Она постоянно думала о Нив и о том, что сестра должна найти ключ. А что, если она его уже отыскала, но не может связаться с Рэд, пока та не посмотрит в зеркало? Что, если отражение в стекле снова поменялось и даст им новую подсказку? Она не могла оставлять все на волю случая. Рэд схватила руку Эммона и сжала ее. – Мне просто нужно убедиться. Он посмотрел на нее, стиснув губы. Тяжело помолчал, потом кивнул. – У меня от этого проклятого зеркала мурашки по коже, – пробормотал Раффи. Эммон фыркнул. Их странная процессия отправилась через двор к башне; небо мерно темнело к ночи, укутывая землю сумрачными лиловыми тенями. Каю озиралась по сторонам круглыми любопытными глазами, пытаясь рассмотреть все одновременно. Всякий раз, как она тянулась что-то потрогать, будь то мох на стене или цветок, проросший сквозь камень, Раффи хлопал ее ладонью по руке. Когда он сделал это в третий раз, она замахнулась в ответ. – Некрасиво обращаться со своим кредитором, как с ребенком. – Здесь опасно. – Теперь нет, – взглянула на них через плечо Рэд. – Мы держим лес под контролем. Эммон толкнул дверь в башню, и они гуськом поднялись по лестнице в круглую комнату с четырьмя окнами и картонным солнцем. Гора книг лежала разбросанной по столу с какого-то дня, когда Рэд и Эммону отчаянно захотелось сменить обстановку и поработать вне библиотеки. Волк присел на корточки, протянул согнутые пальцы к очагу, и через мгновение пламя охватило дрова, зависнув аккурат над кусками дерева, но не опаляя их. Каю раскрыла глаза еще шире. Зеркало стояло у стены между двумя окнами, завешенное одним из старых плащей Эммона. Тот сдернул его с рамы, недовольно поджав губы, и бросил одежду на пол. На первый взгляд казалось, что с прошлого раза ничего не изменилось. Поверхность зеркала по-прежнему была опутана древесными корнями, жавшимися к стеклу и едва отличимыми от случайных сплетений теней. Рэд осторожно приблизилась, на ходу вытягивая прядь из косы. Опустилась на колени, обвила волосами завиток старой рамы. Мгновение. И прижавшиеся к зеркальному стеклу корни медленно поползли в стороны. Они расходились, как нити на растрепанном крае полотна, и Рэд всматривалась в отражение так, пока у нее не поплыло в глазах, силясь разглядеть, что же откроют взгляду корни. Но они исчезли, один за другим, а за ними не оказалось ничего – только прежняя бескрайняя и безликая серая пустота. И ни следа Нив, ни признака Тенеземья. Никаких зацепок. Туманная серость тоже понемногу сползла со стекла, будто змеиная кожа, оставляя после себя серебристую гладкую поверхность. Обычное зеркало. Зеркало, отражавшее теперь лишь ее саму, растрепанную девушку с плющом в волосах и зелеными кольцами вокруг радужек. С магией, сочащейся изнутри и проступающей на коже. Потом ее отражение плавно изменилось. По краям рамы вздыбился туман, окутал ее фигуру, сделал ее серой и размытой. Рэд сразу вспомнилось, как она оказывалась между явью и сном. Заговоривший голос тоже напоминал о сновидении. Тот самый, смутно знакомый, голос. Золотая нить Диколесья, вплетенная в ее сознание, тихо запела с ним в унисон, словно вторящая его звучанию струна арфы. Она сделала первый шаг к тому, чтобы стать твоим отражением. Вобрала силу темного бога, вобрала тени так же, как ты вобрала свет. Обе вы теперь слишком сильны для того, чтобы вас могло соединять простое стекло. Рэд нахмурилась. – Я не… И тут зеркало раскололось. Она пронзительно закричала, и ее вопль слился с ледяным хрустом треснувшего стекла. Из потертой золоченой рамы брызнули шквалом острых игл осколки; Эммон метнулся между ней и зеркалом, вскидывая запястье, чтобы прикрыть глаза. Файф выругался, Каю охнула. Рэд едва заметила все это, ноги у нее сделались