― Просто вылечите меня. ― Вы в надежных руках. ― Он коснулся пальцами ее плеча. Было что-то в его прикосновении, что успокоило ее и действительно заставило поверить, что с ней все будет в порядке. Она не знала, почему поверила ему или как чьи-то пальцы могли заставить ее чувствовать себя так. Но у него получилось. ― Есть кто-нибудь, кому мы можем позвонить? ― спросил он. ― Муж? Друг? ― Нет. ― Ее нога дернулась, когда ее пронзила судорога. ― Мои родители уехали из города, а моя соседка по комнате на работе. Вы не сможете дозвониться ни до одного из них. ― Не волнуйтесь, мы не оставим вас одну. Хани не так много времени проводила в больницах и кабинетах врачей, но она не могла вспомнить, когда врач был так добр к ней. Особенно тот, у которого, возможно, в приемном покое было полно пациентов. Она протянула руку и, почувствовав его запястье, обхватила его пальцами. ― Благодарю вас. ― Мы собираемся поднять вас, ― сказал Эндрю, и в этот момент Хани услышала, как в комнату вошли еще люди. ― Тогда мы сделаем рентген. Она сделала вдох, желая закричать, когда ее резко пронзило. ― Ладно. ― Вы можете сжать мою руку, если будет больно. Она не поблагодарила его снова, но ее хватка усилилась в ту минуту, когда она оказалась в воздухе, и не переставала сжимать его, пока лекарство в ее капельнице не заставило все из темного превратиться в черное. ЧЕТЫРЕ БИЛЛИ Я не была дивой, когда дело касалось путешествий. По крайней мере, не по сравнению с другими влогерами в моей отрасли, список требований которых был намного обширнее моего. Были только две вещи, о которых я просила, и это был минимум четырехзвездочный отель и место у окна в ряду с небольшим запасом пространства для ног. Я не думаю, что это были неразумные просьбы. Я, конечно, оценила несколько дополнительных дюймов пространства на более длинных рейсах, таких, как тот, который я совершала сегодня. Когда я добралась до четырнадцатого ряда, который был рядом с аварийным выходом, я положила свою сумку в верхний ящик, взяв с собой планшет, наушники и кофе. Штора была опущена, поэтому я подняла ее и сквозь темноту снаружи увидела сверкающий белый самолет рядом с нашим. Двое мужчин грузили багаж в брюхо, поднимая чемоданы так, словно они весили всего несколько фунтов. Я была так сосредоточена на том, что они делают, что почти не заметила отражения в окне человека, стоявшего позади меня. Когда ты летаешь еженедельно, ты действительно обращаешь внимание на людей, с которыми сидишь рядом. Как наблюдательный человек от природы, который улавливал мельчайшие детали, я не могла не видеть их особенностей. Когда я подняла свой взгляд, я обратила внимание на его рост и телосложение. И то, и другое впечатляло. Настолько, что я повернулась, чтобы увидеть больше, и оказалась на уровне его груди, когда он пригнулся. Через секунду я запомнила все его лицо. Даже маленькие морщинки в уголках его глаз, более жесткие на лбу и участки в бороде, испещренные сединой. Самым требовательным из всех его черт были глаза. Они были цвета шоколадной помадки и такими же необыкновенными, как этот густой десерт. Ты не смотришь на этого человека из-за его внешности, хотя он был чрезвычайно красив. Ты смотришь на него, потому что под его пронзительным взглядом и дорогим костюмом кто-то глубоко скрывался. Я поняла это после секундного взгляда, и это застало меня врасплох, до такой степени, что «Доброе утро» случайно вырвалось у меня изо рта. Он уже сидел на своем месте, уставившись в газету, лежавшую у него на коленях. ― Доброе утро. ― Его голос был чрезвычайно мужественным, глубоким, немного грубым, как щетина, покрывавшая его щеки. Осознав, что все еще смотрю на него, я повернулась к своему планшету, открывая сайт ресторана, который