— Вот так Марья Михайловна, — фыркнула Саша, — а казалась такой милой дамой, только уж очень навязчивой. — Как наследница ты мало интересовала Карла Генриховича, не собирался он отдавать лядовскому выродку свои миллионы. — Как мило, — Саша поморщилась, — лядовский выродок и убийца его дочери. Прав был мой дед, не родня мне канцлер, а душегуб. Так что же он собирался со мной делать? — Попробовать перекинуть твою силу своему сыну, Андре. Но наши опыты никак не увенчивались успехом, а уж крови мы пролили немало. Это было отвратительно — с какой простотой он говорил о своих злодеяниях. Так приговоренный к казни раскрывает свою душу, зная, что помилования ему все равно не видать и участь его решена безвозвратно. — В это время тебя ранило на дуэли, и канцлер позаботился, чтобы ты попала в его тайную лечебницу. Он решил сообщить тебе о твоей матери, чтобы ты ощутила вину за ее смерть. Ведь виноватыми помыкать куда легче. А кто лучше человека, принявшего тебя на свет, рассказал бы о вашем кровном родстве с великим канцлером? Карл Генрихович думал, что легко сможет управлять лекарем, считая его сломленным человеком, мечтавшим найти своих сыновей. А меж вами уже возникли доверительные отношения. Однако я немного спутал ему карты, вернув тому молодость. Этого канцлер не ожидал, но все же решил не отступать от своего плана — сляпал липовые рекомендации и отправил лекаря к Лядовым. Ему нужен был человек в твоем окружении, кто в нужное время доставил бы тебя в Грозовую башню. Кто-то, кому ты доверилась бы. — Михаил Алексеевич ни за что бы меня не предал, — надменно сообщила ему Саша. — Честных людей так легко обмануть, — ответил Драго Ружа. — Вскоре обнаружилось, что ты собралась в монастырь, и это неимоверно обрадовало Карла Генриховича. Что может быть проще, чем умыкнуть из обители послушницу? Стоит щедро заплатить матери-настоятельнице или запугать ее, а уж родные спохватятся очень нескоро. Молится, мол, голубка, дала обет молчания, избрала путь одиночества! Беда была в том, что Андре становилось все хуже, ждать становилось все более чревато, но тут канцлера отравила какая-то добрая душа. Снова кто-то встал меж тобой и твоей судьбой, — повторил он со значением. — Хотите поговорить про мою судьбу? Так вот вам: я выйду за Михаила Алексеевича, пусть хоть небо с землей местами поменяются. — За лекаря? — он так удивился, что Саша даже рассердилась на него за это. — Что же в этом странного? — Никогда не пойму я девиц вашей породы, — мрачно произнес он, — матушка твоя отдала себя безответственному юнцу, в котором достоинств было — только пышные усы. Ты же решила связать свою жизнь со стариком. — Какой же он старик, если мы черта от него прогнали и молодость его отбили, — запальчиво воскликнула Саша. Долго смотрел на нее Драго Ружа, словно столкнувшись с неведомым доселе явлением. А потом, ничего более не сказав, встал и пошел к поленнице, набрал охапку дров и двинулся к бане. А Саша осталась, кусая губы от недоумения. Михаил Алексеевич пришел к ужину, хотя Саша его не ждала сегодня: все-таки Андре нуждался в лекаре. — Мальчик ненадолго пришел в себя, — похвастал Михаил Алексеевич довольно, — с ним снова Марфа Марьяновна. Дальше уже все совсем просто, любой его выходит! — Да зачем же любой, — ответила Саша, — Груня, подай еще одну тарелку! Изабелла Наумовна взяла себя в руки и вышла к столу, и они с Ани препирались из-за нарядов Саши. Гувернантка считала, что крестьянская одежда, столь полюбившаяся Саше своей простотой, не подходит для барышни ее положения. А модистка возражала, что сможет придумать модный наряд и из поневы. — Впрочем, — сдалась Изабелла Наумовна, — скоро это станет неважным. Саша отправится под венец и пусть после носит, что ей угодно. Замужняя сумасбродка вовсе не то же самое, что девица. — Первый император знатно удружил всем дамам, — заметил Михаил Алексеевич, — занеся в страну такую заразу, как корсеты. Это вредно для женского здоровья. Тут Изабелла Наумовна переполошилась, что тема слишком деликатна для мужских ушей, и поспешила сменить разговор: — Михаил Алексеевич, как долго мы будем находиться на осадном положении? Повсюду охрана, невыносимо просто! — Через несколько дней колдун покинет наш дом, — ответил он успокаивающе. — Он решил вернуться на родину, пока канцлер в беспамятстве. — И отчего его именно к нам принесло? Мы же, кажется, не лечебница! — Михаил Алексеевич немного разбирается в травничестве, у него мать была знахаркой, — поспешила вмешаться Саша. Господи, она ведь толком ничего не объяснила домашним, неудивительно, что они ничегошеньки не понимают! Охрана, колдун, больной ребенок — и все как снег на голову. Хорошо хоть, что ни у Марфы Марьяновны, ни у Шишкина не было вовсе никаких вопросов. Они прилежно исполняли все поручения управляющего, должно быть, по укоренившейся привычке слушаться господ. Однако гувернантка была из иного теста и теперь не уймется, пока не найдет ответы. — «Немного разбирается в травничестве», — передразнила Изабелла Наумовна, — да у нас всю ночь дым стоял коромыслом. И что это за колдун? Чей это ребенок? — Ребенок — Андре Краузе, сын великого канцлера, а колдун — Драго