- Что вы, трансляцию не проведёте? – шипит на парней менеджер Ким. – Делов-то всего на час, а вы приуныли, как будто вас просят о чём-то неприличном. - Да мы бы за неприличное охотней взялись, чем за трансляции! – лениво отзывается Мин Джу, от чего у возмущённого менеджера глаза лезут из орбит нарушая все возможные законы и возможности человеческого тела. - Верно! – вторит ему Ха Ра. – Мы с фанатами давно не взаимодействовали, так что лучше что-то неприличное. - Ах ты ж! - накидывается на них менеджер. – Что-то неприличное! – по обезьяньему передразнил он. – Не доросли ещё до неприличного! Он вскакивает на ноги и уперев руки в боки обращается к своим подопечным: - Давно не взаимодействовали с фанатами? Может, вам и в группе играть расхотелось? Так вы скажите, чтобы я своё время на вас не тратил. Ну? Чего молчите? И без того красное от гнева лицо менеджера Кима краснеет пуще прежнего. Его ноздри раздуваются как два паруса и слегка дребезжат под горячими потоками выходящего воздуха. - Это всё? – холодно спрашивает Джи Хун, обращаясь к госпоже Чхве. - Да, - кротко кивает головой она. В ответ Джи Хун хватает свою сумку, оставленную у порога, и неторопливо поднимается вверх по лестнице. - Куда собрался, негодник? – орёт ему вслед раздраконенный менеджер. – Я ещё не закончил. - Менеджер, вчера был сложный день. Мы все устали и толком не выспались. А завтра нам предстоит ещё более ответственный день. Разрешите нам немного отдохнуть перед такой важной работай? – вмешивается Ын Джи. – Если, конечно, госпожа Чхве не против?! - Я не против! Можете отдыхать! - Спасибо, госпожа! – благодарит с поклоном Ын Джи. Он забирает с прохода мои сумки и спешит удалиться вслед за Джи Хуном. - Менеджер не всегда такой суровый! – ободряюще шепчет Тэ Кван, после того как менеджер вместе с госпожой Чхве, покинули дом телекомпании. – Он заботится о нас как отец. - И, как отец ругает! – поспешно добавляет Ха Ра. - Чем займёмся, парни? – переводит разговор Мин Джу. Я громко и многозначительно кашляю в кулачок, напоминая о своём присутствии. - И Са Ра! - исправляется он, сложив руки в извиняющимся жесте. - Устроим пирушку! – предлагает Тэ Кван. - Поддерживаю! – вторит ему Мин Джу. - Я тоже не против! – голосует Ха Ра. - Ну, и я, собственно, тоже! – выдыхаю я. - Без меня! – доносится громкий оклик Джи Хуна. Он спускается с лестницы быстро перебирая длинными ногами. Он успел переодеться. Теперь на нём модные брюки-карго, толстовка с капюшоном, бейсболка и маска, скрывающая всё лицо, кроме карих глаз. В своём наряде всех оттенках чёрного он больше походит на мифического Жнеца или на преступника, которому отчаянно нужно слиться с толпой. - Ты уходишь? – изумлённо спрашиваю я, преграждая ему дорогу. - А разве не видно? – сквозь маску голос Джи Хуна звучит приглушённо, но нисколечко не добрее. - Разве это не нарушение правил? – не отстаю я. – Сегодня вторник, а это будний день. Значит выход в город запрещён. К тому же ты никого не оповестил о своём уходе. - Всё сказала? – в глазах Джи Хуна вспыхивают огоньки раздражения. – Наш первый рабочий день начинается завтра. Так что сегодня я имею право идти, куда захочу не оповещая об этом приставленных к нам людей. - Но… - Я опаздываю! – с нажимом произносит он и я сдаюсь. Отшагиваю в сторону, уступая ему дорогу. - Присмотри за ними! – до носится до меня еле уловимый голос Джи Хуна. Он выскальзывает за дверь, оставляя меня в полном недоумении. Когда Джи Хун сообщил о своём уходе я заметила, что никто из ребят не удивился такому повороту событий. Либо они привыкли к подобным выходкам, либо стараются держаться подальше от Джи Хуна, боясь накликать на свои головы очередную волну критики, способную утопить в своих грязных водах их всех. И это наводит на мысль о том, как сильно могли пострадать их взаимоотношения благодаря ложным обвинениям. - Са Ра! – голос Ын Джи выводит меня из задумчивости. – Ты не против наших традиционных угощений? – спрашивает он. - Н-нет! – тяну я. – Только если в них не будет много острого перца. – Поспешно добавляю я. - Тогда, пойдём! У нас всё готово. - И когда это вы успели? – растерянно интересуюсь я, глядя на уставленный закусками стол, к которому он меня ведёт. - А это не мы! – откликается довольный Тэ Кван. – Обо всём позаботились сотрудники телекомпании. Набили едой холодильник и все кухонные ящики. Рамёна есть не переесть! – прищёлкивает он языком. - Это кимбап с яйцом и беконом, - указывая на блюдо, начинает кулинарную экскурсию Ын Джи. – А это чесночные ттопоки, традиционная колбаса Сундэ, нарезанная кольцами, огромная тарелка с тхвигим, излюбленная Мин Джуном кхимчи… - И ещё булочки хлппан с начинкой из красных бобов. – Глотая слюнки заканчивает за него Тэ Кван. - Вкуснотища! – одобрительно причмокиваю я. - Тогда, давайте есть! – командует Тэ Кван и первым усаживается на пол перед столиком. Я занимаю место с левой стороны от него, а Ын Джи присаживается с левой стороны от меня. Ха Ра и Мин Джу тоже садятся на пол, замыкая наш круг. - Приятного аппетита! – говорю я. - Выпьем! – подхватывает мой оптимизм Тэ Кван. Его рот набит едой, так что во время выкрика вылетают крошки. Они поднимают наполненные Тэ Кваном, как самым младшим, стопки и стукнув их краями замирают, осушая до дна. - Са Ра, а ты почему не пьёшь? – любопытствует Ха Ра, заедая алкоголь ломтиком кровяной колбасы. - Мне хватило вчерашнего шампанского! – кривлюсь я. - Да ты совсем не умеешь пить! – усмехается Мин Джи. - У нас многие девушки дадут фору мужчинам, по части выпивки. - В Америке это зовётся алкоголизмом. - А в Корее - крепким желудком! – хохмит Тэ Кван, под дружеский гул голосов и звон рюмок. - Сколько тебе лет? – спрашивает Мин Джу, жуя кхимчи. - Двадцать два. – Откусывая от чесночного ттопоки, отвечаю я. - Ещё дитя! – отмахивается он. - Что? Да тебе самому весной двадцать четыре стукнуло. – Возмущается Тэ Кван. - А ты вообще младенец! – встревает Ха Ра. - Мне уже двадцать! – гордо заявляет Тэ Кван. - Нашёл чем гордиться. – хихикает Мин Джу. - Давайте, тише! – обрывает разговор Ын Джи. Ему явно не по душе спор товарищей. - А сколько лет тебе? – спрашиваю я под приглушённые споры троицы. - Двадцать пять. – Отвечает он и делает глоток из своей стопки. - Ты самый старший? - Нет, - качает головой Ын Джи. – Джи Хун самый старший. Ему двадцать шесть. - Такая большая разница… - М-м-м? - Говорю, такая большая разница между вами всеми. Разве участники группы не должны быть примерно одного возраста? - Не обязательно. Он хватает с блюда две булочки с бобами и протягивает одну мне. - Лучше попробуй сейчас, а то потом может и не быть! - Спасибо! Я вгрызаюсь в пушистую мякоть булочки и жуя говорю: - Из рассказа Тэ Квана я поняла, что вы выступаете вместе уже четыре года. - Верно. – Отзывается Ын Джи. - Не жалеешь? - Жалею. – Сухо отвечает он. – Иногда я думаю, правильно ли сделал, выбрав путь знаменитости. Ведь это, - он выдерживает паузу, - так трудно. И одиноко. - Одиноко?! Но, у вас столько фанатов и они все вас любят и … - Они не любят НАС, они любят те образы, которые нарисовали у себя в голове. Разве можно понять каков человек только по тому, как он ведёт себя во время концерта? Ведь это, в конце концов, всего лишь моя работа. Лицо Ын Джи становится серьёзным. - Я потратил пять лет на изнурительные репетиции, прежде чем смог дебютировать в составе нашей группы. Если бы не Джи Хун, не думаю, что меня взяли бы. – Он