– Князь, он… – попытался вмешаться Илья, но Маттах не дал договорить. – Годится! – крикнул он азартно. Болеслав глянул на обжирающихся собак, потом, хмуро, на доезжачего: – Другую свору! – рявкнул он. – И другого быка! Не найдешь – шкуру спущу! Сначала вместо одного быка нашли целое стадо в два десятка голов. Матерых быков в нем не оказалось. Только молодняк. Водила стадо самка, мало уступающая размерами быку, но при виде людей она не стала разбираться, кто в лесу хозяин. Стадо дружно снялось с места и умчалось быстрым, легким и почти бесшумным галопом, удивительным для таких здоровенных зверюг. Гнаться за ними не стали – слишком велик был риск переломать лошадям ноги. Пока Болеславовы люди продолжали поиски, князья решили перекусить. Благо дичины хватало и без старой зубрятины, а вино и хлеб охотники прихватили с собой. Князья сидели рядышком и беседовали вполне дружелюбно. Говорили о важном. Владимир решил не обижаться на то, что зубр достался не ему, и, как положено правильному государю, воспользовался хорошим настроением Болеслава, чтобы договориться о новых границах, по которым большая часть хорватских земель отходила к Руси, а остальное делили меж собой Чехия и Польша. Причем Болеслав Храбрый гарантировал, что раздел этот удовлетворит и его дядю, князя Чешского. По факту земли, доставшиеся Владимиру, были и так его, завоеванные. Но обоим великим князьям было понятно: умри Мешко год назад, и Болеслав непременно отхватил бы от Хорватского княжества сочный кусок. А то и всё под себя подмял бы. Этот мог. Пусть он лет на десять моложе Владимира, но ни в храбрости, ни в силе великому князю Киевскому не уступит. Княжьи свиты располагались кто где, но лучшие, понятно, занимали места поближе к государям. Илья тоже устроился неподалеку, у соседнего костра. Ему и его спутникам предложил место Болеславов ближник Горацек. При этом, как бы между делом, не преминул заверить, что к нападению на них по пути к Владимиру, он, Воислав Горацек, никоим образом не причастен. Ну и попутно попытался выведать дальнейшие планы княжича: собирается ли Илья отбыть домой вместе с великим князем Киевским или же намерен еще послужить Болеславу. А то у них намечается важное посольство к германскому императору Оттону Третьему, который вроде бы уже стал заметен из-за бабьих платьев[5]. Кстати, знакомый Илье благородный Орднидт находится сейчас при императорском дворе и в ближайшее время там и останется… Надо же! Какая осведомленность! Однако Илья чеха разочаровал. Нет, он намерен отбыть в Киев. Возможно, его воинские навыки потребуются на родине. Говорят, в последнее время печенеги совсем обнаглели. Да и повоевать с язычниками истинному рыцарю – самое то. Это верно, охотно согласился Горацек. Вот как раз к такой войне Болеслав тоже готовится. С язычниками-полабами. И дело это, надо думать, затянется. Так что если… Илья намек понял и выразил готовность подмогнуть. Но попозже. Когда в родных землях в нем острой надобности не будет. Кстати, об остром. Горацек обратил внимание Маттаха на то, что не следует понимать слова князя Болеслава буквально. Языку хузарина ничего не грозит даже в том случае, если… – Никаких «если»! – возмутился Маттах. Уж не думает ли чех, что он за свои слова не отвечает?! Горацек заверил: нет, ни в коем случае. Он о боевых качествах Маттаха и его соплеменников самого высокого мнения. И охотно принял бы на службу и самого Маттаха, и любое количество его родичей. Разумеется, в случае их готовности принять христианство. Ему-то, Горацеку, всё равно, но вот его государь в этих вопросах строг. Маттах вновь вспылил. Отказаться от веры? Да как ему смеют предлагать такое! Пришлось Горацеку снова извиняться. Илья же насторожился. Уж очень не свойственна хитрому и властному чеху этакая готовность признавать свою неправоту. Что-то ему надо от Ильи и его друзей. Вопрос – что? Глава 12 Окрестности Гнезно. Охота и политика Всё оказалось и проще, и сложнее. – Болеслав попросил меня присматривать за тобой, – пояснил Горацек, когда они на некоторое время остались наедине. – Присматривать или присмотреться? – уточнил Илья. – Присматривать. Болеслав полагает, что Бог связал тебя с ним. Что ты рожден для чего-то важного. Он думает, что посвятил тебя в рыцари по воле Господа. – Но ты так не думаешь, – Илья уловил в голосе чеха сомнение. – Что думаю я, не важно, – уклонился