А вот Каю ничего такого не решала. – Разумно. Я для себя поняла, что сокрытие своих слабостей – единственный способ выжить. Иначе кто-нибудь обязательно обернет их против тебя. – Она опустошила кружку и жестом потребовала новую. Щеки у нее раскраснелись, а глаза блестели – алкоголь уже делал свое дело. – Короли и тени, вечность не пила хорошего пива. У Рэд от беспокойства побежали мурашки по шее. Заявление Каю добавило штрих к ее образу, но штрихов этих все еще не хватало для цельной картины. Принесли новое пиво. Каю залпом выпила и его. Через стол от нее Файф задрал брови почти до корней волос. Раффи подсел поближе к Бормейну, не обращая внимания на то, как и сколько пьет Каю. – Что тебе попадалось среди других резных рисунков? Вопрос казался естественным – если руноподобные узоры хранили в себе послания Древних из Тенеземья, они могли содержать что-то полезное, сколь бы невнятными ни были, – но Бормейн тут же побледнел. И снова опустил глаза к своим картам, словно на них ему смотреть было легче, чем на Раффи. – Ничего достойного упоминания, – наконец сказал он. Попытался грустно усмехнуться, но скорее судорожно скривился. – Они вряд ли способны помочь. По крайней мере, мне так кажется. Правда, я стараюсь отгораживаться от них большую часть времени. – Бормейн помотал головой. – Они не… они кажутся непостижимыми для нашего сознания, если вы понимаете, о чем я. От попыток осознавать их смысл мне становится больно, а если вдруг и получается – он оказывается жутким. Рэд подумала о богоподобных чудовищах, бесконечно далеких от человеческой природы и живущих в перевернутой подземной тюрьме, и о том, что они могли пытаться донести до тех, кто жертвовал им свою кровь и собратьев. И тяжело сглотнула. – Ты уверен, что при всем этом хочешь попытаться прочесть рощу ключей? – Эммон произнес это до странного мягко, хотя выражение у него на лице застыло резкое. Бормейн кивнул: – Я перед вами в долгу, – и стал собирать свои карты. – И я уже видел эти узоры раньше. Они менее… менее искаженные, чем остальные. Непохоже, что они созданы нести только боль. – Он поднялся. – Я помню, где они. Эммон посмотрел на Рэд, вопросительно подняв брови. В любых иных обстоятельствах Рэд мучили бы опасения. Бормейн, конечно, выглядел здоровым, но еще недавно он заходился в бреду под натиском теневой гнили, и хворь могла безвозвратно его изменить. Его слова могли оказаться не более чем остатками тех бредовых видений, что одолевали его, пока он утопал во тьме. И даже если он в самом деле стал способен понимать записи давно умерших почитателей Древних, в них могло просто не оказаться ничего о Сердце-древе. Но, как она уже сказала Эммону, попрошайкам нельзя привередничать. А она готова была выпрашивать что угодно, если это могло помочь вернуть Нив. Их сомнения разрешила Лира. Она перевела взгляд с Бормейна на Рэд и коротко кивнула. – Я не чувствую в нем ни капли тени, – сказала она просто, не пытаясь скрыть свои слова от остальных. И коротко улыбнулась. – У меня так и осталась эта способность, даже без Знака Сделки. Рэд обернулась к Бормейну и взмахнула рукой. – Тогда показывай путь. Они покинули город, держась за ним – впереди шел Вальдрек, негромко и дружелюбно говоривший с Лирой и Файфом, в середине шагали Каю и Раффи, а Рэд и Эммон замыкали строй. Жители посматривали на них с любопытством, но никто не спрашивал, что они затеяли. На Краю давно привыкли к странностям Диколесья. Лир снова распахнул перед ними ворота, и сразу за стенами Бормейн свернул налево, удаляясь от Диколесья в сторону покатых холмов на севере. Даже зная, что все поменялось и корни леса не станут их удерживать, Рэд все равно стиснула пальцы Эммона, когда они повернули следом. Его рука под ее ладонью расслабилась, словно прикосновение напомнило ему, что все теперь