Телефон вздрагивает от сообщения: «Чай? Кофе? Вино?» Закусываю до боли нижнюю губу и собрав всю волю в кулак, игнорирую приглашение. Быстро делаю селфи, направляю его Вове с пожеланием спокойной ночи. Получаю свое «Сладких снов, котёнок!». Улыбнувшись, прячу телефон под подушку. Я все делаю правильно! Как надо! По всей видимости, Мия так выбилась из сил предыдущим вечером, что на следующий день она сладко спит аж до десяти утра. Проснувшись на час раньше, принимаю душ и, надев шорты с топом, дожидаюсь, пока дочь проснётся. – Мама, а Руслан мой папа? – неожиданно спрашивает Мия, когда я привожу в порядок ее темные кудряшки. На секунду замираю с расческой в руках. – Баба Таня вчера сказала, что Руслан мой папа. Он теперь будет с нами жить? Разворачиваю дочь к себе и, смотря прямо в глаза, проговариваю: – Нет, конечно. Руслан твой папа, но жить он с нами не будет. – А почему? – расстраивается и смешно вытягивает губу. – Потому что так бывает, – подбираю слова тщательно. – Папа живет отдельно, ты будешь приезжать к нему в гости. – Это всё из-за Вовы?! – сощуривается дочь, словно находя правильный ответ. – Нет. Не из-за него, Крошик. Мия вздыхает и выговаривает философски: – Раньше я хотела, чтобы моим папой был Вова. – Ну, раз папа у тебя уже есть, Вова будет твои другом. Договорились? – Ладно, – соглашается дочь. Обнаруживаю в дверях комнаты Руслана, который оказался свидетелем нашего интересного диалога. Алиев выглядит отдохнувшим. Волосы чуть влажные после душа, крепкое тело упаковано в свободную рубашку и легкие брюки. – Доброе утро. Как вы спали? – Привет, все хорошо, спасибо, – чуть нервно отвечаю. Здесь слишком тесно, а на мне слишком мало одежды. – Привет, Руслан, – кричит Мия и бежит на руки к отцу. – Доброе утро, девушка. Кашу есть будешь? – Только не манную, – морщит носик дочь. – Договорились. – Спускайтесь, – произношу отворачиваясь. – Я переоденусь и догоню. Нарочно долго собираюсь. Созваниваюсь с Вовой и мамой, делюсь новостями. Затем выхожу из комнаты. В доме совершенная тишина, это точно значит, что моя дочь где-то вне его деревянных стен. На кухне Татьяна Сергеевна занимается уборкой. – Элиночка, – улыбается мне тепло, откладывая тряпку. – Выспались? – Да, спасибо. Помочь вам? – Нет, ты что? Ты гостья. Садись завтракать. – А где Мия? – спрашиваю, размещаясь за столом. – Они ушли с папой и Русланом к нашим соседям. У них там целый зоопарк. Козы, курицы, гуси. Пусть посмотрит, ей будет интересно. – А-а-а, ясно, – киваю. – Хорошо. – Ешь давай, – говорит Татьяна Сергеевна, размещая передо мной тарелку с омлетом и овощами. – Совсем худенькая. Глупо лыблюсь в ответ и хватаюсь за вилку. Мама Руслана разливает фруктовый чай в чашки. На кухне уютно пахнет домом и теплом. С интересом озираюсь по сторонам. – Когда Руслан рассказал про Мию, я было дело, подумала, что одна из его этих стриптизерш родила, прости Господи. Давлю смешок. – Слава богу, у нашей внучки хорошая мама. Чуть поразмыслив, отвечаю: – Спасибо. Вы извините меня, пожалуйста. Чувствую себя виноватой за то, что держала дочь втайне от вас… и Руслана. – Что уж теперь? – вздыхает Татьяна Сергеевна. – Нехорошо это, конечно. Мое лицо становится пунцовым, поэтому я опускаю глаза. И слушаю дальше. – Ты не смотри, что Руслан такой шебутной. Не знаю уж, что там между вами, но он… неплохой. – Конечно, неплохой, – поднимаю глаза. – Не волнуйтесь. Я нормально к нему отношусь. Я как дура много лет его боготворила. Слонялась за ним, бегала словно тень. Он был для меня всем. – На всё в жизни, дорогая моя, есть своя причина. В юности Руслан был совсем другой. – Как-то не верится, – говорю, отставляя тарелку и складывая руки перед собой. – Другой, – женщина мечтательно смотрит в окно. – Открытый, правильный. – Что произошло тогда? – узнаю и тут же прикусываю язык. – Ох… любовь случилась. Завороженно внимаю, не перебивая. Женщина продолжает: – С Катей они учились в одном классе. Встречаться начали еще в четырнадцать. Первая любовь. Говорят, самая горькая. Так и получилось, – качает головой. – В шестнадцать Катя забеременела. Проглядели мы наших деток. Я сглатываю упрямый ком в горле. У Руслана что, есть еще дети? Почему-то эта информация укладывается в сознании неприятным осадком. – Мама у Кати была строгая, – продолжает женщина. – Мы предлагали и свадьбу, и Катю к себе забрать. Всё предлагали. Мать её заявила, что подумает. Подумает… Вместо этого быстрей-быстрей повела нашу Катюшу на аборт. Да ладно бы в больницу, нашла какую-то женщину в деревне неподалёку. В больнице говорит, сплетничать бы стали. Где-то под грудью зарождается дикое беспокойное чувство тревоги. Удивленно прикрываю рот ладошкой. – В общем, Элиночка, умерла наша Катюша. Скорая успела забрать с сильным кровотечением, а в операционной уже не спасли. Какой кошмар! – Умерла, – тихо повторяет Татьяна Сергеевна. – И мальчика моего с собой захватила… Неживым он стал с тех пор. Вроде поднимается утром, всё что скажешь, делает, по дому приходит на помощь, в школу носится – а будто мертвый. Украдкой стираю слезинку. Как же жалко их! Совсем юные, влюбленные. Вспоминаю себя в пятнадцать. Я бы тоже умерла, если бы с Русланом что-то случилось! – Да он и сейчас такой же. Наверное, вчера в первый раз с тех пор, увидела собственного сына настолько живым, – Татьяна Сергеевна проводит рукой по волосам и тепло улыбается, глядя в окно. – Идут вон. Отец с дедушкой. До сих пор непривычно. Пойду встречу. Провожаю ее спину взглядом и тоже поворачиваюсь к окошку. Руслан бережно держит Мию на руках и о чем-то весело разговаривает с отцом. Почувствовав взгляд на себе, резко смотрит в мою сторону. «Что?» – спрашивает легким взмахом головы. «Ничего», – пожимаю плечами, растирая покрасневшие щеки. «У тебя всё хорошо?» – вижу немой вопрос. Его глаза неотрывно следят за мной до такой степени, что по коже прокатывается горячая волна. Словно легкий морской бриз она затягивает меня все дальше и дальше, пока я не топаю ногой.