наливает в стопку соджу и осушает её в один глоток. - Так вы с Джи Хуном… - Учились вместе. – Не дожидаясь пока я договорю, отвечает Ын Джи. - Я поступил на год позже него. Он был первым, кто показал мне всё… с тех пор мы и дружим. - Дружите?! Так значит ты знаешь, куда он пошёл? - К своему учителю Сон Нам Муну. Это все знают. - Этот учитель…кто он? Мне было неловко выспрашивать Ын Джи о таких подробностях, но любопытство брало вверх. - Учитель Сон преподавал пение в интернате, где воспитывался Джи Хун. Щёки Ын Джи налились хмельным румянцем, и опьяневший парень ударился в воспоминания, выкладывая даже самые незначительные подробности: - Мать Джи Хуна умерла, когда он был ещё малышом, а что стало с отцом – никому не известно. Джи Хун не помнит, как выглядят его родители. Только сладковатый запах жасминовой воды, которой пользовалась его мать. Удивительная вещь – память! Не так ли?! – причмокнув, Ын Джи наливает себе ещё одну стопку. – Учитель Сон, можно сказать, заменил ему родителей. Заботился о нём. Даже позволил жить в своём доме, когда Джи Хун выпустился из интерната. Большая удача – для того, кто остался без семьи. Откинув голову назад, Ын Джи проглатывает содержимое и с глухим стуком возвращает стопку на стол. - Этот старик спас ему жизнь! Заметил в нём талант и всячески помогал, пока тот учился в компании. - Выходит, учитель Сон хороший человек! - Именно! – соглашается Ын Джи. Он тянется за бутылкой, но с разочарованием обнаруживает, что она пустая. Берёт другую и зубами снимает с неё крышечку. - Мне кажется, тебе достаточно! – забирая из его рук бутылку и стопку, замечаю я. - Но я ещё… - Завтра скажешь мне спасибо! Я поднимаюсь на ноги и тяну Ын Джи за собой. Он напился сильнее, чем я ожидала. Так что мне, буквально, приходится волочить его на себе. - Всего пару ступенек! – с воодушевлением произношу я, стоя у лестницы. - Я сам! – упрямиться Ын Джи. - Хочешь сломать себе шею? Не дури! - Это у вас в Америке нормально обниматься с парнями, - бурчит смущённый Ын Джи. – А у нас здесь это не принято. - Тогда представь, что я парень! – взваливая его руку себе на плечо, советую я. Позади нас, в гостиной, захмелевшая троица во всю горланит песни женской группы SNSD. Глава 5. Американский завтрак. Подъём в семь утра стал поистине волевым поступком, особенно если учесть тот факт, что уснуть мне удалось только к трём часам утра. Всю ночь меня не отпускали мысли, которые назойливо жужжали в голове как мухи. Я думала об отце и о причине своего приезда в Сеул. Меня пугала мысль, что я могу не сдержать обещание и вернуться домой ни с чем. И что тогда делать? Будильник разражается третьим сигналом и я, стукнув по нему ладонью, вылезаю из кровати и направляюсь в ванну комнату. Там, в большом зеркале придирчиво разглядываю своё лицо, радуясь, что не смотря на отсутствие желания всё же нашла в себе силы и смыла перед сном косметику избежав слипшихся ресниц, потёкшей туши и размазанной губной помады. Но от волос всё ещё несёт маслянисто-жаренным душком с острыми нотками. Забираюсь в душевую кабинку, мысленно благодаря менеджера за проявленную заботу и провожу там добрых полчаса. Вдоволь наплескавшись, выхожу из душа совершенно другим человеком. Я называю такое состояние - умиротворённо счастливым. В детстве папа часто говорил, что в прошлой жизни я, должно быть, была слоном. Раз вода доставляет мне столько радости. Я не буддистка и в перерождения не верю, но если на миг представить, что перерождение и правда возможно, то, я охотно верю в слоновью теорию папы. Заправляю кровать и водружаю на неё свои чемоданы. Раскрываю молнии и разбираю их содержимое по полкам. Когда из-под платьев и джинсов выглядывает уголок потрёпанной книги, я достаю его и с нежностью провожу ладонью по обложке. Эта книга досталась мне от папы. Я взяла её без его ведома и, больше не вернула на место. Теперь она по всюду сопровождает меня, куда бы я не шла. Как амулет, а точнее – как шкатулка для амулета. Потому что самое драгоценное для меня – то, что спрятано между её страниц. И она хранит этот секрет с давних времён. Как верный товарищ. Внезапно, мой телефон издаёт мерзкий всхлип, а за ним второй, а потом трети и так до тех пор, пока я не поднимаю трубку. - Эва? – недоверчиво спрашивает мамин голос. - Да, - отвечаю я, начиная чувствовать беспокойство. – Что-то произошло? - Звонил доктор Майлз, - аккуратно начинает она. - И чего он хотел? - Настаивает на отключении от аппарата. - Ему стало хуже? – уточняю я. - Без изменений. - Тогда к чему этот разговор? - Ты же понимаешь, что пора его отпустить. – Слащаво елейным голоском напевает моя мать, что совсем на неё не похоже. – Он тут мучается. Ты его мучаешь! Последняя фраза звучит с укором, что уже больше похоже на мою настоящую маму. - Нет! – твёрдым голосом отвечаю я. – И не пытайся меня разжалобить! - Да ты просто эгоистка! – взрывается она. – Только о себе и думаешь. Только о себе и ни о ком другом. - «Ни о ком другом» - это ты о себе? - Да хотя бы и о себе! - И кто из нас эгоист, мам?! - Ну, знаешь ли! Я буквально вижу, как она поджимает губы в злую линию. - Я столько всего натерпелась за это время! Разве это плохо, желать спокойной жизни? - Под спокойной жизнью ты имеешь в виду деньги отца? - хмыкаю я и опередив её ответ говорю: - Не отвечай! Я и так знаю. И хочу, чтобы ты тоже знала: Я не дам своё согласие на его отключение. - Ты – бездушная девчонка! – кричит она. – Уверена, отец уже пожалел, что выбрал тебя своим распорядителем. - Если бы он выбрал тебя – ты бы отключила его через неделю. - Это добрый поступок… - Нет мам, добрый поступок – это верить, что он придёт в себя. Три года назад, возвращаясь из своего офиса в Бруклине мой отец попал в аварию. Не справился с управлением на Бруклинском мосту и на всём ходу врезался в боковое перекрытие. Прибывшие на место аварии врачи, нашли его без сознания, а позже сообщили о вегетативном состоянии и поместили под аппарат искусственной вентиляции лёгких. За эти три года его сердце не выдерживало и останавливалось пять раз. Но каждый раз после реанимации, начинало стучать снова. Что это, если не знак свыше?! - Са Ра! – тихий стук в дверь, застигает меня врасплох. Я сижу на своей кровати обмотанная полотенцем и крепко сжимаю в руках телефон. - Са Ра! Е Чжин уже пришла, тебе стоит поторопиться. – Поторапливает меня голос за дверью. - Да, - вскакиваю на ноги я. – Я сейчас! Хватаю первое попавшееся – чёрные джинсы с высокой посадкой и коротенькую маечку с рукавом тёмно-зелёного цвета. Быстро переодеваюсь. Наспех сушу волосы полотенцем и застегнув на ушах серьги, шаркаю тапочками в сторону двери. - Ого! – встречает меня изумлённым выкликом Тэ Кван. Он обводит меня любопытным взглядом и заключает: - То, что надо! - Это как понимать? – теряюсь я. - Без косметики и в тапочках – ты по-домашнему уютная! Он вцепляется в мою руку, чуть выше запястья и тянет за собой. - Это, ведь, хорошо?! – всё ещё не понимаю я. - Да, это очень хорошо, Нуна! То, что нужно для утренней съёмки. Его ответ не даёт мне той конкретики, которой я добивалась и начинаю чувствовать себя неуверенно. - Давно она приехала? – любопытствую я, пока мы проходим через гостиную. - Минут десять назад. Но техники приехали раньше. - А ты во сколько встал? – поражаюсь его осведомлённостью я. - Около шести часов! – хмыкает он. - Вааау! – восхищённо изрекаю я. - Проспал всего часа три, не больше. Но чувствую себя