иначе. Эммон посмотрел на нее сверху вниз. – Что-нибудь чувствуешь? Рэд помотала головой. В пронизывавшем ее лесу не шелохнулось ничего крупнее опавшего листка или распустившегося бутона. – Похоже, мы и правда можем уходить куда угодно. Глаза Эммона потемнели. Одна и та же мысль пришла в их головы одновременно – теперь появились веские доказательства того, что они могут покидать лес без последствий. Могут отправиться в Рильт. У Рэд свело живот от волнения. Она решила перевести тему и вопросительно поглядела на супруга, выгнув бровь. – Как же вышло, что ты видел эти узоры прежде, если они так далеко к северу от ворот? – Прежде чем все стало совсем плохо, я изучал пределы воздействия леса. Проверял, как далеко он меня отпускает. – Эммон неловко пожал плечами, и Рэд подумала, стоило ли вообще о таком спрашивать. Ему было по-прежнему трудно говорить о том долгом времени, что он прожил единственным Волком. – Где-то между Кальденорой и Сайетой я заставил себя обойти весь Край целиком. Просто чтобы доказать, что могу. На это ушло полтора дня, я не останавливался, чтобы поспать, и почти ничего не ел и не пил. – Он фыркнул. – Думаю, что отключился, как только дошел. Как бы то ни было, очнулся я в таверне оттого, что Вальдрек заливал мне в горло эль. Чуть не утопил меня к черту. Рэд быстрым порывистым движением потянула его за руку и заставила склониться над собой с тем, чтобы прижаться к его губам горячим поцелуем. Эммон ответил, одновременно удивленно улыбаясь. – За что это? – За то, что мне захотелось. – Хороший повод. Шедший впереди Бормейн остановился, глядя на стену со странным пустым выражением на лице. Каю почти уткнулась носом в деревянную резьбу, Раффи встал чуть позади. А вот Лира замерла в паре шагов, раздувая ноздри и так крепко держась за рукоять тора, что у нее побелели костяшки. Файф заслонил ее собой, сжав кулаки и выпятив челюсть, словно на них надвигался враг. Подойдя ближе, Рэд поняла почему. Воздух возле этой части стены казался странным, будто искрящим от скорой грозы. Нос ей резанул знакомый запах – холода, озона и пустоты. Со следующим шагом ее пронзила боль, отдаленно напоминавшая о той, что она чувствовала в ночь, когда Солмир и Кири призвали перевернутую рощу. Диколесье в ее костях содрогнулось, заставляя споткнуться. – Тени, – прошипела Лира. – Выглядит иначе, но теней здесь ничуть не меньше, чем было в разрывах. – Короли на сраных лошадях, – сквозь зубы выругался Эммон, прижимая одну руку к животу. Второй он резко схватил Рэд за плечо, чтобы при необходимости удержать ее на ногах. – Ты чувствовал это раньше? – спросила она, обернувшись к своему Волку. – Когда был здесь в прошлый раз, обходя стены Края? Он покачал головой, темные волосы колыхнулись у стиснутых челюстей. – Что-то изменилось. Не обращая внимания на разыгравшуюся позади нее сцену, Каю спросила через плечо: – Вы будете подходить и смотреть, или нет? Поколебавшись, Рэд сглотнула и шагнула вперед. Диколесье в ней мучительно зашелестело, но такое можно было стерпеть. И нечто почти повелительное чудилось ей в сияющем сознании, живущем рядом с ее собственным. Словно лесу было нужно, чтобы она подобралась ближе к резным рисункам и что-то поняла. Словно это был необходимый шаг. Откашлявшись, Эммон пошел к стене следом за ней. Рэд краем глаза заметила, что он отрицательно качнул головой Файфу и Лире – давая понять, что им нет нужды подходить ближе. Когда Эммон отвернулся, Лира схватила Файфа за руку, оттащила его назад и встревоженно провела пальцами по его лбу. Она чувствовала отголоски связи с лесом, хотя уже была от него свободна и не хранила в себе ни единой его частицы. Файф же по-прежнему был с ним связан никому не понятным образом. На лице у него выступил пот, он побледнел и крепко сжимал губы. На участке стены, с