Я отбросил эту мысль, возвращая свое внимание к спящей девушке в моей постели. Прямо там, где ей, блядь, и место. У меня было две недели с ней. Я знал, что мы не можем оставаться в этом домике вечно. Через две недели мы оба должны были вернуться в реальный мир. Я надеялся, что к тому времени, когда я отпущу ее, она вернется ко мне добровольно. Что она любила меня достаточно, чтобы подарить мне - и клубу - свою преданность. Другого варианта не было. Я многим рисковал, ведя ее сюда и оголяя перед ней свою душу. И у меня не было в планах возвращаться в гребаную тюрьму, что вполне могло случиться, как только я отпущу ее. Михей назвал бы меня глупым из-за этого. Черт, я, блядь, почувствовал это сейчас. Я потянулся к ней и отвел прядь ее темных, полуночных волос от лица. Она слегка сморщила нос от движения, но не проснулась. Я не мог найти в себе силы пожалеть о принятом решении. Не сейчас, когда она была прямо здесь, со мной, именно там, где она должна была быть все это время. Когда между нами больше не было секретов, и мне больше не нужно было быть для нее Ксавье. Я могу быть с ней как Роман, и это должно быть достаточно хорошо для нее. Я обхватил ее щеку и позволил своему большому пальцу немного скользнуть по ее нижней губе, прежде чем отстраниться и встать с кровати. Вернувшись в гостиную, к продуктам, которые ранее бесцеремонно бросил посреди пола, я принялся готовить ужин. Я купил этот домик за половину рыночной стоимости, так как почти все было разрушено. Я восстановил это место с помощью Михея и Доминика. На это ушло три месяца, но это того стоило, учитывая все современные удобства, которые мы создали в этом месте. Мы могли бы прожить здесь несколько недель, если бы я держал в холодильнике достаточное количество продуктов, что я и делал. Поездка, которую я предпринял в ближайший продуктовый магазин, примерно в получасе езды отсюда, заключалась в том, чтобы купить любую ерунду, которую я мог забыть в последнюю минуту. Я прихватил кое-что из девчачьего барахла Райли из ее ванной и спальни, чтобы ей было здесь удобно, но, вероятно, что-то пропустил из-за своей спешки. Я слегка фыркнул при этой мысли. Сомневаюсь, что ей будет комфортно какое-то время, но я знал свою девочку. Знал, что мне нужно сделать, чтобы ей было удобно. Я слегка улыбнулся и переместился с ноги на ногу от этой мысли. Черт, я точно знал, что нужно сделать, чтобы она расслабилась. Я приготовил простое блюдо из спагетти и фрикаделек - это была приятная и вкусная еда, и это было одно из первых блюд, которые я научился готовить, когда мы с Михеем уехали из той адской дыры, в которой мы выросли. Я уже почти закончил готовить соус, когда услышал ее. Она пыталась вести себя тихо, но я всю жизнь учился быть внимательным к окружающей обстановке. В большинстве случаев это был вопрос жизни и смерти, но не сейчас. Я услышал ее, как только она поднялась с кровати. Не обращая внимания, я дал ей возможность побыть наедине с собой, не зная, как она отреагирует. Из этой хижины не было выхода, если только я не позволю, и даже если бы она каким-то образом смогла выбраться, мы были в двух часах езды от ближайшего города, а я знал эти леса как свои пять пальцев. Она не смогла бы убежать. Моя кожа вспыхнула в тот момент, когда она вышла из двери спальни. Я проигнорировал ее, позволив ей стоять там, уставившись на меня. Взял две тарелки и, положив спагетти, залил их томатным соусом, который я приготовил с нуля, прежде чем повернуться к ней. - Ты голодна? Она вздрогнула от неожиданности, когда наши глаза встретились. Я знал, что мои глаза блестят от жара, когда я рассматривал ее с ног до головы - от безразмерной черной футболки, которую она позаимствовала у меня, чтобы лечь в постель прошлой ночью, и которая почти полностью поглощала ее, до ее голых ног, беспорядочных волос и раскрасневшихся щек. Мне не нужно было поднимать ее футболку, чтобы понять, что под ней бледно-розовые трусики, прикрывающие аппетитную, аккуратно подстриженную киску. Она моргнула и сделала шаг назад от хищного взгляда моих глаз, ее взгляд переместился на две тарелки, которые я поставил на стол. - Нет,черт возьми, - пробормотала она, и только через мгновение я понял, о чем она говорит. - Да ладно. Не хочешь ли ты запастись силами на тот момент, когда попытаешься убежать от меня? Она подняла на меня глаза. - Для тебя это гребаная игра? Огонь разгорался в ее завораживающих серых глазах, и мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не подойти к ней, не поднять ее на руки и не зацеловать до полусмерти. Она воспламеняется так легко, что я захотел потерять себя для нее. Утонуть в ней. Я обратил внимание на то, что ее кулаки сжались по бокам. Мне было интересно, что она сделает, если узнает, как я возбудился от ее гнева. Она могла выместить его на мне любым способом, каким хотела. - Как бы я ни находил тебя забавной, но нет. Для меня это не игра - Тогда зачем меня похищать? - Чтобы удержать тебя. Я не показывал никакого внешнего выражения, когда говорил это, но это была гребаная правда. Я оставлял ее у себя. Она на мгновение уставилась на меня, ее рот был открыт, и она стояла так некоторое время. Не в силах больше выдерживать расстояние между нами, я обошел столешницу и подошел к ней. Я обнял ее за плечи, ненавидя то, как она вздрогнула от моего прикосновения. Было время, когда она не пыталась отстраниться, а придвигалась все ближе и ближе, как будто не могла насытиться. В этой девушке не было никакой наигранности, что меня совершенно очаровало. Меня окружали люди, которые всегда носили маски, но эта девушка - невинная, милая девушка - демонстрировала все свои мысли в этих гневных глазах. Я хотел раствориться в ней Быть внутри нее. До тех пор, пока я буду единственным, кто у нее останется. - Давай, - мягко призвал я. Она на мгновение закрыла глаза и в замешательстве прикусила губу. Я терпеливо ждал. Терпение не было моей сильной стороной, но когда дело касалось ее, я понимал, что обладаю терпением святого человека. Я застонал и потянулся к ней, втягивая ее нижнюю губу между своими губами. Она стояла неподвижно. Я так болезненно осознавал ее хрупкое телосложение. Я всегда был таким, но каким-то образом, спрятанный от мира, в этой хижине, когда она вот так смотрела на меня, ее деликатность была намного более выраженной. Я был тем ещё ублюдком, но она должна знать, что я не хочу причинять ей боль - по крайней мере, не больше, чем она может выдержать. И я бы, блядь, позаботился о том, чтобы ей понравилось, когда это произошло. Ей всегда нравилось, когда я немного причинял ей боли. Этот раз не был бы исключением, независимо от того, трахал бы я ее как Ксавье или Роман.