отлично. Не то, что Хёны. И действительно, когда мы входим в кухню, за столом нас встречают три кислые мины, на которых явно читается сожаление о выпитом вчера алкоголе. - Доброе утро! – приветствую их я, не ожидая ответа. – Ты прав, выглядят они так себе! – шепчу стоящему рядом Тэ Квану. - Это ещё ничего. Видела бы ты их пол часа назад. – С ухмылкой заявляет он. - А, где же Джи Хун? - Он не ночевал здесь. - Хочешь сказать, он ещё не вернулся? - Похоже на то, но Е Чжин лучше пока об этом не знать. - А вот и наша Са Ра! – елейным голоском выводит свою трель Е Чжин. Она улыбается, глядя на нас с Тэ Кваном, как обычно смотрят на двух влюблённых. – Рада тебя видеть! – сообщает она. – Ты, ведь, не против, если я буду обращаться к тебе на ты? - Нет, я не против. – Растерянно отвечаю я, стараясь понять в чём подвох. - Вот и хорошо! - Не знаешь ли ты, Са Ра, где Джи Хун? Её губы всё ещё растянуты в улыбку, но теперь она больше напоминает оскал чёрной пираньи. Что, довольно точно, учитывая то, что на сегодняшнюю съёмку она решила надеть короткое чёрное платье из вельветовой ткани, хорошо подчёркивающее её тонкую талию. - Понятия не имею! – честно отвечаю я. - Он в душе! – поспешно отзывается Тэ Кван. - В душе? – Е Чжин складывает руки на груди и недоверчиво приподнимает бровь. – Так долго? - Мы вчера устроили посиделки. Много выпили. - Чешет в затылке Тэ Кван. – Посмотрите на ребят, - предлагает он. – Джи Хун выглядит ещё хуже. Е Чжин меряет троицу оценивающим взглядом и кивнув, выдыхает: - Ладно! Значит начнём без него. Она подходит к столу и повернувшись так, чтобы её было видно всем участникам, громко произносит: - Знакомьтесь, это господин Ю – мой помощник. Высокий, долговязый мужчина с всклокоченной шевелюрой и с бейджем, свисающим почти до самого ремня, покорно кивает. - А это господин Пак – наш режиссёр и оператор. Именно он сегодня будет руководить всем съёмочным процессом. Молодой и улыбчивый господин Пак добродушно машет рукой в знак приветствия, а мы, в ответ, склоняемся в лёгком поклоне. - Ну, а с моим визажистом - Ми Рэ – вы, вероятно, уже знакомы! Тоненькая и сильно накрашенная девушка в коротком платьице смущённо зардевшись, кивает головой. - Са Ра! – снова обращается ко мне Е Чжин. - Да, - откликаюсь я. - Сегодня ты – наша главная героиня. На тебя возложена важная миссия – удержания интереса телезрителей. - Но, я думала, ребята… - Они – то, что побуждает людей к просмотру нашей программы, но ты… ты - её основа. Центр. Да называй как хочешь, только помни, что именно от тебя зависит успех сегодняшнего выпуска. – Устрашающе заявляет она. – Но ты не пугайся! Всё, что тебе требуется, это приготовить завтрак. Такой, какой обычно ты готовишь дома. - Хлопья с молоком?! - Что-то менее обыденное… - Тосты с яйцом и беконом? - Уже лучше. - Блинчики с кленовым сиропом и патокой? - Решено! – хлопает в ладоши Е Чжин. – Сегодня на завтрак ты приготовишь тосты с яйцом и беконом, и блинчики с кленовым сиропом и патокой. Да, то, что нужно! Настоящий американский завтрак. - Хороший выбор! – лебезит перед ней господин Ю. - Как скажете! – пожимаю плечами я. – Но учтите, этот завтрак не имеет никакого отношения к ПОВСЕДНЕДНЕВНОМУ американскому завтраку. - Приступим? – с натянутой улыбкой, предлогает Е Чжин, делая вид, что пропустила последнюю реплику мимо ушей. – И так! – она складывает ладони лодочкой. – Господин Ю! Принесите продукты! – командует она. Молча кивнув, долговязый срывается с места и на несколько минут пропадает из виду. А вернувшись, тащит в каждой руке по два пакета, набитых разной всячиной. - А тебе, Тэ Кван, лучше переместиться за стол! – велит она. – Покажем идеальную картинку с тёплыми семейными нотками! – вдохновлённо тянет она, но быстро мрачнеет, переведя взгляд на лица парней. – Господин Ю, у нас есть что-нибудь от похмелья? - Да, госпожа О. - Тогда, дайте им что-нибудь, да поживее! – просит она и переключает своё внимание на меня. Я разбираю пакеты с продуктами попутно изучая их содержимое: лоток яиц, лоток с беконом для жарки, сахар, мука, сиропы, бутылка подсоленного масла, листы салата, целый пакет фруктов и… - Что это? –спрашивает она, когда я выуживаю из пакета продолговатую железную коробочку с колпачком. - Масляной стик! – отвечаю я. – Вы таким не пользуетесь? - Я не готовлю дома! – отвечает она. – Проще питаться едой из ресторана. Здорово экономит время. Я прикусываю язык, чтобы не задать вопрос о том, как к этому относится её муж и просто открываю железную крышечку демонстрируя как кусочек ароматного масла. - Но, подождите. Разве корейцы могут есть масло? – хмурюсь в раздумьях я. – У многих, ведь, непереносимость лактозы. - Верно! – кивает головой Е Чжин. – Поэтому большинство молочных продуктов – соевые. Как и это масло. – Она указывает на значок на этикетки, в котором находился стик. - Видешь? - Угу - За меня можешь не переживать, я – Канадец! – вмешивается в наш разговор ленивый голос Мин Джу. – Моё тело с детства привыкло к молочным продуктам. - Вот и замечательно! – щёлкнула зубами Е Чжин и добавила: - И где же Джи Хун? - Пойду, потороплю его! – вскочив со стула, предлагает Ын Джи. - Хорошо! – соглашается телеведущая и предлагает, обращаясь ко мне. – Давай переложим продукты в холодильник. После короткого вступления Е Чжин, я занимаю место рядом с тостером. Погружаю в него несколько кусочков белого хлеба и с излишней силой жму на кнопку. Хлеб исчезает в железных недрах тостера оставив на поверхности нежно - оранжевые корочки, те, что так сильно не любит мой папа. При мысли о нём к глаза подступают слёзы, но сдерживаю их, боясь запороть кадр. Пока я вожусь с готовкой: намазываю подрумянившиеся тосты маслом, разрезаю пополам тонкие полоски бекон и жарю глазунью, Е Чжин неспешно ведёт беседу с ребятами, кокетливо покачивая ножкой. И пусть её лицо озаряет непринуждённая улыбка, глаза -мечут молнии, и нет ни малейшего сомнения в том, что виной её бешенства – отсутствие Ын Джи и Джи Хуна. Юркий господин Пак, вертится волчком по всей съёмочной зоне, вылавливая нужные ракурсы. Уже несколько раз а он прерывал беседу с просьбами поправить Е Чжин выбившейся волос или убрать со стола сахарницу, что, по его мнению, портила кадр. В какой-то момент, колдуя над нежно-розовой тарелкой с глазуньей, я замечаю мелькающую в окне чёрную бейсболку. Она медленно плывёт рядом с подоконником и замерев на месте, приподнимается являя миру два карих глаза. Глаза моргают, окидывают оценивающим взглядом комнату и застывают на мне. Никогда прежде мне не приходилось читать по глазам. Я даже не уверена, что это возможно, однако, я отчётливо вижу в уставившемся на меня взгляде призыв к помощи. Времени на обдумывание нет, и я не нахожу ничего лучшего, чем грохнуться в обморок. Что я, собственно, и делаю, случайно зацепив рукой горячую тарелку с глазуньей. Падаю я как надо! По всем театральным канонам: навзничь, с трудом сдерживая инстинктивный порыв смягчить падение с помощью рук. Моё тощее тело громко грохает костями об пол, и я слышу взволнованные возгласы и топот ног. Горячая глазунья, подлетев, приземляется прямо мне на руку. И хоть на моё лицо сохраняет спокойствие, внутри я ору белугой, ругая Джи Хуна на чём стоит свет и думая о том, во что ему обойдётся моя жертва. Надо признать, что не смотря на моё фееричное и слегка не обдуманное падение, оставившее мне на память пузырчатый ожёг, съёмки заканчиваются на позитивной ноте. Е Чжин