Но когда они прозвучали из уст Джареда, смешавшись с хрипотцой его голоса, по моей коже разлилось тепло, и я невольно улыбнулась. Он ничего не заметил. Теперь его взгляд был прикован к стакану, который он подносил к губам. Джаред сделал один глоток, прежде чем поставить его на стол. Я сделала то же самое, остановившись, когда услышала звон в динамике и последовавшее за ним объявление. ― Капитан выключил знак «пристегните ремни». Теперь вы можете свободно передвигаться по салону. Я отстегнула ремень безопасности и скользнула на край сиденья. Это было единственное, что мне не нравилось в том, чтобы сидеть рядом с окном. ― Теперь моя очередь, ― сказала я ему, когда его взгляд вернулся к газете. Джаред быстро взглянул на меня, а затем встал, пятясь в проход. Держа в руках свой кофе и мимозу и закрыв столик с подносом, я прошла мимо его места и ступила в пространство перед ним. В обычной ситуации я бы и не подумала о такой близости. Живя на Манхэттене, мы привыкли к тесным пространствам на тротуарах, в поездах, в наших маленьких квартирах. Но мой разум не был полон пустоты, когда я стояла перед Джаредом. И эти мысли, на данный момент единственные, заставили меня остановиться. В этот краткий миг я снова вдохнула его запах и тепло его тела, которое было в нескольких дюймах от меня, и удивилась, почему он не дал мне больше места. И, повернувшись, я прошептала: ― Спасибо, ― прежде чем направиться в переднюю часть самолета. ДЕСЯТЬ ХАННИ ВЕСНА 1984 Пока Хани смотрела на красивого доктора, в ее голове начали прокручиваться воспоминания об их первой встрече. Это произошло неделю назад и произвело на нее сильное впечатление. Вот почему она удивилась, что не узнала его, когда он вошел. ― Прошлой ночью вам было слишком больно, ― сказал он. ― Я знал, что вы не уловили связи. Хани согласилась. ― Я не могла открыть глаза, но у меня нет оправдания на сегодня. ― На ее лице отразилось смущение, и ей захотелось зарыться под одеяло. ― У вас была анестезия, и мы держали вас на медикаментах. Поверьте мне, я не буду держать на вас зла, ― теперь он ухмылялся, и Хани поймала себя на том, что делает то же самое, как и тогда, когда она встретила его в отделе транспортных средств на прошлой неделе. Она работала там с момента окончания средней школы и отвечала за изготовление удостоверений личности. Эндрю пришел за новой лицензией, обменять свою в Вирджинии, чтобы стать жителем штата Мэн. Хани сделала снимок и попросила его улыбнуться, направив объектив на его красивое лицо. Когда эта часть была закончена, большинство людей сидели в зоне ожидания, не подходя больше к стойке, пока Хани не называла их номер. Но не Эндрю. Он стоял недалеко от того места, где она работала, и почти сразу завязал разговор. Именно тогда она узнала, что он только что переехал в Портленд, и он искал какие-нибудь забавные занятия и хорошие места, где можно поесть. Пока его фотография обрабатывалась, она рассказала ему о своих любимых маршрутах и парках в округе, а также о некоторых ресторанах в городе. К тому времени, когда она вручила ему лицензию, у него было достаточно информации, чтобы занять себя на несколько недель. Перед тем, как выйти из автоинспекции, он дважды поблагодарил ее. ― Я ценю это, ― сказала она. ― Несколько дней назад я ездил на Бернт-Айленд-Лайт. Взял перерыв в больнице и съел там свой обед. Это было прекрасно. Это был один из маяков, о которых она рассказывала, и она была рада, что он принял ее предложение. ― Мне там очень нравится. Монитор издал звук, и доктор посмотрел на него, прежде чем снова взглянуть на нее. ― В тот день, когда вы мне помогли, я приехал прямо из больницы. ― Он вздохнул и потянул себя за волосы. ― У меня было не очень хорошее утро… пока я не увидел вас. Хани почувствовала, что начинает ерзать в постели, каждое