собиралась посетить завтра вечером. Изучение меню было первым шагом, и я всегда делала это до прихода в ресторан. Меню задавало тон и немного подготавливало меня к тому, что меня ожидает. Такие вещи, как шрифт и прилагательные, многое говорили мне о шеф-поваре. Когда я посмотрела на меню Basil's, мне сразу бросилась в глаза простота. Блюда не были перенасыщены гарнирами. Они также не были богаты описанием. Максимум три-четыре слова, набранные шрифтом. Несколько основных блюд были названы в честь бабушки Софии. Этот ресторан кричал о традиционности. Я щелкнула по странице «О нас», когда мужчина рядом со мной наклонился вперед и поднял руки к груди и начал снимать пиджак. Сняв его, он встал, чтобы положить его на верхнее место. Когда он сел на свое место, мне вспомнился запах, который я почувствовала раньше, когда он только сел. Это был не слишком приторный одеколон. Он был свежим, как в лесу во время дождя. Аромат, который я бы купила для своего парня… если бы он был. Некоторые вещи я могла бы оправдать в своей голове, но мне хотелось больше слышать голос этого человека. Это был более чем шестичасовой перелет, который я должна была провести за работой, так что не было причин заводить разговор. Но желание узнать о нем больше было сильнее, чем желание разобраться в своей электронной почте. Я снова повернулась к нему. ― Вы направляетесь в Сан-Франциско на работу или на игру… или, может быть, домой? Он медленно переместил на меня свой взгляд, все так же держа газету вертикально, что говорило мне, что он планирует вернуться к ней. Прошло несколько секунд тишины, сила в его взгляде была такой же густой, как и тогда, когда он сел рядом со мной. И только он открыл рот, как по интеркому заговорила стюардесса, прервав его: ― Спасибо за посадку на рейс восемьдесят восемь с прямым рейсом до Сан-Франциско. ПЯТЬ ДЖАРЕД ― Вы готовы и способны помочь в случае возникновения чрезвычайной ситуации? ― спросила стюардесса, стоя рядом с нашим рядом. Она появилась сразу после объявления, в котором сообщалось, что все пассажиры уже на борту самолета в Сан-Франциско, а пилоты проводят последние приготовления перед тем, как рейс восемьдесят восемь отъедет от ворот. ― Да, ― ответил я, и мне следовало вернуться к статье о рынке жилья в нижнем Манхэттене, которую я начал читать, когда ждал посадки. Вместо этого мой взгляд был прикован к ней. Девушке на месте 14А. У нее были темные волосы, спускавшиеся ниже плеч, россыпь веснушек под глазами и пухлые полные губы. Она не была красивой. Она была восхитительна. И она понятия не имела об этом. За сорок семь лет моей жизни я кое-что узнал о женщинах. Были те, на кого нельзя было не смотреть, и те, на кого просто не следовало смотреть. Она была и тем, и другим. Это было редкостью. ― Да, ― ответила она стюардессе, а затем посмотрела на меня. До того, как меня прервали, она спросила, зачем я еду в Калифорнию. Наконец я ответил: ― Немного работы, немного удовольствия. А вы сами? ― То же самое. ― Ее веки сузились. ― Вы из Манхэттена? Я не замечаю акцента. Я почувствовал газету в своих руках и понял, что не смогу вернуться к ней. По крайней мере, пока, не с ее огненно-зелеными глазами, устремленными на меня. ― Когда ты живешь в Нью-Йорке так долго, как я, ты говоришь людям, что ты оттуда. Так проще. Она рассмеялась, и это заставило меня продолжать смотреть на нее. ― Я тоже здесь уже давно, и я согласна. Как только Нью-Йорк становится домом, вы, кажется, забываете о том, где еще жили. ― Она заправила прядь волос за ухо. ― Почему так? Когда я попросил свою помощницу забронировать этот рейс, я не думал, что коммерческий полет поставит меня в положение для разговора, как тот, который она только что начала. Я вообще мало думал о самом