от ответа Горацек. – Важно, что думает мой князь. И если он полагает, что он избран Господом, то не мне в этом сомневаться. – А какие могут быть сомнения? – хмыкнул Илья. – Он князь. Он удачлив. Конечно, он – избранный. Горацек поморщился: – Ты говоришь как язычник. При чем тут удача? Избранник Божий вверяет свою жизнь Богу. И живет по воле Его. И высший дар избраннику – умереть во славу Господню. Болеслав будет нести Христову веру, сражаться за нее, не считаясь ни с золотом, ни с людскими жизнями, включая и свою собственную. Но он – человек. А человеку свойственно сомневаться. Не в Господе, в себе. И искать знаки, подтверждающие, что его деяния – исполнение божественной воли, а не человеческой жажды силы и власти. И ты для него – такой знак. И стоит мне только подумать, что это действительно возможно, как ты открываешь рот, и оказывается, что язычник в тебе намного сильнее христианина. – И что это значит? – надменно спросил Илья. – Пойдешь против воли своего хозяина? Он обиделся на «язычника». – Не пойду, – Горацек слегка улыбнулся, показывая, что ничуть не оскорбился, когда Илья обозвал его холопом. – Потому что верю в величие Болеслава. И в его мудрость. И раз он сказал, что за тобой стоит присмотреть, я присмотрю. Это нетрудно. Присматривать за твоим князем намного сложнее. Но придется. – Я думаю, они поладили, – проворчал Илья. – Ты так не считаешь? – Я считаю, что твой князь тоже полагает себя избранным. Но думает он об этом по-ромейски, а не на божественной латыни. А ты, наверное, слыхал, что нет лада между Константинополем и Ватиканом. И обе стороны думают, что Бог – на его стороне. – Не они одни так думают. Всякий вправе думать, как ему нравится, – Илья выделил интонацией слово «думать». – Думать – пожалуй, – Горацек с интересом глянул на княжича. – А вот действовать так – большое заблуждение. У Господа нашего сторон не бывает. Тебе стоит об этом подумать, княжич Илья, когда станешь выбирать сторону. – У меня она уже есть, – напомнил Илья. И тут их занимательную беседу прервал рог. Далеко, еле слышно. Ему тут же откликнулся другой, поближе. Горацек поднялся: – Зубра тебе нашли, – сказал он Маттаху. И пошел к княжьему костру. – Ты ему веришь? – спросил Рулав. Илья задумался. Вообще-то он привык доверять старшим. Особенно тем, кто хорошо отзывается о его родне. Всё, что говорил ему Горацек, звучало убедительно. Иной раз даже мудро. Однако… – Пожалуй, нет. Как говорил батя, страшна не голая ложь, а умело приправленная ею правда. И привкус этой приправы Илья явственно ощущал в речах Болеславова ближника. Этот тощий чех не из тех, кто откровенничает без нужды. И тут еще это нападение по пути из Гнезно. Да, заказал его вроде не Горацек, а некий неизвестный наниматель… Но кто-то же ему подсказал, когда и куда отправится Илья с товарищами. – Думаю, стоит держаться от него подальше, – заключил Рулав, натягивая подсохший у огня носок[6]. – Говорит он складно, заслушаешься. Прямо русалочья песня. Так и тянет в омут нырнуть. – Нет никаких русалок! – вмешался Маттах. – Я проверял. Это смерды ваши выдумали, чтоб блудить тайком! – Еще как есть! – не согласился варяг. – Ты сам, что ли, видел? – Сам – нет, но… – Вот я и говорю – брехня! Я, когда в отроках ходил, знаешь, сколько их высмотреть пытался! И ничего. Рыба одна. – Так, может, они рыбой и оборачиваются, чтоб ты не догадался? А схватишь… – Я эту рыбу не только хватал! Я ее бил и ел потом! – запальчиво заявил хузарин. – Обычная рыба! Где сом, где щука, только здоровые. – О как! – Рулав почуял возможность пошутить. – Ты, Маттах, выходит, обернувшихся русалок жрал? Ну ты молодец! Слышь, Илья, они его залюбить хотели, а он их цап – и на костер! Но хузарина не так-то просто было поддеть: – Ты, Стемидыч, когда блуд потешить захочешь, мне скажи! – ухмыльнулся Маттах. – Я тебе та-акую щуку приволоку! Нет? Да ты, никак, сома предпочитаешь? Экий ты затейник! Хвать его за усы, да? Рулав понял, что о русалках больше шутить не стоит – фантазия у Маттаха богатая, – и поспешно перевел разговор: – Так что с чехом, Илья? Что думаешь? – Я знаю, что Горацек мне не друг, – покачал головой княжич. – Но если я начну его сторониться, он это поймет. – Да плевать на него! Пусть думает, что хочет! – Маттах уже обулся и проверял снятую тетиву, пропуская ее между пальцами. – Он хитер, – возразил Рулав. – И за ним – Болеслав.