- Вообще-то, это мой дом! – заявляю я, опускаю зонт и, в качестве подтверждения протягиваю ему ключ. – Он перешёл мне после смерти отца. – Потупив взгляд в пол, признаюсь я. Ненадолго в комнате повисает пауза. - Так значит твой отец, - начинает он. – Мне очень жаль. - А что ты делаешь в моём доме? - Я, можно сказать, здесь вырос. – Растерянно чешет затылок Джи Хун. – В этом доме жил учитель Сон до того, как попал в больницу. Хотя, он всегда говорил, что это дом его друга и он лишь присматривает за ним. - Учитель Сон… - задумчиво тяну я. – Господин Сон Нам Мун? - А ты откуда знаешь? – удивляется Джи Хун. Его брови кажутся ещё гуще на фоне стриженых ёжиком волос. - Со счёта моего отца ежемесячно переводится сумма на имя Сон Нам Муна. - Выходит, учитель Сон и твой отец дружили. - Похоже на то. - Отвечаю я, удержавшись, чтобы не поправить его «твой отец» на «наш отец». – Что с твоими волосами? Мне кажется они стали ещё короче. Пару секунд он таращится на меня с недоумением, а потом его взгляд проясняется. Он проводит ладонью по волосам и говорит: - Ты об этом? Решил сменить причёску перед тем, как поступлю на службу. Он поворачивается ко мне спиной и ещё раз помешивает ложкой содержимое сковороды. - Ты уходишь в армию? – растерянно спрашиваю я. - Буду служить в морской пехоте и вернусь через восемнадцать месяцев. – Отзывается он. Снимает фартук и выключает плиту. - А уходишь когда? - Через два дня. - Так скоро… - Это и к лучшему. Не буду стеснять тебя. Раз уж это твой дом. - Странно, что отец не оставил тебе ничего. – Расстроенно бормочу я. - Нет, не странно. – Резко отвечает он. – Я всё ещё считаю, что здесь какая-то ошибка. Недопонимание. - Но фото… - Я не знаю, как оно попало в руки твоего отца, но уверен, этому есть разумное объяснение. – Заявляет Джи Хун. Он достаёт из верхних полок глубокие пиалы приятного голубого оттенка и две пары железных палочек. Раскладывает приборы на столе, ставит пиалы, а в центр стола на деревянную подставку размещает сковородку с раменом. - Присаживайся! – приглашает он. - Ты больше не злишься? – неуверенно спрашиваю я, занимая место напротив него. – Говоришь так спокойно. Я думала, если мы когда-нибудь снова встретимся, ты пройдёшь мимо, сделав вид будто меня не существует. - Не поверишь, но я был уверен, что именно так и поступлю. Но, как видишь, одни чувства сильнее других. Он задерживает на мне взгляд, а затем говорит: - Хватит болтать, давай поедим! После сытного ужина, я занимаю место у раковины и приступаю к мытью посуды. Джи Хун, прислонившись бедром к кухонному шкафчику, стоит наготове с полотенцем в руках. - Помнишь Дэвида? – спрашиваю неожиданно я. - Парень в супер-обтягивающей форме? - Форма стандартная, просто… - начинаю я, но быстро прикусываю язык. – В общем, да. - Припоминаю. – Отвечает Джи Хун до скрипа натирая полотенцем пиалу. – Вы встречаетесь? - Нет, - качаю головой я. – Он пытался… - я судорожно подыскиваю правильные слова. – Сделать тоже, что и Ген Ван. Пиала выскальзывает из рук Джи Хуна и приземлившись на пробковый пол, разбивается на крупные куски. Я, стряхнув с рук мыльную пену, присаживаюсь на корточки и принимаюсь собирать осколки. Ладони Джи Хуна смыкаются на моих плечах и рывком ставят меня на ноги. - Оставь это, я сам. – Говорит он и хватается за щётку с совком. Я наблюдаю с какой яростью он сметает осколки на совок. - Всё обошлось. – Мягко говорю я. – Я про Дэвида. Я смогла за себя постоять. Надвила пальцами ему на глаза и не отпускала, пока люди снаружи не выломали дверь. Я вытягиваю руки перед собой и демонстрирую приём, спасший меня от насилия. Джи Хун застывает над осколками. - Мой психотерапевт Вивьен Белл сказала, что именно это помогло мне избавиться от панических атак. – Шепчу я. – А ты был единственным, кого я могла касаться лишь потому, что спас меня от Ген Вана. - Так значит, никакой я не особенный?! – вздыхает Джи Хун не скрывая своего разочарования. – Это меня расстраивает. Он высыпает осколки в мусорное ведро и возвращает щётку с совком на место: за кухонным