движение напоминало о том, что она только вчера перенесла операцию. От него. Эта мысль заставила ее дыхание участиться. ― Вы старались изо всех сил, Хани… и как человек, впервые приехавший в этот город, это много значило для меня. ― Обе его руки теперь покоились на перилах. Они были близко, но все еще не касались ее. Хани улыбнулась. ― Я рада, что смогла помочь. Доктор выдержал ее пристальный взгляд еще несколько секунд, а затем отошел от кровати. ― Позаботьтесь об этих швах, ― сказал он, а затем повернулся и вышел. ОДИНАДЦАТЬ ДЖАРЕД Билли шла по проходу к туалету в передней части самолета, но всего несколько секунд назад она стояла передо мной. Я нарочно держал ее рядом, желая увидеть, была ли связь такой же сильной, когда мы были на ногах. Так и было. А потом наши глаза встретились, ее губы приоткрылись, и я увидел прямо сквозь ее взгляд ― что она чувствовала, чего хотела. Она думала обо мне. Мне льстило, что такая великолепная и успешная женщина, как Билли Пейдж, могла увлечься мной, когда я, очевидно, был намного старше ее. Но это все, что было ― влечение. Потому что Билли была под запретом. Перед тем, как она повернулась, чтобы пойти в туалет, мой взгляд устремился к ее заднице. Она была идеальной, круглая внизу, с углублениями по бокам, которые как раз подходили для моих рук. Я заставил себя отвести взгляд, прекращая дразнить себя же, и посмотрел в окно на другую сторону самолета, а затем позади себя, когда подавали напитки. Я прислушивался к звукам, которые могли бы меня отвлечь: звон стеклянных бутылок с ликером, тихая болтовня, щелчок открываемых верхних контейнеров. Это не сработало. При каждой возможности я искал ее. И каждый раз задавался вопросом, почему. Я допил остатки виски и жевал кубик льда, когда она вышла. Одежда, в которой она была, облегала ее тело. Тело, которое спереди имело еще больше изгибов и… Черт возьми, Джаред. Мои мысли были не там, где нужно. Я сосредоточился на полу, и когда я встал на этот раз, я опустил взгляд и сделал несколько шагов назад, чтобы Билли не оказалась так близко. ― Спасибо, ― сказала она, войдя в ряд. Когда она подошла к своему месту, я почувствовал ее запах в воздухе. Аромат был слаще ванили, больше похож на сливочный крем. Это меня не удивило. ― Джаред… ― сказала Билли через несколько секунд, заставив меня поднять взгляд, я посмотрел на ее глаза, затем на рот и обратно. ― Ты… ― Страх отразился на ее лице, и она быстро прижала ладони к ушам. Я сделал то же самое, только это не помогло. Ничто не могло. Потому что то, что пронзило мои уши, было самым громким звуком, который я когда-либо слышал в своей жизни. ДВЕНАДЦАТЬ ХАНИ ВЕСНА 1984 Когда Хани вернулась домой из больницы, Валентайн уложила ее в постель и поставила стакан воды на тумбочку рядом с коробкой салфеток и пультом от телевизора. Она даже сходила в аптеку, купила рецепты Хани и на обратном пути принесла ей немного куриного супа. Поскольку была пятница, у Хани был целый уик-энд, чтобы расслабиться. Валентайн тоже решила заболеть, и девочки провели следующие два дня, смотря фильмы в постели Хани. Они только начали, когда в воскресенье поздно утром зазвонил телефон. ― Ты можешь дотянуться до него? ― спросила Валентайн, так как это было на стороне Хани. Держась за бок, она осторожно перекатилась, пока ее пальцы не нашли телефон, а затем она сняла его с подставки, длинный вьющийся шнур последовал за ней, когда она поднесла его к уху. ― Алло? ― Хани? ― Покалывание распространилось по ее животу, когда она услышала голос доктора. ― Да. ― Это Эндрю, ваш хирург. Хани засмеялась, еще крепче сжимая живот. Она никогда не забудет, как он звучит, и хотела сказать ему об этом, но вместо этого сказала: ― Привет. ― Она посмотрела на Валентайн и прошептала одними губами: Это доктор. ― Я тебя разбудил?