со своей командой остаются, весьма, довольными. Особенно после того, как в кухню вальяжной походкой вплывает Джи Хун, в сопровождении Ын Джи. Когда я прихожу в себя от фальшивого обморока, на губах Е Чжин цветёт улыбка, а взгляд прикован к Джи Хуну. Она услужливо подаёт ему кухонное полотенце, чтобы тот промокнул влажные, якобы после душа, волосы. И видимо, этого достаточно, чтобы уберечь себя от оправданий перед Е Чжин и её командой. За всё время съёмок он ни разу не посмотрел в мою сторону, словно бы меня не существовало. Но вечером, когда камеры отключились и я, выбравшись из своей берлоги, спускаюсь в кухню за льдом, он преграждает мне путь. - Это тебе! – коротко говорит Джи Хун вкладывая в мою ладонь маленький холодный пакетик. - Ты так просто не отделаешься! – ворчу я. – Ты, теперь, мой должник! - Да знаю я, знаю! – спокойно отвечает он и согнувшись над моей раной, сам прикладывает к ней лёд. - Почему мне кажется, что ты меня ненавидишь? – слетает с моих губ. Он поднимает на меня глаза и растерянно моргает, но потом снова опускает их, сосредоточившись на пакете со льдом. - Я не ненавижу тебя! – тихо изрекает она. – Просто немного злюсь. - Но, что я сделала? - Стала участницей этого шоу. Он сильнее нажимает на лёд и я вскрикиваю от боли. - Извини. – шепчет он. - Разве это шоу не пойдёт на пользу вашей группе? - Предполагается, что так. – Соглашается он. – Но, сейчас не самое подходящее время. Слишком мало времени прошло… - он замолкает. - Ты про те обвинения? – сглатываю подступивший к горлу ком. - А ты любопытная! – грустно усмехается он. – Ещё чуть-чуть и я мог бы поверить, что ты и правда наша фанатка. - А ты в этом сомневаешься? - Все твои слова на шоу и твоё поведение, в целом, создают впечатление, что ты действительно наша фанатка. – Задумчиво произносит он. – Но я уверен, что сейчас никто из наших настоящих фанатов не решился бы сняться с нами в реалити-шоу. - Ты прав! – выдыхаю я. – Я, действительно, не ваша фанатка. - Где он тебя нашёл? – спрашивает без доли удивления, Джи Хун. - У стойки регистрации в отеле. – Бормочу я. - Когда я искала паспорт…который у меня украли. Так что я здесь не совсем по своей воле. - И какая у тебя выгода? - Хочу потянуть время, пока не найдётся сумка, которую у меня украли в день прилёта. Менеджер Ким, обещал помочь. - Да, у него полно связей в этой сфере. – Хмыкает Джи Хун и выдержав паузу, спрашивает: - Зачем прилетела в Сеул? - Вообще-то, - чуть помедлив говорю я. – Я здесь из-за отца. - Он здесь живёт? - Нет, - качаю головой я. – Мой отец остался в Нью-Йорке. - Не понимаю… - нахмурив лоб, признаётся Джи Хун. - Я здесь, чтобы найти одного человека. Глава 6. Прямой эфир. Каждое утро в доме телекомпании начинается со съёмок с Е Чжин и с каждым днём я всё сильнее убеждаюсь в том, что она неравнодушна к Джи Хуну. И меня это здорово настораживает. Разве замужняя девушка может вести себя так вызывающе рядом с другим мужчиной? Особенно здесь, в Корее. В стране, где всем заправляют традиции и правила. Где за глубокий вырез на груди, достопочтенная тётушка с посидевшими завитками на голове, выльет на тебя такой поток ругани, что ты больше никогда в жизни не посмотришь в сторону V-образного выреза. Но Е Чжин, видимо, относится к той редко встречающейся касте молодых южнокорейских девушек, которых ничуть не стесняет наличие обручального колечка на безымянном пальце. - Давно Е Чжин замужем? – любопытствую я у Ми Рэ, её визажиста, когда съёмки прерываются на кофе-брейк. - Разве ты не знаешь? – удивлённо взмахивает накладными ресницами Ми Рэ. - Они с Сун Хи поженились в январе этого года. Тогда весь Сеул гудел! – хвастливо добавляет она. - Вот как! – бесцветно тяну я. – А Сун Хи это кто? - Выдающейся хирург! – восклицает она и, понизив голос до шёпота склоняется к моему уху: - Говорят, он как-то лечил самого президента! И теперь вся его семья, периодически, консультируется у Сун Хи. Тайно, естественно. - Вот как! – задумчиво бормочу я. – Должно быть они долго к этому шли! В смысле, Е Чжин и Сун Хи! – поясняю я, заметив во взгляде собеседницы непонимание. – Я о их браке. - Не так уже и долго! – пожимает плечами она. – С Джи Хуном они встречались гораздо дольше. Ещё со времён его стажировки в компании, если я не оши… - она обрывает свою речь на полуслове устремив взволнованный взгляд куда-то над моей головой. Я оборачиваюсь и врезаюсь в широкую грудь, преградившую мне путь. - Обо мне судачите? – с дерзкой ухмылкой интересуется Джи Хун. Он выдерживает паузу, давая нам возможность объясниться, но не дождавшись ответа, кивает в мою сторону: - Сегодня моя очередь выходить в прямую трансляцию с фанатами, не хочешь составить компанию? - К-к-компанию? – блею я. – Тебе? Я? С чего бы? - Слишком много вопросов. – Вздыхает он. Ухмылка с его лица исчезает, уступая место серьёзному выражению. – Просто хочу, на правах лидера группы, официально представить тебя нашему фандому. - Фандом?! Как здорово! – радуется Ми Рэ. – А как называется ваш фандом? - «Не твоё дело» - буравя её взглядом, цедит Джи Хун. - Очень надо! – обижено надувает губки Ми Рэ. Она делает большой глоток кофе из своего стаканчика и гневно бросает его в корзину для мусора. - Не общайся с ней больше! – советует мне Джи Хун, когда девушка удаляется, энергично крутя бёдрами. – Эта сорока приносит на своём длинном хвосте сплетни для Е Чжин. - Поняла. – Коротко отвечаю я, а в сердцах ругаю себя за то, что вообще полезла с расспросами о Е Чжин. Если Джи Хун прав и «сорока» сделает своё дело, то в скором случае Е Чжин узнает о том, что я о ней спрашивала. - Трансляцию планирую начать в половине девятого. – Вырывает меня из раздумий голос Джи Хуна. - Так что после того, как камеры отключаться, жду тебя в нашей, с ребятами, комнате. Ты меня слышишь? - Слышу, слышу! После восьми в мужской спальне. Приду, как отключат камеры. Я запомнила! – не без раздражения, чеканю я. - Вот и умница! – срывается с его губ и он вытягивает руку над моей головой и легонько похлопывает ладонью по моей макушке. - И всё же, как называется ваш фандом? - «V.I.P». Довольно банально, не так ли? - Есть такое! – соглашаюсь я. - Пусть так. – Он убирает руку от моей головы и прячет ей в карман джинс. – Важнее смысл. Наши фанаты, действительно VERY IMORTAMT PEOPLE! Вечером, дождавшись отключения камер, я быстро переодеваюсь и шмыгнув за дверь своей комнаты, на цыпочках пробираюсь по узкому коридору. Судя по громким возгласам, доносящимся из гостиной, на первом этаже разыгрывается настоящее ледниковое побоище. Смертельное сражение на мечах. Хотя на деле, парни просто играют в «Fifa 23» на xbox. Да, представляя жизнь звёзд такого масштаба, последнее что приходит на ум - что по вечерам они рубятся в видеоигры уплетая острые куриные лапки и пиццу. Но, согласитесь, в этом есть что-то приятное. Ведь, приятно осознавать, что каждый свой выходной вы можете проводить в стиле мировых звёзд. Оставив веселье позади, я устремляюсь к двери, приторно-белого цвет. Она напоминает мне цвет больничных палат и от этого во рту расплывается терпкий привкус мятного желе. Я морщусь. Ни один американский ребёнок, пробыв в больнице хотя бы день, ни за что не купит это склизкое месиво, по собственной воле. А всё потому, что подают это «блюдо» с каждым приёмом пищи. И пусть его нахождение в меню абсолютно заслуженно, жевать эту блевотину, по меньшей мере, три раза в день, просто невыносимо. - Наконец-то! - изрекает