шкафчиком. - Прости. - За что? - Сожалею, что ввела тебя в заблуждение. - Мне кажется, это я должен просить у тебя прощение. За то, что повёл себя как дурак и допустил чтобы Дэвид... - Ты здесь не причём! - А я считаю, что причём. - Ну, ты не можешь нести за меня ответственность до конца дней. - Но, я бы не отказался. Он делает шаг мне на встречу и заключает меня в объятия. Я утыкаюсь лицом в его грудь и вдыхаю приятный аромат – запах Джи Хуна. - Давай, навестим завтра учителя Сона. – Предлагает он. - И спросим его про фото. Если он друг твоего отца, то может знать, как это фото попало к нему. - Давай. – Соглашаюсь я и сильнее прижимаюсь к его груди. Глава 25. Отец и сын. Сеульская больница, где находится учитель Сон, почти ничем не отличается от той, что находится на семидесятой улице в Нью-Йорке. Такая же чистая, светлая и пахнет медицинскими препаратами. Мы подходим к стойке регистрации, где Джи Хун объясняет молоденькой медсестре, что мы пришли навестить господина Сон Нам Муна из четыреста двадцать девятой палаты в отделении для онкобольных. Медсестра смотрит на него неравнодушным взглядом. Её большие, по корейским меркам, глаза лучатся искренним восхищением и её можно понять: Джи Хун – настоящий красавчик, даже с коротким ёжиком на голове. Уверена, побрейся он налысо, не перестал бы пользоваться спросом у девушек. - Прошу прощение! – вмешиваюсь я, не скрывая язвительного тона. – Мы пришли к господину Сон Нам Муну. – Я тяну каждый слог имени, как будто диктую под запись. – Из четыреста двадцать девятой палаты. Это второй этаж онкологического отделения. Девушка смотрит на меня с широко раскрытым ртом, как будто перед ней не человек, а живая амфибия, изъясняющаяся на корейском. Оно и понятно: не часто встретишь американку, говорящую на корейском. - Девушка! – зову я и щёлкаю перед её лицом пальцами. Это приводит её в чувства. Она вздрагивает, словно стряхнув с себя наваждение и пищит: - Извините! Проходите, пожалуйста! - она виновато опускает глаза и кивает головой в знак уважения. Мы с Джи Хуном одариваем её такими же уважительными кивками и направляемся к лифту. В небольшую застеклённую кабину набивается плотная толпа, так что приходится стоять, вжавшись друг в дружку. Между мной и Джи Хуном сохраняется расстояние в целый сантиметр до тех пор, пока в лифт не протискивается пухлый медбрат. Когда двери лифта закрываются за его широкой спиной, моя спина плотно прижимается к груди Джи Хуна. Лифт дёргается и устремляется вверх. Впереди стоящий мужчина не удерживается и летит на меня. Я закрываю глаза в ожидании столкновения, но его не происходит. Крепкая рука Джи Хуна удерживает впереди стоящего мужчину от падения. Тот выравнивает равновесия и повернувшись смущённо кивает. Мы выходим на четвёртом этаже с надписью «онкологическое отделение» и прошествовав через длинный коридор, находим палату под номером четыреста двадцать девять. Она находится в самом конце, рядом с огромным окном и двумя уютными креслами. Помедлив, Джи Хун всё-таки стучится в палату и, не дождавшись приглашения, открывает дверь. На двуспальной кровати с деревянным изголовьем лежит тощий человек с пожелтевшей морщинистой кожей и тёмными, полуоткрытыми глазами. К его правой руке подведена капельница, а на кончике указательного пальца надет пульсометр. Тишину разрывают резкие, надрывные вдохи и хриплые, свистящие выдохи. От этих звуков мне становится не по себе и я, практически скучаю по тем монотонным сигналам больничной аппаратуры, работающей в палате моего отца. - Учитель Сон! – тихо зовёт Джи Хун. – Учитель Сон, это Нам Джин. Я пришёл Вас проведать. - На-ам Джи-ин! – тянет мужчина и его губы медленно растягиваются во что-то отдалённо напоминающее улыбку. - Ра-ад те-ебя ви-идеть! – через усилия, говорит он. - Я тоже рад, учитель! Джи Хун усаживает меня на стул рядом с кроватью, а сам осторожно приседает на край кровати. - Кто-о это-о? – спрашивает учитель Сон. - Это Са Ра! – отзывается Джи Хун. – Дочь Вашего друга. Того, за чьим домом Вы присматривали всё это время. - О-О’ Шейн? Са-а