Плохо то, что я не перестаю ее хотеть. В любом виде. Хоть злится она, хоть бесит меня, хоть умиляет. Я хочу ее — пиздец! А это может быть не очень полезно для ребенка. Вхожу в комнату и опускаю Майю на кровать: — Уже ночь, а ты так ничего и не поела. — Не могу, правда, — шепчет, кажется уже готовая уснуть. Ложусь рядом и прижимаю ее к себе. — Что ты делаешь? — бормочет тихо. — Как это что? Ложусь спать. — Но ты ведь обычно не спишь в одной кровати со своими женщинами. И правда. Помнится, я и на Новый год уснул с Майей в обнимку. Но вот проснулся один. — Кажется к тебе эта привычка не имеет отношения, — утыкаюсь носом в ее волосы, уже так привычно пахнущие медом. — Только не сбегай в этот раз. Что-то не так. На душе как-то непривычно. Будто я в ловушке… Глава 12. ОНА — Доброе утро, Майя Владиславовна! — слышу пробуждающий резкий женский голос. В комнату проникает солнечный свет из-за внезапно раздвинутых занавесок. И я щурюсь, усаживаясь в кровати: — Доброе, — прикрываю глаза ладонью. — А вы кто, простите? — озираюсь по сторонам. Мансурова и след простыл. Хотя это как раз не удивительно. Меня больше поразило, что он вообще намеревался спать со мной. Должно быть просто хотел убедиться, что я не наврежу его ребенку, и как только я уснула сбежал! А на утро сразу мне вон надзирателя прислал. — Я — домоправительница, — гордо заявляет стройная женщина, откидывая через плечо гриву светлых волос. Боже, да на ней каблучища, как на стриптизёрше. Почему-то мне представлялось, что домоправительница, это нечто связанное с управлением домом, типа уборки, готовки и прочей бытовухи. Но судя по «униформе» этой девицы, я явно недостаточно осведомлена о данной профессии. — Меня зовут Елена. Мы вроде как уже знакомы, — хмыкает хищно. Глаза привыкают к яркому свету, и я наконец могу четко разглядеть девицу, что будто модель из глянцевого журнала застыла у окна. Это ведь та самая шлюшка, которую я застала с Мансуровым на кухне в новогоднюю ночь! Вот черт… — Леша попросил меня позаботится о тебе. Так что давай начнем сразу с гардероба, — походкой от бедра она приближается к кровати, вынуждая меня всю подобраться. — Все, что привезли из твоего дома я выбросила, — продолжает она холодно. — Поэтому тебе стоит поскорее заказать новую одежду. Ведь сейчас тебе прям буквально нечего надеть, — бросает на кровать фирменные бумажные пакеты: — Для начала вот свежее белье, чтобы не ходила в грязном, — морщится брезгливо. У меня ком в горле. Я ведь чувствовала, что не стоит доверять Мансурову. Пусть и утверждает, что отца и брата не убивал. А меня… убивает. Вечером трахал меня, даже спать рядом ложился, делая вид, будто я для него что-то значу. А утром приставил ко мне собственную любовницу. И эта сука еще и вещи мои выбросила. Домоправительница? Куда ни нахер?! Видали мы как она управляется. Только не с домом, а с членом хозяина! Фу, мерзость какая! А я стыдоба – сама к нему вчера притащилась ведь. И на ее фоне я точно выглядела как безнадежная неумеха. Как же стыдно… Смешно ему наверно было?! Мерзавец! Сам ведь попросил женой его стать, и при этом в доме любовницу держит. На гарем рассчитывает?! И эта мадам явно нисколько не стесняется присутствия в доме законной жены: «Леша попросил…» — фыркаю мысленно. Но вслух лишь заикаясь выдавливаю: — А г-где сам Леша? — голос как назло выдает всю мою неуверенность. И от того еще противнее. — По делам уехал, — деловито пожимает плечами дамочка, мол она в курсе всех его дел, а мне и знать не положено: — Или думала, что он теперь с тобой нянькаться будет, раз ты от него залететь смогла? — теперь уже неприкрыто хамит. — Ничего я не думала. Просто спросила где мой муж! — твердо отвечаю я. — Ох, как мы заговорили, — смеется сука. — Ты нос-то не задирай, девочка. Считаешь себя особенной, раз ты его жена, а я любовница? Но так-то я уже двух его жен пережила. Правда думаешь, что третья станет для меня помехой? С чего бы? У тебя из преимуществ разве что ребеночек. Так вот родишь и вернешься обратно в свой клоповник. А уж я и о твоем ребенке, и о муже позабочусь, — она приторно улыбается. — Не дождешься! — рявкаю, но вовсе не так уверенно, как