вез нас дальше в Бруклин. В большинстве утренних поездок горький черный напиток был идеальным дополнением к газете, и я допил его на заднем сиденье, прежде чем сесть в частный самолет моей компании.
Это утро не было похоже на большинство других. И то, что я хотел бы, чтобы в этой чашке был ликер, настолько дымный и доминирующий, что это заставило бы меня расслабиться, чтобы я не думал о настоящей причине, по которой сел на этот самолет. Та, которая не имела никакого отношения к встрече с Маркусом. Ничто в этом мире не было достаточно сильным, чтобы избавиться от этих мыслей. Даже виски.
― Могу я вам что-нибудь предложить, мистер Морган?
Я посмотрел на потемневшее небо, крепче сжимая горячую чашку.
― Можешь включить радио.
― Канал новостей, который вы обычно слушаете?
Мой взгляд упал на табличку, на которой было написано, что мы находимся в двенадцати милях от аэропорта.
― Нет, найди какой-нибудь рок, ― сказал я ему. ― И, Тони? ― Я перевел дыхание. ― Включи погромче.
ТРИ
ХАНИ
ВЕСНА 1984
Когда Хани впервые услышала голос Эндрю, она увидела звезды. Это было потому, что она лежала на кровати, ее катили через отделение неотложной помощи, и свет наверху полностью ослеплял ее. Но вспышки света в ее глазах также были вызваны болью. Каждый раз, когда сильная судорога пронзала ее живот, ее зрение становилось пятнистым и размытым.
Когда Эндрю присоединился к ней, он представился лечащим врачом отделения неотложной помощи медицинского центра штата Мэн и всю дорогу по коридору задавал ей вопросы. К тому времени, когда они вошли в смотровую комнату, медсестра положила холодную мочалку на лицо Хани, чтобы ей не пришлось напрягаться и держать глаза закрытыми.
― Я собираюсь потрогать ваш живот, ― сказал Эндрю, как только колеса кровати были зафиксированы. ― Вы можете оставаться в том положении, в котором находитесь. Мне просто нужно, чтобы вы сказали мне, если будет больно.
― Больно! ― крикнула Хани в ту же секунду, как он надавил на ее правый бок. Она пыталась бороться с пыткой, когда он придвинулся к ней сзади, но это было слишком. ― Ой!
― Хани, сделайте глубокий вдох для меня.
Хотя это больше походило на ласковое обращение, она не стала заострять на этом внимание. Лежа на боку, она уткнулась лицом в колени, закрыла глаза и попыталась открыть легкие, вдыхая воздух так медленно, как только могла.
― Как насчет здесь? ― спросил он, его пальцы вернулись, теперь в более низкое место.
Жгучая агония пронзила ее, и ее храбрость исчезла.
― Сделайте так, чтобы это прекратилось. ― Она всхлипнула. ― Пожалуйста, доктор. Я не могу этого вынести.
― Я заказал несколько рентгеновских снимков, которые мы собираемся сделать прямо сейчас. Если это аппендицит, а я думаю, что так оно и есть, мы отвезем вас на операцию.
― Операцию?
Поскольку ее соседка по комнате была на работе, Хани сама поехала в больницу. За все время болезни ― за несколько часов, проведенных в квартире перед поездкой в больницу, во время поездки, когда она останавливалась, чтобы ее вырвало, когда она шла с парковки, корчась от боли, ― она не думала, что ей понадобится операция.
― Мы делаем около пятидесяти в месяц, ― сказал он. ― Это очень распространенное явление.
Ей нужно было видеть его лицо, его голоса было недостаточно. Итак, Хани медленно начала разворачивать свое тело и поднимать голову, тряпка упала с ее глаз. Они были приоткрыты не более чем на щелочку, когда волна тошноты прошла через нее, и она упала на кровать, сразу же снова закрыв лицо.