Джи Хун, когда я появляюсь на пороге его комнаты. - Камеры отключили минут десять назад! - Двадцать! – поправляет меня он и для пущей убедительности, указывает пальцем на экран своего мобильного, на котором предательски высвечиваются 20:20. - Слегка задержалась, ничего страшно! – хмыкаю я, изучая комнату взглядом. – Какой у нас план? - Никакого! - Как это, никакого? - Пусть это будет импровизация! - Импровизация? - Угу. Импровизация и есть наш план! - Звучит не особо успокаивающе. - А ты что, боишься? - У меня нет такого опыта выступления перед многотысячной толпой, как у тебя. – Сложив руки на груди, замечаю я. - В этом ты права. – Нахмурившись, отвечает Джи Хун. Он одет в светло-фиолетовую футболку с коротким рукавом и синие джинсы. Волосы уложены в аккуратную причёску. Даже глаза слегка подведены тёмным карандашом. - Тебе идёт! – одобряю его образ я, помахивая подолом своего сиреневого платья. – Просто, но красиво. - Думаешь? – спрашивает он. В его голосе сквозит неуверенность о которой я раньше и не догадывалась. Весь напускной образ крутого молчуна рассыпается на моих глазах, оставляя лишь настоящего Джи Хуна, которому тоже страшно. - Что-то случилось? - Нет, ничего! – Отвечает он. – Нам пора начинать. - Кстати, ты тоже хорошо выглядишь! – ободряет меня он. – Правда, эта заколка… Уверен, без неё будет лучше. Он делает шаг мне на встречу и аккуратно достаёт из моих волос заколку нежно-сиреневого цвета. В тон платью. - Вот так лучше! - Думаешь?! – передразниваю его я. Он задерживает взгляд на моём лице и я радуюсь, что успела подкрасить ресницы и нанести тонкий слой ягодного тинта на губы. А потом он отстраняется и занимает место перед ноутбуком. Жестом приглашает меня присоединиться. - И всё-таки, может придумаем план? – не отступаю я, присаживаясь рядом и невольно теребя подол платья. - Боишься, что моя подмоченная репутация может отразиться и на тебе? – спокойно спрашивает он. - Я просто хочу, чтобы всё прошло хорошо. - Доверься мне! – он бросает на меня убедительный взгляд, а потом возвращает его на экран и клацает по клавише. На экране открывается сайт с названием «WeToo!» - Это ваш фансайт? – интересуюсь я. - Да, - откликается он, не отрываясь от экрана. - А почему «WeToo»? - Это - как напоминание. Напоминание, что мы такие же, как и все. - Но, вы не как все! - возражаю я. – Вы - знаменитости. - Мы просто ребята, которые хотят делать музыку. Вот и всё. Так было всегда и так будет. А известность – это бремя, от которого бы я с удовольствием избавился. - Так почему не сделаешь этого? - По контракту я должен отработать ещё два года. Мы все должны. Иначе, придётся выплатить компании неустойку. А сумма-то огромная. Но, как только контракт закончится… - Ты уйдёшь из группы? - Именно! - И чем займёшься? - А что? - Просто любопытно! - Скорее всего продюсированием. Мне это больше подходит. - Неожиданно. - Ты готова? – серьёзно спрашивает он. - Да Ещё один громкий удар пальцев о клавиатуру. Напряжённое молчание, тяжёлый вздох и радушное приветствие: - Привет, V.I.P! С вами лидер группы H.I.M – Ким Джи Хун. – Он склоняет голову в поклоне. – Рад встречи с вами! Признаюсь, некоторое время назад, я был уверен, что больше никогда не произнесу эти слова! – его лицо озаряет широкая улыбка, а изо рта вырываются смешки. Но глаза остаются по - прежнему ледяными. И именно они выдают настоящего Джи Хуна. Того, кем он стал. Того, кого они ещё не знают и судя по натянутой улыбке, того, кого он не позволит им узнать. – Вы наверняка уже знаете, что мы с парнями сейчас участвуем в реалити-шоу «Вместе со здёздами» на канали SBS с телеведущей О Е Чжин. Он прерывает свою речь, уставившись в экран ноутбука, на котором, со скоростью света мелькают сообщения. - Всё верно! – снова улыбается он. – Ын Джи, Тэ Кван и Ха Ра, уже провели прямые трансляции, так что вы в курсе событий! И всё-таки, у меня для вас есть что-то неожиданное. То, чего вы точно не ждёте! – интригующе поводит бровями он. А я чувствую, как бешено колотится моё сердце и дрожат от напряжения руки. - Нет, нет! Это не новый альбом. – Усиленно трясёт головой Джи Хун. - Хотя его выход не за горами. И всё же, это не он. Его взгляд бегает по экрану, читая всплывающие сообщения. - Нет, у меня нет девушки! – хмыкает он. – Но это очень близко. Я действительно хочу познакомить вас с девушкой. Точнее сказать, с участницей реалити-шоу – Сарой! Он поворачивает экран в мою сторону так, что, чёрный глаз камеры утыкается на меня немигающим взором. На экране показывается наше с Джи Хуном изображение. - Скажи что-нибудь! – одними губами шевелит он. - Всем привет! – смущённо выдавливаю я и приветственно машу рукой. «А у неё не плохой корейский!» - мелькает на экране первое сообщение. – «Красотка!» - хвалит меня кто-то. – «Завидую! Я бы тоже хотела сидеть рядом с Джи Хуном…», «Слишком тощая для американки!», «Не такая уж и красивая!», «Сколько ей лет?», «Джи Хун поговори с нами!», «Оппа, женись на мне!» - сообщения мелькают с такой скоростью, что я не успеваю дочитать их до конца. Но одно из них заставляет меня вздрогнуть. Оно гласит: «Подсадная утка! Иначе, почему в шоу не взяли кореянку?». Я нервно сглатываю образовавшейся ком и поворачиваю голову в сторону Джи Хуна. Он тоже смотрит на меня, но лишь короткое мгновение, но я успеваю прочитать в его взгляде немой приказ «не подавай виду!» - Корейский у Са Ры и правда не плохой! – соглашается с фанатами Джи Хун. – Наверное, потому что она востоковед. А вот на счёт красоты не знаю. Я не из тех, кто заостряет внимание на внешности. То, что внутри – важнее. И я бы точно не стал завидовать тому, что Са Ра сидит рядом со мной. Уверен, она бы с удовольствием променяла моё общество на тосты с арахисовым маслом. Не так ли? – он бросает насмешливую улыбку в мою сторону. – Кстати о возрасте, сколько же тебе лет, Са Ра? - Двадцать два! – еле слышно сиплю я. - Хороший возраст! Думаю, большинству наших фанаток столько же. Я прав? – он снова устремляет взгляд на экран ноутбука. «Прав! Мне 22 года!», «И мне 22!», «И мне!», «Мне тоже!», «Оппа Джи Хун как всегда прав!». - Жениться на тебе? Боюсь, муж из меня будет ещё хуже, чем музыкант! – усмехается он. – Подсадная утка? Ты так говоришь потому, что не прошла отбор? Если это так. То мне очень жаль. И я надеюсь, что в следующий раз тебе повезёт. Но, не следует говорить то, в чём ты не уверена. Знаешь ли, домыслы могут разрушить чью-то жизнь. Уж я-то знаю. Я завороженно наблюдаю за тем, как искусно он выстраивает диалог с фанатками. Как он улыбается, стараясь быть для них тем Джи Хуном, которого они знали до скандально известных событий. Видеть его таким оказывается хуже острого рамёна. Да я готова съесть с десяток порций острого рамёна вприкуску с мерзкими куриными лапками, лишь бы больше не лицезреть его страдания. До это момента, я даже не предполагала, насколько глубока душевная рана Джи Хуна. Глава 7. Улица Мёндон. После совместного эфира с Джи Хуном наша взаимная неприязнь стала потихоньку рассеиваться, сменяясь неловкостью. Мне стало неловко общаться с ребятами помня о том, что Джи Хун обо всём знает. Знает о моей фальшивой фанатской истории и всей той лжи, которую я успела наговорить, снимаясь в утренних выпусках с Е Чжин. Некоторое время я боялась, что он выдаст мою тайну, но, судя по всему, он не намеревался этого делать. После совместного эфира Джи Хун ни единым жестом не напомнил мне о моей