Я понял, что она никогда не называла меня по имени, и я хотел услышать это из ее уст сейчас. Я уставился на нее, и она глубоко вздохнула. - Р-роман. Блядь. Это был самый сладкий звук. Как бы это было, если бы она выкрикивала мое имя в разгар экстаза? Небеса. Это было бы похоже на рай. - Я не соблазнял тебя как какую-то игру. Мне было тридцать два года. У меня не было времени играть с ней в такие игры, и, более того, я не хотел этого. Ее глаза говорили о том, что она мне не верит. - Я искал тебя, потому что хотел убить. Она вздрогнула от моей прямоты, но я понял, что некоторое время между тем, как она закрыла за мной дверь, и тем, как я убирался на кухне, жестокая честность была единственным выходом с этого момента - Я, блядь, ненавидел тебя. И что с этой ненавистью, детка? Она только разгоралась с каждым днем, проведенным взаперти. Я шагнул дальше в комнату, а она подвинулась еще выше по кровати, пока я не прижал ее к изголовью. Я преградил ей путь обеими руками по обе стороны от нее. Она закрыла глаза, отвернув лицо в сторону, как будто боялась взглянуть на меня. Я обхватил ладонью ее щеку, и она резко втянула воздух. - Все изменилось, когда я увидел тебя в первый раз, - тихо сказал я. - С первого взгляда я попал на крючок. Я уже дважды убивал ради нее. Первый раз, когда я поймал тупого ублюдка, который шел за ней домой из кампуса, а второй - когда ублюдок из ее дома затащил ее в переулок и попытался причинить боль. Возможно, я и раньше пачкал руки в крови, но никогда для того, чтобы кого-то защитить. Такого не было ни с кем и никогда. - Как ты могла не видеть, насколько я чертовски одержим тобой? Как ты думаешь, что я собирался сделать? Соблазнить тебя и бросить? - судя по тому, как сбилось ее дыхание, она именно так и подумала. Я схватил ее руку и прижал к своей груди. - Разве ты не чувствуешь, как мое сердце бьется для тебя? Она открыла глаза: в них надвигалась гроза. Райли попыталась отдернуть руку, но я не отпустил и крепко зажмурился. - Ты болен. Я тебе безразлична. Ты, блядь, не любишь меня. Ты сам это сказал. Ты, блядь, одержим! Я кивнул. Возможно, она была права. Но это не делало мои чувства к ней менее реальными. - Отпусти меня, Роман. Пожалуйста. Я никому не скажу. - Не могу, - прохрипел я. И насколько, черт возьми, это было правдой. Возможно, был момент, когда я был бы в состоянии отпустить ее. Если такой момент и существовал, я не знал о нем, и теперь он давно прошел. - Почему? - Потому что я не могу оставить тебя одну, - мой большой палец скользил из стороны в сторону под нежной кожей ее глаза. - Черт, почему я не могу оставить тебя в покое? Последнее было сказано скорее себе, чем ей. Я не знал, что такого было в этой девушке, что я не мог отпустить. Я хотел обладать ею. Я хотел взять ее и удержать. Хотел защитить ее так же сильно, как хотел причинить ей боль за то, что она заставляла меня хотеть ее такой. Я хотел причинить ей боль за то, что из-за этого я не принадлежал себе последние два года. Даже когда я ненавидел ее, я не принадлежал себе. Мои мысли были заняты ею и только. К черту все, если я не хотел быть для нее всем этим. Погрузившись в свои мысли, я даже не заметил ее движения. Это стало моей ошибкой. Вспышка движения привлекла мое внимание, и я обернулся как раз в тот момент, когда Райли бросилась на меня с маленьким ножом в руке. Откуда, черт возьми, взялся нож? Я ударил по ее запястью, достаточно сильно, чтобы она выронила оружие, но не настолько сильно, чтобы у нее появились синяки. Но я недооценил, насколько сильно она хотела причинить мне боль, и насколько быстро она отреагировала на такую крошечную мелочь. Она задела мое плечо. Из разрезанной плоти начала сочиться кровь, но я едва почувствовал это. Рана была поверхностной, и я, возможно, причинил ей больше боли, чем она мне. Схватившись, за свое поврежденное запястье, Райли посмотрела на меня влажными, обвиняющими глазами, когда нож со звоном упал на пол. Я проигнорировал это и схватил ее за руку. Это показало, насколько отстойным был мой разум. Я даже не осознавал, что у нее это было с собой. Где она это взяла? Возможно, на кухне, когда я повернулся спиной. Мне следовало бы обратить на нее более пристальное внимание, но такой ошибки больше бы не повторилось. - Какого черта ты это сделала? - спросил я, пытаясь определить, насколько сильно я причинил ей боль. Я не думал, что причинил какой-либо ущерб, но сейчас в ней было что-то... хрупкое , и я подумал, не использовал ли я больше силы, чем нужно. - Чтобы уйти от тебя, - прошипела она, пытаясь вырваться из моей хватки. Я схватил ее за подбородок другой рукой и приподнял его, пока она не встретилась со мной взглядом. - Это было глупо. Я мог причинить тебе боль. - Ты действительно причинил мне боль, - обвинила она и, словно в доказательство своей правоты, еще раз потянула за руку. - Райли, - сказал я, разочарование сделало мой голос напряженным. - Просто отпусти меня, - тихо сказала она. - Прошу. Я никому не расскажу о тебе. Просто отпусти меня и оставь в покое. - Я бы хотел, - сказал я немного отчаянно. Черт, сколько раз я желал, чтобы она не очаровывала меня так сильно? Сколько раз осознавал, что дочь судьи Хадсона станет моей гибелью? И даже зная все это, даже зная, что я был для нее таким же плохим, как и она для меня, я, блядь, не мог оставить ее в покое. - Я пытался, - сказал я ей. Недостаточно сильно, но я пытался. Когда я понял, что не могу убить ее, что я не способен на это, я попытался уйти. Позволил бы ей жить своей жизнью, а я бы занимался своей. В моем существовании не было места любви или отношениям. Что я знал о создании стабильной, счастливой обстановки для кого-то вроде нее? Такой человек, как я, не должен был даже прикасаться к ней своими грязными руками. Но я не смог отпустить ее, а теперь было уже чертовски поздно. Она снова посмотрела на меня своими бурными серыми глазами, вводя меня в транс. Густые, темные ресницы окружали бледные радужки, и меня охватило внезапное желание поцелуем развеять ее страдания. Чтобы напомнить ей, как хорошо было между нами. То, как мы начали, было полным дерьмом, и я скрывал от нее большую часть своей личности, но была одна вещь, в которой мы были чертовски хороши. Так охрененно хороши. Некоторое время мы ничего не говорили. Наши лица были так близко друг к другу, что казалось, мы дышим одним дыханием. Ее глаза потемнели, и я понял, что в них отразились мои желания. Знал, что, какая бы сила ни тянула меня к ней, она тоже это чувствовала.