полете, кроме того, что знал, что должен быть на нем. Но теперь, когда я был здесь, понятия не имел, о чем, черт возьми, думал. Мне вообще не следовало ехать в Сан-Франциско. Я отвернулся от девушки, чтобы посмотреть вперед. Главная дверь была закрыта, сказав мне, что уже слишком поздно выходить из самолета. Единственное, что я мог сделать в этот момент, ― это подышать воздухом. Я извинился, наполовину поднявшись на ноги, зная, что мы в нескольких минутах от взлета и должны быть на своих местах, и пошел по проходу. ― Я быстро, ― сказал я одной из стюардесс, когда она подошла ко мне, и пошел в туалет. Войдя внутрь, запер за собой дверь, полагая, что у меня есть около тридцати секунд, прежде чем я услышу стук. Если бы я был в любом другом туалете, я бы умылся, но я не собирался делать это водой из самолета. Что мне было нужно от этого тесного, заполненного пространства, так это отдышаться. Потому что все это было высосано из меня, и в четырнадцатом ряду не было воздуха. Я ухватился за край узкой раковины, глядя на себя в мутное зеркало. Сегодня рано утром, когда я не мог заснуть, я сбрил края бороды и подстриг ее по длине. На мне был один из моих любимых костюмов. Виндзорский узел у основания моего горла был безупречным. Может быть, я и не был готов, но, черт возьми, выглядел именно так. Я отодвинулся от раковины и вышел из туалета, сразу же встретил стюардессу, которая подняла руку, как будто собиралась постучать. ― Пожалуйста, займите свое место, ― сказала она. Я знал, что должен спросить ее, есть ли свободное место в первом классе, где больше места для ног и меньше болтовни. Не сделав этого, понял, что совершаю ошибку. ― Нервничаете перед полетом? ― спросила девушка, когда я вернулся на свое место, пристегивая ремень на талии. Звук ее голоса заставил меня посмотреть на нее. Это была моя вторая ошибка. И что бы ни случилось дальше, это будет третья. ШЕСТЬ БИЛЛИ Я отхлебнула кофе, повернувшись немного ближе к мужчине, сидящему рядом со мной, когда он ответил: ― Со мной все будет в порядке. Я спросила его, не нервничает ли он, когда он встал посреди нашего разговора, чтобы пойти в туалет. Это имело самый большой смысл, так как он встал так резко, прервав пристальный взгляд, который я чувствовала до самых пальцев ног. Беспокойство было тем, с чем я знала, как справиться, поэтому, когда самолет начал отъезжать от ворот, я опустила штору. Не полностью, но достаточно, чтобы у этого мужчины не было прямого обзора снаружи, что помогло бы, если бы он не любил высоту. ― Как насчет коктейля, когда мы поднимемся в воздух? ― предложила я, снова повернувшись к нему лицом. ― После нескольких, уверяю вас, этот полет и все, что с ним связано, будут казаться идеальным. Он просто посмотрел на меня. И прошла одна, две, три секунды, прежде чем он сказал: ― Возможно, для этого еще рановато. Я рассмеялась, отчасти потому, что открыла ему маленький секрет, а отчасти потому, что хотела посмотреть, облегчит ли это ситуацию. ― Я живу по девизу, что где-то сейчас пять часов. Если хочешь выпить, выпей. Не трать время на споры. Жизнь слишком коротка для этого. Он не улыбался, но его губы не были жесткими, как тогда, когда он только что сел. ― Значит, вы присоединитесь ко мне? Когда клиент оплачивал мою поездку, у меня были правила. Одним из них было не напиваться. Но у меня не было причин отказываться от мимозы, учитывая, что я не собиралась в ресторан еще двенадцать часов. Кроме того, сегодня вечером я просто фотографировала и снимала видео. Завтра я буду есть. ― Я возьму один. Его глаза сузились. ― А что было бы, если бы у вас их было два? ― Со мной все будет в порядке. Три на пустой желудок ― это сомнительно. Четвертый был бы гадкий, и, возможно, меня уволят.