лжи. И меня это знатно путает. Я не перестаю думать о том, почему он хранит молчание. Выжидает лучшего момента? Или решил отпустить ситуацию и дать всем участникам выхватить из неё самое лучшее?! В любом случае подобревший Джи Хун, не бросающий хмурых взглядов в мою сторону, выглядит подозрительно. Перемена в наших с Джи Хуном отношениях оказалась видна не только мне, но и ребятам, терпеливо наблюдавшим со стороны. Но, похоже, всему есть предел. Особенно человеческому терпению. Так что спустя почти неделю, они подловили меня в кухне и устроили допрос с пристрастием. - Что это с тобой и Джи Хнуом? – стараясь показаться менее бестактным, спрашивает Тэ Кван. Он сидит рядом со мной на ванильного цвета угловом диване, с надутым видом. Ха Ра и Мин Джу заняли места на подлокотниках по обе стороны дивана, а Ын Джи стоит за нами, облокотившись локтями об изголовье дивана. - А что с нами не так? – изумлённо расширяю глаза я. - Вы двое ведёте себя как-то странно, после совместного эфира! – замечает Мин Джу. Он крутит в руках железный медиатор, то и дело проводя им по ладони так, словно у неё имеются струны. - Какие-то тихие! – вторит ему Ха Ра. - Да, совсем не ругаетесь! – соглашается Мин Джу. - А когда это мы ругались? – требовательно спрашиваю я. Я решаю перейти от защиты к нападению. - Да у вас каждый день мелкие стычки! – откликается Ха Ра. - А теперь такие тихие ходите. Аж не по себе! – Демонстративно потрясая плечами, как будто от холода, говорит Мин Джу. - Может мы нашли подход в общении. Что здесь плохого? - Плохого ничего! Просто странно всё это. – Недовольно отвечает Тэ Кван. - А я рад, что вы нашли общий язык! – сообщает Ын Джи, который всё это время молчаливо наблюдал за происходящим. – Не знаю как вам, но мне комфортнее жить, когда рядом никто не ругается. - Можно подумать, что нам это нравится! – бурчит Мин Джу. - Просто Джи Хун… ты же знаешь, он давно ведёт себя отчуждённо и Са Ра ему явно не понравилась. А тут такие перемены. С чего бы? – хмыкает Ха Ра. - Да, с чего бы? – подаёт голос Тэ Кван. – Мы уже думали, он всегда будет таким серьёзным. - Как видишь, всё меняется! – пожимает плечами Ын Джи, давая понять, что больше не желает участвовать в диалоге. – Не хочешь со мной прогуляться? – предлагает он мне. - А куда пойдём? – оживляюсь я. - На улицу Мёндон. Бывала уже там? - Нет. – Качаю головой я. - Тогда, собирайся, а я пока поставлю в известность наш конвой. – Его губы вытягиваются в насмешливою улыбку, вводя глазеющую на нас троицу в ещё большее недоумение. Улица Мёндон или, как её ещё называют: улица-улей, улица-праздник, улица-бессонница – это центральная торговая улица в квартале Мёндон, рай для настоящего любителя шоппинга. Здесь можно купить буквально всё: от китайского ширпотреба до брендов местных дизайнеров. Уникальность Мёндона ещё и в том, что 2/3 из проживающих на улице людей – торговцы. Что делает её по-настоящему самой «торговой» из всех имеющихся улиц. Если вы когда-нибудь бывали в Сеуле, то знаете, как завораживают узкие улочки с гористыми подъёмами и серпантиновыми спусками. Красочные магазинчики с переливающимися вывесками, гул дорог и сигналы машин, а ещё непривычный для ньюйоркца «кашель» проезжающих мимо мопедов. И конечно же, картонные баннеры в виде знаменитостей, зазывающих в уютные кафе и лавочки. - Посмотри, это же ты! – взвизгиваю я, завидев рядом с одним из множества магазинов косметики картонный банер с изображением Ын Джи. Его картонная версия одета в чёрную рубашку на выпуск и такого же цвета брюки. А на ногах красуются белые найки, что вполне похоже на настоящего Ын Джи. - Как мило! – тяну я и щиплю картонного Ын Джи за картонную щёку. Настоящий Ын Джи сохраняет привычное спокойствие. - Это, ведь, реклама ВВ-крема? – догадываюсь я, указывая пальцем на тюбик в руках картонного Ын Джи. - Угу. – Отзывается настоящий Ын Джи. – Я – лицо этого бренда. - Лицо бренда? – восхищённо хлопаю ресницами я. – Тогда, можно мне тоже один такой тюбик? - Да сколько пожелаешь! – усмехается Ын Джи. - Ура! – восклицаю я и решительно добавляю: - Ты должен нас сфотографировать! Меня и твою картонную версию! И лучше поспешить, пока никто не смотрит! Подобно шпионам из популярных фильмов, я шмыгаю к картонному Ын Джи и, удостоверившись, что никто не смотрит, выдавливаю широкую улыбку. Мгновение и фото готово. Я уже готова сорваться с места и затеряться в толпе зевак вместе с настоящим Ын Джи, но тот, устремляется ко мне и, крепко обняв за плечи, притягивает к себе. - Не дёргайся! – просит он. – Я тоже хочу фото с тобой! Он вытягивает руку с мобильным телефоном и делает несколько быстрых кадров. - Готово! – констатирует он, пряча в карман синий samsung. – Можем идти дальше! Я пребываю в таком замешательстве, что не сразу нахожу, что сказать. А когда прихожу в себя, то понимаю, что ответ уже не уместен. Мы движемся в бурлящем потоке людей держась за руки. - Куда мы идём? – интересуюсь я, громко выкрикивая свой вопрос, который тут же поглощает гул окружающей нас толпы. Мы проходим мимо тканевых палаток, из которых исходят аппетитные запахи. - Хочу угостить тебя уличной едой! – через плечо кричит в ответ Ын Джи. Он тянет меня с такой уверенностью, что я понимаю: он ведёт меня к какой-то конкретной палатке. - Здравствуйте, тётушка! – громко здоровается Ын Джи с невысокой кореянкой в летах. У неё короткие чёрные волосы, аккуратно забранные на затылке. - Ын Джи! – расплывается в радостной улыбке она. – Давно не виделись. - Давно! – соглашается Ын Джи. - А это, должно быть, твоя девушка?! – с любопытством спрашивает женщина. Мы с Джи Хуном неловко переглядываемся. Я перевожу взгляд на свои кроссовки, а Ын Джи с усмешкой отвечает: - Нет, тётя! Она мой друг! - Дружба – это хорошо! – одобряет тётушка. – Именно из дружбы получаются самые крепкие отношения. - Поверю Вам на слово! – улыбается Ын Джи. Он выглядит так, словно встретился с человеком, по-которому скучал. - Чего желаете? - Нам картофельных чипсов, - с видом знатока просит Ын Джи. Он указывает на тонкие картофельные спирали, наколотые на шпажки. - С каким вкусом? - С сыром! Тётушка кивает, достаёт две картофельные шпажки, сдабривает их приправой и протягивает нам. - А ещё два корн-дога. – Командует Ын ДЖи. – И пирог с кимчхи. - Боюсь, острое кимчхи – не по мне… - шепчу я Ын Джи. - Тогда ещё тайяки! А ещё куриных шашлычков. Набрав полные тарелки всякой всячины и расплатившись, мы занимаем место чуть поодаль от тканевой палатки, к которой уже выстроилась длинная очередь. И, удерживая пластмассовые посудины на весу, принимаемся за угощения. Я сразу набрасываюсь на мясо, заедая его картофельными чипсами на шпажке. Ын Джи же, начинает с пирога с кимчхи. - И как тебе? – спустя время интересуется он. - Нравится! – с набитым ртом отзываюсь я. - Вкусно, правда? - Угу. Хорошо, когда не остро! Я проглатываю последний кусок картофельных чипсов и чувствую приятную тяжесть в желудке. Глаза всё ещё хотят есть, а желудок напоминает об ограниченном количестве мест. Так что я решаю, впихнуть в себя печенье в виде рыбки с фасолевой пастой внутри, именуемое тайяки! - Вот это – самая вкуснятина! – восклицаю я. – И часто ты сюда ходишь? – решаюсь спросить я. - Ходил. – Поправляет меня Ын Джи. – Во время стажировки я часто сюда ходил. Тётушка готовит так вкусно и так добра, словно мама, которую я давно не видел. - А что с твоей мамой? - Она живёт заграницей! – чуть помедлив, отвечает