мне бы того хотелось. — А зачем они тебе? — усмехается холодно. — Не ты ли еще вчера аборт собиралась сделать? Слухи, знаешь ли быстро разлетаются. — Да, я хотела отомстить Леше! Вот и пошла на эту глупость! — рычу, будто оправдываясь перед этой сукой. — Потому что думала, что он убил моих родных! Неужели непонятно?! — Так, а что изменилось-то, милая моя? — ее лицо становится непроницаемым. — Он ведь и убил их. — Н-нет… — растерянно шепчу я. — Леша сказал, что не располагает информацией о их смерти. Сказал, что найдет их… — Ох, ну конечно не располагает! Конечно! — всплескивает руками. — Их же как шлак в бетон закатали. Теперь поди разбери там они или нет, — цедит она ледяным тоном. Липкий ужас начинает расползаться у меня под кожей. Не может быть… — Н-нет-т, — меня начинает бить озноб. — Эт-то не правда! — А какой мне резон врать? — спрашивает без эмоционально. — Сама посуди. Его бабы приходят и уходят. А я остаюсь верной домоправительницей. С привилегиями. И мне плевать родишь ты для нас с Лешей этого ребенка. Или потеряешь. Я все равно останусь на своем месте. А вот ты… — она растягивает губы в неестественной улыбке: — Позволь дать тебе совет. Не думай, что имеешь какую-то ценность для Леши. В его жизни предостаточно отверстий, в которые он может присунуть с большим удовольствием, нежели в твое. А от тебя ему нужен только ребенок. Поэтому он готов на все, — она разводит руками, наигранно сочувственно поджимая свои накачанные губы. — В том числе и соврать о том, живы ли твои родные. — Я не верю тебе, — шепчу, не в силах скрыть ужас в голосе. — Леша сказал, что найдет папу с Митей. — Конечно сказал, — язвит она. — Ты ведь едва не убила его единственный шанс на наследника. Что он еще по-твоему должен был тебе говорить, чтобы успокоить? Не веришь мне, спроси у любого его приближенного. Об этом все знают. Это же местный каламбур, — смеется она: — Мансуров трахнул дочь своего друга. А тот попытался посадить Лешу. За что наш босс не только грохнул его вместе с сыном, но еще и продолжил трахать дочку Лебедева. С каждым ее словом к горлу подкатывает тошнота и мне становится сложно дышать. Но тварь неумолимо продолжает: — А ты как овца последняя повелась на сладкие речи и ноги раздвинула, стоило ему немного сбрехать, — ее слова пульсируют болезненным эхом в моей голове. — Нет-нет… — глотаю воздух. — Это все ложь! Ложь! Убирайся! Я сначала поговорю с Лешей! — Правда думаешь, что он станет рисковать своим ребенком и скажет тебе правду? — смотрит на меня, как на последнюю идиотку, коей я похоже и являюсь. — Я конечно еще в Новый год заметила, что ты дура, но надеялась, что в связи с последними событиями ты успела повзрослеть! Видимо я оказалась о тебе лучшего мнения, нежели ты есть на самом деле. — Убирайся прочь! — шиплю я, проглатывая слезы. Глава 13. ОНА Как бы я хотела не верить в то, что сказала эта сука. Но чутье подсказывает, что она говорит абсолютную правду. Не знаю, сколько проходит часов, когда мне наконец удается унять истерику. Мне нужно выработать план. Задам вопрос ему в лоб и по реакции пойму врет он или нет. И что собираюсь делать, когда подтвержу, что сука сказала правду? Глажу свой живот. Второй раз я не найду в себе храбрости пойти на аборт. Это и вчера для меня было слишком сложно. Больше не справлюсь. Но раз я не могу избавиться от нашего ребенка, дабы отомстить Мансурову, то придется избавиться от самого Мансурова! Решительно выскакиваю из кровати и хочу было сразу отправиться на его поиски, но торможу, заметив свое отражение в зеркале. Выгляжу ужасно потасканно. И для моего плана это не годится! Замечаю на кровати пакеты, что притащила Лена. Вытряхиваю их содержимое на одеяло. Ясно. Сплошь шлюшьи кружева и минималистичные резинки. То, что мне сейчас и нужно! Напяливаю первый попавшийся под руку комплект, коим оказывается вырвиглазный алый бюстик на резинках, и высокие стринги. Добавляю к этому великолепию чулки, ведь мне необходимо куда-то спрятать оружие. Вхожу в ванну. Собираю у зеркала волосы в высокий хвост. Умываюсь, надеясь скрыть следы слез. Оцениваю свое отражение в зеркале. Вполне сносно. Остался последний штрих.