ватными, мысли туманились. Она сделала первый шаг к тому, чтобы стать твоим отражением. Рэд опустилась на затертый деревянный пол, глядя куда-то вдаль, оторванная от собственного тела так же, как и от Нив. Эммон сел рядом с ней и бережно взял ее за руку. В кожу на ней впивалось стекло. Волк аккуратно вытащил осколки. – Я не понимаю, – помотал головой Раффи, с хрустом ступая по кускам зеркала и подходя к опустевшей раме. – Оно просто… просто рассыпалось, ничего нам не сказав… – Оно сказало мне, – прошептала Рэд. Эммон резко вскинул к ее лицу глаза, потемневшие от тревоги. – Я слышала голос из моего сна, – продолжила она. Кровь медленно текла из ее порезанной руки. – И он сказал мне, что Нив сделала первый шаг к тому, чтобы стать моим отражением. – Только вот что это может значить? – Раффи казался одновременно перепуганным и злым. Рэд не успела ему ответить. Перед глазами у нее поплыла серая пелена, мышцы обмякли, и силы покинули ее до последней капли, вытекли, как вода через решето. Она смутно осознавала, что голова ее тяжело ложится на плечо Эммона, руки бездумно шарят по осколкам зеркала на полу, а вскоре перестала осознавать и это. Глава тринадцатая Нив Она почти не помнила возвращения на поверхность. Ясность восприятия приходила урывками – Нив ощущала каменные крошки под сапогами, замечала, как ее перепачканный подол волочится по полу пещеры, или чувствовала, что одной ладонью держится за стену, а второй касается кожи Солмира, – но по большей части сознание у нее плавало, окутанное вихрями теней, что стремились по ее венам к холодному сгустку под ребрами, кружась, будто черное солнце. Магия божества теперь принадлежала ей. Кое-кто из придворных порой баловался некими веществами, которые можно было купить лишь в скудно освещенных переулках в самые глухие ночные часы. Смесями со странными названиями и еще более странного вида, порошками, что закладывались под язык, и жидкостями, что осторожно вводились иглами прямо в вены. Нив никогда их не пробовала, потому что никто не предлагал, а ей самой это было не настолько интересно, чтобы специально искать – для того, чтобы забыться, хватало вина. А вот Арик однажды попробовал и потом рассказывал, что чувствовал себя так, будто летал, будто громадная рука подхватила его и запустила куда-то вдаль между звездами, и ото всех ощущений остался лишь восторг без боязни рухнуть вниз. Это оказалось намного лучше. Не нужно было никуда лететь; Нив сама стала межзвездным простором, вобрала в себя целый космос, обернулась галактикой в теле человека. Убив Змия, она вскинула руки, и стало неважно, что она никогда ничего подобного не делала прежде и не знала, как забирать силу другого существа, – эта сила все равно пришла к ней, скользнула под кожу, словно клинок в ножны. Поначалу ее ужалило болью, но несопоставимой с тем, что она почувствовала, впервые проснувшись здесь и вытянув магию прямо из Тенеземья. Это оказалось действительно иначе – забирать силу, освободившуюся после смерти Древнего. И несмотря на то, что вены у нее потемнели, словно кровь в них превратилась в чернила, а на запястьях мрачным украшением проступили шипы, Нив чувствовала себя в безопасности. Она казалась себе вечной. Когда бурный поток обретенной магии стал утихать и ее тело превратилось обратно в плоть и кровь вместо безграничного вместилища теней, Нив чуть не зарыдала от чувства утраты. Тьма оказалась настолько проще всех человеческих тонкостей. Она замерла прямо перед выходом из пещеры, там, куда еще не попадал закрытый изгибом свода блеклый серый свет. Прижала ладонь к груди; вдохнула так глубоко, будто до этого вообще не дышала. – Тебе больно? Голос Солмира был резким от тревоги, и вопрос прозвучал требовательно. В