Ра О-О’ Шейн? - Всё верно! – отвечаю я. – Мой отец Шелдон О’ Шейн. - Ши-ин Дэ! – восклицает мужчина. – Мы-ы зва-али его Ши-ин Дэ! - Шин Дэ… - пробую слово на вкус. - Зна-ачит – отва-ажный. То-от, ко-ому можно дове-ерять. – Поясняет господин Сон. - Вот как… - выдыхаю я. – Это очень похоже на него. Было похоже… Я шмыгаю носом, сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Костлявая рука с тонкой жёлтой кожей ложится на моё запястье. Я вздрагиваю и поднимаю глаза на человека, лежащего на больничной кровати. - Мне-е жа-аль! – хрипит он. – Я зна-аю, что-о его не ста-ало. На-адеюсь, он в лу-учшем ме-есте, если тако-ое есть! - Я тоже на это надеюсь. – Отвечаю я и накрываю костлявые пальцы своей рукой. Должно быть это очень не просто, находиться на волоске от смерти и рассуждать о том, есть ли что-то после смерти. - Но, как Вы узнали? - До-обрый чело-овек по име-ени Кехи-инде, свя-язался со мно-ой и со-общил о кончи-ине моего дру-уга! Я отвожу взгляд в сторону и быстро моргаю, пока слёзы не брызнул из глаз фонтаном. - Я знал, что друг учителя умер, но даже представить не мог, что это твой отец. – Смущённо произносит Джи Хун. - Вы же хорошо знали моего отца? – интересуюсь я у учителя Сона. - Да-аже сли-ишком. – Отзывается он. – Всё-ё это-о вре-емя мы держа-али свя-язь. - Значит, Вы знали, что Джи Хун – сын Вашего друга – моего отца. - Сы-ын Ши-ин Дэ? Глаза старика слегка расширяются, а губы вздрагивают. - Не-ет, - качает головой учитель. – Ши-ин Дэ – не оте-ец На-ам Джи-ина. С че-его ты та-ак реши-ила? - Потому что я нашла в книге отца фото, где он держит на руках полутора годовалого мальчика. Фото подписано как «Нам Джин. Сеул. Март 1999г». Я засовываю руку в сумку и достаю оттуда потускневшую фотографию с потрёпанным уголком. Протягиваю её господину Сону и тот принимает её с неподдельным интересом. Долго разглядывает. Лицо учителя Сона остаётся невозмутимо-спокойным, совсем как у Джи Хуна, но глаза заволакивают слёзы. - Да-ай мне би-иблию! – просит он, обращая свой взор на Джи Хуна. – Она-а в по-олке! Джи Хун послушно встаёт с кровати и обогнув её изножье подходит к увесистой тумбе цветом слоновой кости. Открывает деревянную дверь и являет миру небольшую пухленькую книжицу в кожаном переплёте. - Вот! – говорит он, протягивая библию учителю. - Спа-асибо! – сипит тот в ответ. Раскрывает книгу и достаёт поблёкшую фотографию, аккуратно перемотанную плёнкой. На ней три человека: женщина и мужчина (по возрасту чуть старше Джи Хуна), держат на руках ребёнка. - Это же… - начинаю я. - Я… - заканчивает за меня Джи Хун. В его глазах плещется удивление. - Всё-ё ве-ерно! – еле заметно кивает господин Сон. - Это я-я! – говорит он, указывая дрожащим пальцем на высокого, крепкого мужчину. – А это-о моя-я же-ена Ми Хи. – Он ласково проводит по лицу женщины подушечкой указательного пальца, словно вытирая невидимые слёзы. – Умерла-а, когда-а На-ам Джи-ину было два-а го-ода. - Так Вы – мой отец? – ошеломлённо спрашивает Джи Хун. - Про-ости, что-о не ска-азал ра-аньше. Мне-е было-о сты-ыдно призна-аться в это-ом. - Но, почему? - Потому-у что-о то, что-о ты попа-ал в интерна-ат – моя вина. - Он сглатывает подступивший к горлу ком и продолжает. – После-е сме-ерти Ми Хи, я налё-ёг на со-оджу. Не надо-о было это-ого дела-ать. – Кается он. - Но, я не-емо-ог останови-иться. Нашё-ёл в себе-е си-илы ли-ишь когда-а тебе-е исполнило-ось пять. Но, верну-уть тебя-я домо-ой у меня-я та-ак и не получи-илось. Свои-им жильё-ём я та-ак и не обзавё-ёлся. Да и рабо-ота учи-теля не прино-осила мне-е денег. Спа-асибо, Ши-ин Дэ помогал мне-е всё это-о вре-емя. Он бросает в мою сторону полный благодарности взгляд, словно я сама лично приложила руку к этой помощи. Но я знаю, сейчас он видит во мне Шин Дэ – своего друга и понимающе киваю в ответ. - Всё-ё, что-о я мо-ог – это-о бы-ыть ря-ядом. –Заключает учитель Сон. Он протягивает фотографию Джи Хуну и та слегка подрагивает в его старческих руках. – Прости-и если смо-ожешь. - Мне определённо нужно время на то, чтобы понять и осознать