Ын Джи. – После развода с отцом, она вышла замуж за итальянца и теперь живёт в Риме. Мы редко видимся. Очень редко. - У неё другая семья? – догадываюсь я. - Да, - кивает головой Ын Джи и откусывает от своего пирога. - Понимаю… - вздыхаю я. – Моя мама хоть и не уезжала в Рим, но тоже живёт так, словно у неё другая семья, к которой я уже не имею никакого отношения. Ын Джи не отвечает, а лишь задумчиво жуёт свой пирог. Когда от еды остаются лишь крошки, мы выбрасываем остатки с пластмассовыми тарелками в высокую железную урну. - Темнеет! – замечаю я. - Устала? - Нет! - Тогда, может, выпьем? Под зелёной тканевой палаткой обнаруживается целое кафе с барной стойкой и пятью пластмассовыми столиками. Мы занимаем тот, что находится в отдалении ото всех и усаживаемся на пластмассовые стулья. Ын Джи заказывает две бутылки соджу. - А можно мне просто воды или кока-колу? – интересуюсь я у продавщицы с пышными кудрями на голове. Женщина меряет меня взглядом и закатив глаза, зычно фыркает: - Иностранцы! Так, словно пить кока-колу в её заведении – смертный грех. - Не принимай на свой счёт! – роняет Ын Джи, когда тётушка медленно удаляется за заказом. – Здесь недолюбливают тех, кто не пьёт! – быстро поясняет он. - Так вот в чём дело. Женщина-продавец устремляется к нашему столику, неся в руках две бутылки соджу, кока-колу, стакан и стопку. Устраивает всё на столе и бросив на меня неодобрительный взгляд, говорит: - Не забудь ему налить! Даже если ты не пьёшь, всё равно должна ему наливать. Это наши традиции. Поняла? - Да, - сиплю я. - Вот и хорошо! – отвечает женщина и возвращается за барную стойку. Проводив её взглядом, я перевожу его на Ын Джи, требуя пояснений. - Согласно нашим традициям – самый младший за столом разливает алкоголь остальным. Я раскручиваю крышку и наливаю немного соджу в рюмку. - Не волнуйся, я и сам могу! – спохватывается Ын Джи. - Нет уж, давай так, а то чувствую, вышвырнут нас отсюда из-за несоблюдения традиций. На губах Ын Джи проступает лёгкая улыбка. - Так вы с Джи Хуном были друзьями, когда стажеровались? – начинаю разговор я. - Да я и сейчас считаю нас друзьями. – Задумчиво отвечает Ын Джи. – Просто, в последнее время он держится на расстоянии. - После той истории со школьной травлей? - Верно. - Я читала об этом. - Признаюсь я. – Вашей компании удалось доказать невиновность Джи Хуна, но почему он всё ещё… - Корея - маленькая страна! – перебивает меня Ын Джи. – Можно сказать, здесь каждый друг друга знает. Поэтому репутация для нас – всё! И стоит попасть в один из таких скандалов, как твоей репутации приходит конец. Вне зависимости от того, виновен ты или нет. - Но, это не справедливо. - Возможно, но так устроен наш мир. И я не могу его за это осуждать. Ын Джи тянется к бутылке с соджу, но я его опережаю и склонив зелёное горлышко над краем стопки, наливаю новую порцию соджу. - А что на счёт тебя, в каком мире выросла ты? – интересуется Ын Джи, опрокинув стопку. - Нью-Йорк – не плохой город. – Отвечаю я. – Красивый и довольно разнопёрый, по части населения. Особенно Бруклин. - Так ты из Бруклина? - Не совсем. Я выросла на Манхэттене. У отца с матерью там таунхаус, а в Бруклине жила бабушка Рейчил – бабушка моей подруги Мэди. В детстве мы вместе ездили к ней в гости. - А Мэди… - Мы жили по соседству и учились в одной школе. - Так вы теперь не общаетесь? - Не совсем, - я делаю глоток колы из своего стакана, чтобы прочистить горло, к которому подступил ком. – Мэди умерла. Вернее, покончила с собой. Брови Ын Джи прыгают вверх и скрываются под аккуратно уложенной чёлкой. Он молча наливает себе ещё одну стопку и так же молча выпивает её. Задерживает дыхания, а затем выдыхает тихое: - Извини. Глава 8. Похищение. Вечер в обществе Ын Джи оказывается одним из самых душевных за последнее время. Если не считать тот факт, что он здорово набрался в одиночку осилив целых три бутылки соджу. - Я выиграл спор, между прочим! – спотыкаясь на каждой букве, говорит он, когда мы переступаем порог гостиной. Он опирается на моё плечи, а я поддерживаю его за талию, боясь, что он рухнет на пол и перебудит ребят. - Говори тише! – молю я, преодолевая гостиную как полосу препятствия, то и дело прислушиваясь к царящей в доме тишине. Очень не хочется быть застуканной в обнимку с пьяным Ын Джи среди ночи. - На что мы спорили? – серьёзным тоном спрашивает Ын Джи. В доме темно, но света, исходящего от уличных фонарей, хватает, чтобы разглядеть на его щеках лёгкий румянец. - На уверенность! – буркаю я и прислоняюсь к перилам лестнице, ведущей к спальным комнатам, чтобы перевести дух. - Так не пойдёт! – он сбрасывает свою руку с моего плеча и хватается за перила. – Победителю всегда что-то полагается! В ответ я поднимаю руку над его головой и легонько похлопываю его по голове. Пьяный Ын Джи, оказывается куда менее робкий, чем трезвый. - Молодец! Только, больше не пей. – Назидательным тоном шепчу я. Глаза Ын Джи округляются. Пьяная пелена спадает, её сменяет трезвенно ясный взгляд. Повисает неловкая тишина. - Пойдём? – еле слышно бормочу я, чувствуя, как краснею под его пристальным взглядом. Я рассчитываю, что это заставит его отстраниться, но он подходит ко мне почти вплотную. Так, что я буквально, вжимаюсь спиной в перила, стараясь держать дистанцию. - Ын Джи? – еле слышно шепчу я. – Ты чего? Но он мне не отвечает. Склоняется и тянется к моим губам и лишь тогда, когда между нашими губами остаётся дюйм, он говорит: - Боюсь, завтра уже не решусь. И целует меня в губы. Легко и робко, словно спрашивая разрешения. Моя нога соскальзывает со ступеньки, и я резко прерываю наш поцелуй, срываясь вниз. Но Ын Джи успевает меня подхватить и, помедлив мгновение, снова притягивает к себе. Я чувствую, как бешено стучит его сердце, слышу его тяжёлое дыхание и не знаю, что мне делать. Он смотрит на меня каким-то особенным взглядом, словно говоря «это то, что я чувствовал к тебе всё это время», а ещё «примешь ли ты мои чувства?». Он не отрывает взгляда от моих глаз. Всматривается в них, словно пытается понять, что я думаю. И, не найдя в них ответа, опускает свою голову мне на плечо. Именно в этот момент щёлкает выключатель и на лестнице загорается свет. Такой яркий, что приходится проморгаться, прежде чем привыкают глаза. - Вы задержались! – сквозь зубы цедит Джи Хун. Он возвышается в десяти ступеньках от нас, сложив руки на груди. – Вы набрались? - Не она, только я! – признаётся Ын Джи. Он отрывает голову от моего плеча, выпрямляется и смотрит на Джи Хуна. – Это не запрещено! - Тебе лучше лечь спать! – советует Джи Хун. - Не надо говорить, что мне делать! – неожиданно рявкает Ын Джи. Он отходит от меня и пошатываясь, поднимается навстречу Джи Хуна. – Я не нуждаюсь в твоей опеке! – бросает он Джи Хуну в лицо. – Никто из нас не нуждается. Научись думать о себе! И хлопнув Джи Хуна по плечу, тащится по коридору в спальню. Я всё ещё стою у перил, вжавшись в деревянные перекладины и пытаюсь осознать всё, что сейчас произошло. А ещё, гадаю над тем, вспомнит ли Ын Джи обо всём завтра?! - Думаешь, тебя это не касается? – интересуется Ын Джи. В его голосе всё ещё клокочет гнев, который он старательно сдерживает. - Нет! Я думаю, что так же не нуждаюсь в твоей опеке. – Парирую я. Но это, похоже, злит парня ещё пуще. Он спускается ко мне, гневно топая, и заняв место Ын Джи, шипит мне прямо в лицо: - Ты, похоже не понимаешь, что происходит. Как и все в этом доме. Не боишься