Ружа, прихвостень его. — Батюшки святы! — вскричала Изабелла Наумовна и схватилась за сердце. — Не надо было и на порог их пускать! — Как можно, — изумилась Саша, — Андре ведь совсем плох был! — А ну как он умрет у нас? Нельзя его здесь оставлять! У него ведь мать поди есть? — Анастасия Дмитриевна, — кивнул Михаил Алексеевич, — да только про нее почти ничего не слышно после ее замужества. Бродит, верно, привидением по Грозовой башне и собственной тени боится. Вы правы, Изабелла Наумовна, я напишу ей. — Ох и боязно мне, — поежилась гувернантка, — как это великому канцлеру в голову пришло прислать к нам этакую обузу? — Ну, — Саша помялась, — канцлер отравлен и без сознания. Если уж говорить напрямки, то Драго Ружа выкрал Андре и привез его к нам тайком. — Господи Боже, — вскричала Изабелла Наумовна и размашисто, по-крестьянски, перекрестилась, — Матушка-покровительница, что с нами станется, когда канцлер очнется? Саша переглянулась с Михаилом Алексеевич и поразилась его невозмутимости. Он и не думал переживать из-за колдуна или канцлера. Будто этот вопрос был уже решен и отброшен в сторону за ненадобностью. — Андре поправится, — заверил он Изабеллу Наумовну мягко, — не волнуйтесь ни о чем, все образуется. — Вам-то откуда знать? — она не собиралась сдаваться так просто. — Вы же всего лишь управляющий, а не провидец. Саша задумалась так глубоко, что даже спустила ей «всего лишь управляющего» по отношению к будущему мужу. И правда, отчего Михаил Алексеевич так уверен? Драго Ружа представлялся ей воистину страшным существом, но вот он бродил где-то за стенами дома, парился в бане и не совершал ничего зловещего. А Михаил Алексеевич вел себя так, будто к ним заглянул на огонек дальний родственник. Эти двое сговорились о чем-то и пришли к согласию, вот что все это означало. Ну ничего, она выведет своего ненаглядного жениха на чистую воду. — Все это очень странно, Саша, — Изабелла Наумовна, не найдя удовлетворительных объяснений у Михаила Алексеевича, обратилась теперь к ней: — Ну почему этот колдун примчался именно к нам? Ведь в распоряжении Андре все царские лекари! — Явился и явился, — ответила Саша с досадой. Пускаться в длинные объяснения ей нипочем не хотелось. А признаваться в родстве с канцлером и подавно. Пусть бы это родство в воду кануло или в огне сгорело. Лядовский выродок — вот кем она была для того человека. Что же, и он не стоит упоминаний в этом доме. — Но, Саша… — Довольно, — процедила она тяжело, с дедовскими интонациями — родного деда, а не того, другого, чужого, и Изабелла Наумовна вспыхнула оскорбленно, замолчала обиженно, мгновенно ощутив угрозу, полыхнувшую в воздухе. Ани вздохнула. — Значит, Михаил Алексеевич, — заговорила она со слабой улыбкой, — ваша матушка была знахаркой? — И матушка, и бабушка, — подхватил он, с облегчением ухватившись за эту тему как за соломинку, — я первый сын за много-много поколений. — Как интересно, — восхитилась верная и тактичная Ани. К счастью, этой ночью Марфа Марьяновна спала крепко, уверившись, что ее воспитанница не станет совершать глупостей, пока вокруг усадьбы бродит колдун, а во флигеле сражается с болезнью маленький мальчик. Поэтому Саша прокралась мимо нее безо всяких хлопот, вышла из дома через заднюю дверь, пока охранники о чем-то болтали подле погреба, прошмыгнула мимо конюшни и подошла к флигелю с иной стороны. Ночь была темной, звезды и луна попрятались, и закутанная в черную телогрейку фигурка не привлекала к себе внимания. В сенях флигеля Саша потопотала немножко, стряхивая снег с валенок, вошла в переднюю. Здесь еще горели свечи, коих не стали тушить на ночь. Михаил Алексеевич спал на диване — волосы разметались по шелковой подушке, наследию вороватого приказчика Мелехова. Брови собрались жалобным домиком, будто он вот-вот заплачет. Дверь в спальню была распахнута — крохотная фигурка Андре терялась на кровати. Саша чуть прикрыла ее, вернулась к дивану и, присев на корточки, принялась разглядывать Михаила Алексеевич. Будить его было жалко, все же прошлой ночью ему не до сна было. Может, она опять перемудрила самое себя? Колдун потеряется бесследно на бесконечных дорогах большой империи, и кто знает, может, и правда доберется до родины. Но он отпустил кучера, привезшего их с Андре, почти сразу, не отправится же он пешком? Или он выпросил у Михаила Алексеевича лошадь? Которую? Никто в здравом уме не решится на долгое путешествие зимой на своих двоих. Замерзнет в каком-нибудь сугробе, вот и весь конец. Михаил Алексеевич вдруг вздрогнул, верно, приснилось ему что-то, открыл глаза, сонно улыбнулся Саше, встрепенулся и вскочил на ноги. Сбегал в спаленку, проверил Андре, вернулся успокоенный и молча, не говоря ни слова, подхватил Сашу за талию, прижал к себе и поцеловал так, что у нее дыхание перехватило. Он был только после бани, пах березовым веником и травами, пропитавшими собой весь флигель, горячий ото сна, не совсем пробудившийся, пылкий и жадный, сильный и будто бы умоляющий. И у Саши сладко зашлось сердечко, от волнения все закружило вокруг, и казалось: счастье — вот оно, в ее объятиях, и теперь никуда от нее не денется, ведь она будет держать его крепко-крепко.