всё, что Вы сейчас сказали. – Произносит Джи Хун. – Но, прощать мне Вас не за что. Вы всегда были мне близки. Научили меня петь. Помогли пробить путь в будущее. Я Вам благодарен. На глазах Джи Хуна проступают слёзы. Он поджимает губы в нерешительности. Выдерживает паузу, а затем выдыхает всего одно слово, от которого по коже бегут сентиментальные мурашки. - Отец. - И как мне теперь тебя называть? – интересуюсь я, пристёгиваясь на переднем пассажирском сидении в белом «СсангЙонг Рекстон». – Джи Хун или Нам Джин? - Главное – не братом! – парирует он с обстоятельным видом. – Но если говорить серьёзно, то, пожалуй, Джи Хун – мне больше нравится. - Мне так тоже более привычно. – Соглашаюсь я. – Что чувствуешь? Я одариваю его обеспокоенным взглядом. Замечаю, что на указательном пальце правой руки не хватает чёрного карбонового кольца и хмурюсь в недоумении. - Твоё кольцо… Джи Хун бросает безразличный взгляд на руку и перебирает пальцами по рулю, словно пробует, как работает рука без привычного украшения. - Я больше его не ношу. - Почему? - Решил, что единственное кольцо, которое стану носить будет обручальным. - М-м-м. – Мычу я в ответ представляя Джи Хуна женатым на какой-нибудь образцово-показательной девушке с традиционными семейными замашками. Пришедший образ оказывается приторно-сладким, и я трясу головой, в надежде вытряхнуть это безобразие из своей головы. - У тебя всё в порядке? - Нормально. Всё нормально. – Сдавленно отвечаю я. - Ну так что, поможешь мне? – спрашивает он и я надуваюсь ещё сильнее. - С девушкой? - С кольцом. Помоги мне выбрать кольцо для моей невесты. - Невесты? – ахую я. – А ты даром время не терял…- цежу сквозь зубы. – Решил жениться на Е Чжин? - Не на ней. – Успокаивает меня Джи Хун. – А на одной взбалмошной особе, которая не терпит острый рамен. От его слов моё сердце трепещет, делает кувырок, затем ещё один и ещё и только после этого возвращается на место тревожно постукивая в груди. - Ч-что? Ты это обо мне говоришь? - А ты знаешь ещё кого-то кто терпеть не может острый рамен? - Так ты… - Делаю тебе предложение! Выйдешь за меня? Он сворачивает на ухабистую трапу и по серпантину поднимается в гористую местность. Из-под колёс «СсангЙонг», словно пулевая дробь, вылетают маленькие камешки. - Стать твоей женой? Ты серьёзно? - Серьёзней некуда! - Позарился на мой домишко? – с усмешкой интересуюсь я. - Я не говорил? У меня дом в Шанхае! – парирует он. – И это в мои-то двадцать шесть! - Согласна! - Меркантильная! – смеётся он. - Разве это плохая черта? – с деланным удивлением, говорю я. - СА РА О’ШЭЙН, ТЫ СТАНЕШЬ МОЕЙ ЖЕНОЙ? – кричит во всё горло он. - ДА! – вторю ему я. Эпилог. «Дорогой папа! Весна в Сеуле просто необыкновенная! Недавно мы с Джи Хуном гуляли по вишнёвой аллее Юнджунно (во время фестиваля её перекрывают, чтобы можно было сполна насладиться красотой цветущих деревьев). Сладкий цветочный аромат, пропитавший сухой весенний воздух, подобно дорогому парфюму, длинным шлейфом тянулся за нами, усиливаясь во время нарастания ветряных волн. Джи Хун, прибывший в Сеул на время своего увольнения, крепко держал меня за руку и увлечённо рассказывал очередную легенду, связанную с цветением вишни. Но я его не слушала. Я думала о тебе и о весна 1999 года, которую ты провёл в Сеуле. Она была так же прекрасна? Ты был счастлив? Судя по твоему лицу на фотографии – да. Я бы очень этого хотела. Папа, мы с Джи Хуном теперь обручены. Он сделал мне предложение перед тем, как ушёл в армию. А через пятнадцать месяцев, после завершения его службы, мы поженимся. Надеюсь, ты не будешь держать на меня зла за то, что я решила не приглашать на свадьбу маму. По правде говоря, на нашей свадьбе будем только я и Джи Хун. И, священник, естественно. Хотя я, с радостью позвала бы на свадьбу тебя. Если бы это было возможно. Это возможно?! Если это всё же возможно, и ты придёшь посмотреть на свою дочь в подвенечном платье, пошли мне знак. Я буду этого ждать. P.S. Передавай привет учителю Сон. Надеюсь, что вы оба теперь в лучшем месте! С Любовью. Сара!»