оказаться в лесу, связанная по рукам и ногам? - С чего бы?! – хмыкаю я, хотя чувствую, как по ногам ползут холодные мурашки. - Сто тридцать четыре письма. Столько я получил с тех пор, как меня оправдали. Некоторые из них от безумцев, что не верят в мою невиновность. Но большинство от Ген Вана. В них он рассказывает, что сделает со мной при встрече. - Ты говорил менеджеру? - Нет! И не скажу. Компания и так потеряла миллионы, встав на мою защиту. - Но, это угроза жизни! - Моей жизни! - Разве этого мало? - Недостаточно. - И что ты собираешься делать? - Ничего. По крайней мере сейчас. Он шумно выдыхает и отступает назад. - Теперь понимаешь, почему я так пекусь о вас? - Ты должен сказать хоть кому-то! – с жаром произношу я. – Хотя. Бы ребятам. - Нет! – отрезает он. - Но они же… - И ты не смей! Он меряет меня взглядом, словно оценивает моё умение держать язык за зубами. - Не скажу, - обещаю я, - потому что это сделаешь ты! - С чего бы? - Иначе я не стану сниматься! - От этого хуже только тебе! – напоминает Джи Хун. - Правда? А если я сбегу. Одна. Не сказав ни слова?! - Это шантаж. - Похоже, что так! – соглашаюсь я. И развернувшись, устремляюсь вверх по ступенькам. - Так вы с Ын Джи… - раздаётся за моей спиной. Я оборачиваюсь, не дойдя до конца лестницы одну ступеньку. – Что мы с Ын Джи? Он молчит и смотрит на меня так, словно я должна понимать, что он хочет сказать. - Ваш поцелуй, он что-то значит? Так значит, он видел. От этой мысли меня бросает в холод. Смущение борется за право главенства над моими эмоциями, но разум берёт верх. - А ваши «гляделки» с Е Чжин, они что-то значат? – спрашиваю я в ответ. Меня пугает лёд в моём голосе. - А это важно? - Ровно так же, как и наш поцелуй с Ын Джи. – Бросаю я и, не дав ему возможность ответить, семеню в свою комнату. И там, закрыв дверь, я прижимаю к груди ладонь, стараясь унять взбесившееся сердце. Почему Джи Хуна волнуют наши отношения с Ын Джи? Утром, хорошенько припудрившись, я молча спускаюсь вниз. Я одета в прямое платье до колен, выгодно подчёркивающее мои бёдра. Единственное из того, что я унаследовала от матери, включая миниатюрный рост. Волосы уложены в лёгкие кудри, которые я, после плойки, расчесала руками. А в ушах любимые серьги с маленькими рубинами, в цвет платья. Я всегда любила красиво одеваться, но сегодня вырядилась так, чтобы позлить Е Чжин. Не знаю почему, но мне жуть как хочется её позлить. Так, чтобы заставить её идеально бледное лицо покраснеть от гнева, а гладкий лоб собраться в гармошку. Все участники группы, вместе с Е Чжин, её помощником и оператором, встречают меня удивлёнными взглядами, когда я захожу в кухню – она же- съёмочная площадка. - Доброе утро! – здороваюсь я. Не без злорадства замечаю, что образ Е Чжин сегодня, меркнет на моём фоне. - И тебе, доброе утро! – с оскалом произносит Е Чжин. Она без стеснения рассматривает меня. Бегает взглядом по моим волосам и платью, задерживается на лице, подмечает серёжки, а потом спускается к ногам. Я присаживаюсь за обеденный стол и с недоумением смотрю на ребят, словно спрашиваю: «что не так?» Они тут же отрывают от меня взгляды и покашливая, возвращаются к разговору, который вели до моего появления. - Отлично выглядишь! – смущённо шепчет Ын Джи. Он сидит по правую руку от меня. Я одариваю его благодарной улыбкой и заглядываю ему в лицо, пытаясь понять, помнит ли он о том, что сделал вчера. И по тому, как быстро он отводит взгляд, я понимаю – он помнит! Не успеваю я насладиться этим приятным моментом, как чувствую лёгкий, но довольно настойчивый толчок по ноге. Оглядываю сидящих за столом и натыкаюсь взглядом на Джи Хуна. Он сидит напротив и не мигая смотрит на меня. Я киваю в его сторону. Но он пожимает плечами. Делая вид, что не понимает о чём я. Я закатываю глаза и отворачиваюсь, усевшись в полуобороте, так что, он может лицезреть только левую часть моего лица. - Что с твоими глазами? – с ужасом спрашивает Е Чжин, обращаясь к Мин Джу. - Забыл снять линзы на ночь. – Рассеянно поясняет он. - Кошмар! – изрекает телеведущая. - Это ещё что! – ухмыляется Тэ Кван. – Я как-то в детстве, заболел острым конъюнктивитом…там такое было. Похлеще, чем у Мин Джу с его линзами. - Можно ли это как-то убрать? – игнорируя рассказ Тэ Квана, интересуется Е Чжин. – Закапайте ему чего-нибудь! У нас съёмка под угрозой! – визжит она. Вечером, когда камеры отключают, я набираю мамин номер. И с напряжением слушаю пять длинных гудков, после чего, автоматический голос мамы сообщает, что я могу оставить своё сообщение или перезвонить позже. Я сбрасываю звонок, чувствуя, как по телу расплёскиваются гневные волны. Делаю несколько глубоких вдохов и решаю прогуляться. Быстро переодеваюсь в чёрные джинсы и такую же чёрную рубашку. Натягиваю на голову бейсболку и на цыпочках выхожу из комнаты. Бесшумно спускаюсь по лестницы, обуваюсь и открыв дверь, незаметно выскальзываю наружу. Прохладный ветерок подхватывает мои волосы и играючи крутит их в воздухе. - Куда собралась? – раздался за моей спиной гневный шёпот, и кто-то тянет меня за ворот рубашки. - Не твоё дело! – отмахиваюсь я, узнав голос. - Сбежать надумала? Он выпускает ворот моей рубашки и прячет руки в карманы спортивных штанов. - Просто хочу пройтись. - В такой час? - А в какой час? Если у нас целыми днями съёмки. – Огрызаюсь я. - Что-то произошло! – отзывается Джи Хун. И это не вопрос, а утверждение. – Подожди пока я обуюсь. Он исчезает за дверями на долю секунды, а потом выныривает вместе с парой кроссовок в руках. Поспешно натягивает их на ноги и вместо того, чтобы завязать шнурки, прячет их длинные концы под язычок. - Ну, пойдём! – говорит он и устремляется к забору. - Ты куда? Выход в другой стороне. - Там «надзиратели», забыла? Лучше перелезем через забор. Не переживай, я тебя подсажу. Спустя пру минут я молча бреду по заросшей травой обочине, поёживаясь от холодных дуновений ветра и жалея, что не захватила с собой джинсовку. Сзади, соблюдая дистанцию в метр плетётся Джи Хун. Я слышала, как он пинает камешки носком кроссовок и жду, когда ему надоест изображать из себя охранника, и он оставит меня в покое. Свет редких фонарей выхватывает окружающую природу, создавая жуткие тени. Порой, мне кажется, что они оживают: шевелятся неестественно быстро, меняются местами и тянут ко мне свои бестелесные руки. Мне становится не по себе, и я начинаю жалеть о своём решении прогуляться. - Са Ра! – окликает Джи Хун. Он догоняет меня и поравнявшись, говорит: - Не надо было тебе сегодня так выряжаться. - Почему это? - Е Чжин не прощает таких поступков. Ей принципиально важно быть лучше. - Что ж, жаль, что ей подвернулась именно американка. Ведь мы -американцы, выступаем за равенство вне зависимости от пола, возраста, статуса и должности. - Но, ты сейчас не в Америке. - А это не важно! – бросаю я и развернувшись вышагиваю вперёд, продолжая беседу с Джи Хуном: - Важнее всего – это внутренний стержень. А он у меня имеется. Уж поверь. Я жду от Джи Хуна ответа, но вместо него раздаётся глухой щелчок. Я оборачиваюсь и вижу, как ноги Джи Хуна подкашиваются и он, обмякнув, падает на землю. Сзади него обнаруживается коренастого телосложения человек с дубинкой в руках. Он странно кивает в мою сторону и, прежде чем я успеваю закричать, чья-то рука ложится на моё лицо. В нос ударяет терпкий химический запах. Я задыхаюсь. Отчаянно молочу руками и ногами, надеясь вырваться, но в конце концов, теряю сознание.