которого не сводил глаз Бормейн, было несколько рисунков. При внимательном рассмотрении они напомнили Рэд о созвездиях из башни – она разглядела как будто бы грубые очертания Сестер, и рядом с ними узор поменьше, что мог обозначать Далекую Королеву. Но чутье подсказывало ей, что искали они исключительно то, что было вырезано ниже созвездий. Оно выглядело просто. Пучок линий расходился по кругу, подобно лучам солнца. На каждом таком луче виднелись отметины поменьше, похожие на схематичные изображения зубчиков ключей. Линия в самой середине круга прошивала его насквозь и тянулась за его пределы дальше, чем все остальные. И на концах ее были вырезаны переданные во всех мелочах ключи; один указывал вверх, другой – вниз. Медленно, прорываясь через низкий гул боли, струившейся по ее телу, Рэд вытянула из кармана свой ключ и поднесла его к стене. Он в точности, до каждого изгиба зубчиков, совпадал по форме с верхней частью резного рисунка. – Я все еще не понимаю, что это должно значить, – прошептала она и неосознанно стиснула ключ. Потом заметила это и расслабила пальцы, побоявшись переломить его пополам. – Я все еще не понимаю, как это может привести нас к Нив. – Она должна прийти к тебе. Голос Бормейна звучал странно. Глухо и без интонаций. Рэд оглянулась через плечо. Лицо у него оказалось пустым, полностью расслабленным. Если бы не прикованные к резьбе глаза, он бы выглядел спящим. – Она должна сама найти врата. Лишь пройдя в них и приняв все решения, она получит свой ключ. Тогда путь будет открыт. Раффи сжал рукоять кинжала, явно настороженный переменами в поведении Бормейна. Эммон посмотрел на него и едва заметно качнул головой. Раффи не отпустил оружие, но и доставать его не стал, вместо этого отступая назад и увлекая за собой Каю, чтобы они оба оказались от мужчины подальше. Вальдрек растерянно замер в опустевшем пространстве, словно разрываясь между желанием подойти к своему зятю и желанием убежать. – Два ключа, – продолжил тот. – Две части целого, равные силой. Равной любви достаточно для открытия, но недостаточно для того, чтобы положить всему конец. Одно лишь открытие двери не обещает, что ее порог будет преодолен, ибо тьма поджидает. Рэд застыла, как изваяние, едва решаясь дышать и боясь резким движением разрушить заклятие, что давало им ответы, пусть и загадочные. Она поняла, что происходит, вспомнив тот день, когда они с Эммоном исцелили Бормейна. Через него поступали послания из Тенеземья, он говорил на языке магии, что угнездилась в нем, когда он провалился в разрыв. Только в этот раз его голос не полнился злобой. Он звучал почти устало. – Врата – это ты. – Бормейн слегка покачивался, не сводя глаз с резьбы. – Ты – это врата. Вокруг них разлилась тишина, все молча смотрели на мужчину и узоры, опутанные тенями. Из-под земли донеслась слабая дрожь. Просочилась сквозь почву, как далекое сердцебиение, отдалась в ступнях Рэд, пробежала по ее ногам и зашумела в ней и ее внутреннем лесе. Крошечное землетрясение кончилось, едва начавшись. И почти не стоило внимания. Но Рэд показалось, будто оно знаменовало нечто важное. Словно где-то вдалеке случилось что-то катастрофическое, хотя до нее донеслись только отголоски. Состояние, охватившее Бормейна, отступило так же резко, как явилось, взгляд у него прояснился, а на лицо вновь легла обычная робкая полуулыбка. Он провел рукой по светлым волосам. – Простите, задумался немного. – Улыбка на его губах медленно погасла и сменилась растерянной гримасой под нахмуренными бровями, когда он заметил взгляды окружающих. – Что-то случилось? – Можно и так сказать, – пробормотал Файф. Каю, верная себе, оправилась от удивления быстрее, чем остальные. И указала рукой на резьбу и два рисунка рядом с ней. – А эти узоры… что-то из астрономии? Они похожи на созвездия.