какой-то момент он отпустил ее ладонь, чего она даже не замечала, пока не увидела, как он теперь снова потянулся к ней рукой, расчерченной светом и тенью оттого, что он уже стоял снаружи. Нив заметила, что за дни их путешествия у него не отросла борода. Все так же коротко остриженная, она аккуратно обрамляла его крепкий подбородок. Очередное напоминание о том, что время здесь текло иначе. Что жизнь и ее проявления значили крайне мало. – Я в порядке, – отозвалась Нив спокойно и легко. – Более чем. Он так и держал руку вытянутой в ее сторону, и пальцы у него едва заметно дрожали. – Ты… ты не чувствуешь боли? – Боль проходит. Солмир нахмурился и скривил резко очерченные губы. Схватил ее за руку молниеносным движением, похожим на смертоносную атаку, и Нив поняла, что он хочет, чтобы она отпустила магию, чтобы позволила силе влиться в него, вместо того чтобы хранить ее в себе. Но он не мог вынудить ее сделать это. Когда в тот первый раз он поцеловал ее, чтобы все забрать, она была растеряна, напугана и сломлена. И в ней текла лишь сила Тенеземья, а не божества. Теперь же Нив была собранна. И держала все под контролем. И ему было не заполучить магию, пока она сама не решила отдать ее. Солмир нахмурил брови еще сильнее, но ничего не сказал. И через мгновение отпустил ее руку. – Ощущается совсем по-другому, – прошептала Нив, опуская взгляд на свои запястья и осторожно вращая ими, чтобы полюбоваться на шипы. При всей остроте они оказались по-своему утонченно красивыми. – Все и случилось по-другому, – ответил Солмир с какой-то трудноуловимой эмоцией в голосе. – Змий позволил тебе убить его, но все же само деяние совершила ты. А сила, обретенная через собственные поступки, ложится внутри иначе, нежели просто отданная. Ей ли было не знать. Власть, полученная лишь волей имени и титула, никогда не принадлежала ей полностью и ускользала из рук, раздираемая на части теми, кто даровал ее. Власть эта оказалась не чем иным, как ниточками, на которых ее подвесили; быть может, и вздернув чуть выше остальных, но все равно оставляя лишь марионеткой. Весь яд, что источал Солмир в адрес остальных Королей, под этим новым углом зрения стал ей понятен. Особенно после того, как выяснилось, что он сын Кальреса и у него было намного меньше возможностей выбирать судьбу, чем ей казалось. Удивительно, насколько лучше она вообще стала понимать его со всей этой теневой магией божества, бегущей внутри ее. Нив склонила голову. Она чувствовала себя хлипкой и истонченной, расходящейся по швам под натиском обретенной силы. – Ты не говорил мне, что Кальрес – твой отец. Лицо Солмира стало непроницаемым, он подавил все признаки тревоги на нем, оставив привычную резкость и надменность. – У меня не сложилось впечатления, будто тебя способны увлечь рассказы о моей семье. – Способны, если твоя семья собирается помешать мне вернуться домой. – Я хочу убить Королей дольше, чем ты живешь на свете, Нивира. То, что один из них волей случая приходится мне отцом, ни на что не влияет. – Солмир сложил руки на груди. – Мы не питаем друг к другу теплых чувств. Как ты могла ясно понять ранее, полагаю. Ранее, когда его заковали в тени и пытали. Отвлекали. Нив не думала о Вальхиоре, пока сила Змия оседала у нее внутри, однако теперь разговор с проекцией Короля всплыл у нее в сознании. Тот назвал ее Королевой Теней. Сказал, что Короли знают, зачем она здесь. И приветствуют это. Это казалось ей бессмыслицей. Если Короли знали, что она оказалась внизу из-за намерений Солмира вытащить их в настоящий мир, чтобы там убить, как они могли это приветствовать? Они вели свою игру, отличную от игры Солмира. Теми же фигурами, но совершая совсем иные ходы. А Нив оказалась посреди поля.