Прикрываю ее голову и одним ударом вырубаю своего друга. Влад оседает по двери и вываливается в комнату. А мы так и стоим. Мая дрожит. — Совсем глупая? Кто ж между сцепившимися мужиками влезает? — говорю строго, скользя взглядом по ее вздрагивающим плечикам, по ореолу растрепанных волос. И все понять пытаюсь: спьяну Влад эту чушь сказал или всерьез? Не может же отец к своей крошке так относится. Да если бы у меня была такая дочка, как Мая, я бы с нее пылинки сдувал. Она же умница такая. Готовит как вкусно: вон какой стол сама себе на праздник приготовила. В доме чистота и уют. Для такой малышки она очень хозяйственная. Еще и красавицей выросла. Талантливая вся такая, отец успел расхвалить прежде чем с катушек слетел. Как же можно?.. Мне от одной мысли противно стало, чтобы я эту девочку хоть пальцем тронул. Однако пьяные мозги становятся очень избирательны к нашему с Майей физическому контакту в свете поступившего предложения. Мог ли бы я ее трахнуть? Чисто технически… она ведь уже женщина. Фигурка у нее охуенная, надо признать. Упругая попка упирается в мои бедра. А моя ладонь неосознанно сжимает тонкую талию под короткой маечкой. Кожа — бархат. Со спины вполне такая сформировавшаяся девушка. А с другой стороны совсем малышка — не хотел бы я с подобной неопытностью связываться. Интересно, а она девственница? Блядь, да при чем тут это вообще?! В первую очередь она девчонка бестолковая, малышка еще совсем! А ее отец продать за долги пытается, как кусок мяса. Она даже пахнет как-то по-детски. Каким-то медом с ромашкой. Понимаю, что неосознанно прижимаю девочку к себе. Одергиваю руку от ее талии: — Заболеешь, Пчелка. Иди спать. — Он-н жив? — дрожит она, не отводя взгляда от отца. — Что с ним будет? Как раз проспится. Может мозги на место встанут. Я тогда затащил его в комнату, чтобы балкон закрыть можно было. И ушел. Влад на утро позвонил и извинился за свой ночной бред. Поклялся мне, что это он спьяну наморосил. И что это вообще я все не так понял. — Я только хотел попросить тебя позаботиться о ней, если со мной что-то случиться. Ты прав. Ей хоть и восемнадцать, но такая еще мелочь. Мы вроде даже помирились тогда. Проблема была в том, что что он посеял какое-то гнилое зерно в моей голове. И потом эта мысль, так и не отпустила меня. Вплоть до той ночи, когда я совершил непоправимую ошибку, поддавшись любопытству… Блядь. Трясу головой, пытаясь привести себя в чувства. Это ж выходит зря я тогда ему рожу начистил? Надо было сразу соглашаться на его предложение. И не случилось бы всего того, что случилось. Иронично. Ребенок. От этого ребенка? Не будь уже ханжой, Мансуров. Когда трахал ее — не слишком страдал по этому поводу. Вот тогда думать надо было! А теперь уже поздно. Мне нужен наследник. И чую это мой последний шанс обзавестись потомством. — Так это… — подает голос Стас, — вы спасать собираетесь? Время-то идет. Как бы не опоздать совсем. — Кого спасать? — непонимающе уставляюсь на своего помощника. — Ребенка же вашего. — В смысле? — мрачнею в предвкушении херовых новостей. — А я разве не сказал? Она в больницу на аборт пришла. Цепенею от ужаса. Но адреналин помогает быстро прийти в себя: — Твою мать! — перемахиваю через стол. — Пусть только посмеет… убью, суку! Глава 3. ОН Пока ехал в больницу почти удалось угомонить разбушевавшиеся эмоции. Спокойно роспись заказал на ближайший час. Велел ребятам своим одежду для невесты моей подготовить. Но стоит ее увидеть и во мне какой-то зверь опять просыпается. Будто сто лет ее не видел. Хотя всего пару месяцев прошло. Но она другая совсем. Повзрослевшая что ли. Вся в слезах. Голову на стенку откинула. Воздух губами ловит, будто задыхается. А я кулаки от бешенства сжимаю до хруста. Больно тебе, сука?! Тогда зачем ребенка моего убить собралась?! Не входил он в ваши с папочкой планы, да?! Теперь войдет! Уж я-то об этом позабочусь! Охренеть, просто. Да чтобы меня на такие эмоции вывести, это же еще постараться надо. По крайней мере до нее ни одной женщине не удавалось такого. А тут даже не женщина. Девочка глупая. Клянусь, я ее придушить хочу. В груди так и клокочет бешенство. Ребенка моего убить захотела, дрянь?! Только посмей! Я прослежу, чтобы ты матерью ответственной стала. Это будет твоя плата за то, как вы с отцом меня подставили. Грубо запихиваю Майю в машину и сажусь рядом. — Я лучше умру, чем вашей женой стану! — шипит, швыряя в меня шубку. В машине тепло, поэтому позволяю ей такую вольность. Вот теперь вижу, что девочка и впрямь выросла. Вон какая характерная стала. — Я не предлагаю тебе выбора, Майя. Мы поженимся, и ты станешь матерью моего ребенка, — отрезаю. — И послушной женой. Признаться, дальше сегодняшнего дня я еще не рассматривал перспективы наших отношений. Одно точно знаю, раз она способна от меня понести, значит я ее уже точно не отпущу. — Дай ногу! — требую. — Чт-то? — теряется от неожиданной просьбы. — Я сказал ногу! — рявкаю, но не дожидаясь очередного ее закидона наклоняюсь, и сам подхватываю ее ножки в потасканных сапогах на небольшом каблучке. Кладу себе на колени, и сдергиваю по одному каждый сапожок. Открываю окно и тупо выкидываю их на улицу. — Какого черта вы творите?! — вопит Майя. — Думаете я босая от вас сбежать не смогу, черта с два! Игнорируя возмущения обнимаю ладонями ее влажные пальчики на ногах: — Так и знал, — цежу зло. Снимаю мокрые носки. Выуживаю из кармана пару белых мужских. Благо у меня всегда в любой машине найдется несколько новых пар на случай ночевок вне дома. Надеваю на сморщившиеся от сырости ножки. Почему-то я так и думал, что она снова будет с мокрыми ногами. Прямо как пару месяцев назад, когда она вошла в мой дом в наш роковой Новый год. Эти ее мокрые следы на плитке меня тогда так взбесили, что я направился прямиком к ее отцу: — Ты посмотри, как она одета, Влад, — цежу зло. — По-твоему это нормально? Я ведь подарил ей достаточно налички на днюху, чтобы элементарно одежды и обуви адекватной купить, нет? — Согласен, друг. Так дело не пойдет, — он отшатывается от меня, и шагает мне за спину навстречу дочери: — Майя, почему ты меня позоришь столь неприглядным внешним видом? Блядь, на весь зал! Кто же такое делает прилюдно? Уже бы выпорол ее! Че мелочиться? Ладно. Мой косяк. Придется исправлять.